Блондинка в Париже - Наталия Станиславовна Левитина

class="p1">Ему, видимо, совсем не интересно, каким образом прилипчивая русская дамочка оказалась в разгар рабочего дня в деловом здании Дефанса. Что я тут делаю? Не на экскурсию же пришла. Мог бы и расспросить. Но ему совершенно на меня наплевать…

А у нас с Борисом, между прочим, один работодатель — Шарлотта. Он для неё делает сайт, я — занимаюсь шанхайской выставкой. И, возможно, нам ещё придётся работать вместе: например, если Шарлотта закажет Борису дизайн выставочных материалов.

Вот так. Сколько зайчишке не бегать, а от волка ему не уйти.

Ой! Это я себя сейчас волком назвала?

Приплыли…

А ведь Борис действительно так изменился в лице, словно увидел в солнечном холле бизнес-центра не роскошную блондинку, а самого настоящего волка!

19. Гамбургер и авторское право

Елисейские поля, как и предупреждала Шарлотта, представляли собой шумный людской водоворот. Такси остановилось неподалёку от ресторанчика, где мы с американским автором назначили встречу. Большая площадка перед входом под полосатым красно-бежевым навесом была заставлена плетёными креслами и столиками-опятами. Человеческая масса роилась, урчала, гомонила, стучала приборами, издавала смешки и возгласы. Гарсоны обслуживали посетителей с непередаваемой французской смесью ленцы и расторопности, услужливости и высокомерия.

Книжку я держала едва ли не над головой — так в аэропорту встречающие держат таблички с фамилиями. В памяти прокручивался список вопросов к Сьюзен Кросс. Я уже знала, что она живёт в Нью-Йорке и работает в инвестиционной компании (кем? директором по маркетингу? уборщицей?). Но это не так важно. Главное:

— где она раздобыла сюжет для триллера?

— каким образом получилось так, что «Наука ненависти» дублирует биографию русской девушки Анастасии Воробьёвой?

— каков процент вымысла в произведении?

Пусть сейчас Сьюзен скажет, что она всё придумала: и злобную фурию Элизабет, и несчастную толстушку Энни, и сценарий убийства…

А все эти бесконечные совпадения… В жизни ещё и не такое бывает!

Даже думать страшно о том, что произведение вовсе не является плодом авторской фантазии. Потому что каждый день я вижу перед собой Настю, разговариваю с ней, смотрю в её чудесные карие глаза… Она каким-то загадочным образом сумела втереться ко мне в доверие, стала моей подругой, и я к ней уже привыкла. Она открытая, эмоциональная, непосредственная…

Неужели всё это — искусный спектакль?

В последние годы жизнь не раз доказывала мне, что я вовсе не являюсь тонким психологом и могу очень сильно заблуждаться в людях.

И что же? Я опять капитально лоханулась?

У меня это входит в привычку?

***

Через полчаса ожидания моя надежда встретиться с американкой начала таять, как апрельский снег. Проверила электронную почту (мой единственный канал связи со Сьюзен) — нет, от дамочки не поступало никаких сообщений о том, что она задержится, или решила перенести встречу на завтра, или вообще передумала устанавливать тесный контакт с рьяной поклонницей её таланта.

Передо мной на столике стояла чашка кофе и лежала «Наука ненависти». Удалось занять крайнее местечко, ближе к тротуару — Сьюзен сразу бы заметила свою книгу, едва вступив под красно-бежевый балдахин кафе.

Но она не появлялась!

Неужели обманула? Вот крыса! Я ради неё отменила две встречи и пролетела на самолёте четыре тысячи километров!

Тут мне пришло в голову, а что если Сьюзен пришла в кафе заранее и сейчас наблюдает за мной — как это делают на «свиданиях вслепую».

Но ведь мы не на свидании!

На всякий случай, чтобы не спугнуть объект, я постаралась приладить на физиономию выражение весёлой учтивости. Пришлось приложить усилия, так как последние пятнадцать минут из-за отсутствия литераторши я уже буквально истекала ядом, как кобра.

Но она всё-таки появилась!

Фанфары, праздничный салют и всеобщее ликование!

Невероятно хорошенькая стройная брюнетка грациозно проскользнула в кафе и затанцевала передо мной, прижимая руки к груди и рассыпаясь в извинениях:

— I’m late! I’m sorry! I’m sorry!* <* — Я опоздала, простите, простите! (англ.)>

Я подскочила со стула в приступе искренней радости — ведь уже не надеялась увидеть писательницу — и заголосила в ответ на английском:

— Сьюзен! Это вы! Ну, наконец-то! Как же я рада вас видеть! Садитесь. Здесь удобно? Всё хорошо? Вот мы и встретились! Вот ваша книга. Вы не поверите, но я практически знаю её наизусть.

— Неужели?

Ещё бы.

Ведь каждый факт из произведения я сверяла с событиями Настиной жизни, выспрашивая у подруги подробности, — об отношениях с Изабель, о Тенгизе, о нежданной беременности и так далее.

Сьюзен вновь начала извиняться за опоздание. Она оправдывалась, объясняя, что её задержало, тараторила, по-американски прожёвывая слова.

Если бы не её речь, Сьюзен вполне сошла бы за француженку — изящная, темноволосая, она, по моим представлениям, совершенно не походила на американку. Почему-то я ожидала увидеть пышную тётеньку в джинсах и яркой футболке. А передо мной предстала дива с точёной фигуркой, в белоснежной блузке и лёгком деловом костюме. Возраст тоже угадывался плохо. Сначала я опрометчиво причислила девушку к выпускницам колледжа, но потом поняла, что писательнице в районе тридцати.

Покончив с извинениями, Сьюзен заказала себе колу и гамбургер. Вот тут-то она и проявила свою американскую сущность! Подумать только: заказать колу и гамбургер в кафе на Елисейских полях, в самом сердце Парижа!

Очаровательная литераторша полувопросительно взглянула на меня. Я поняла, что теперь моя очередь:

— Сьюзен, ваша книга… Она потрясла меня до глубины души!

Совершенно искреннее признание.

Да, потрясала. Я даже сон потеряла из-за неё.

— Спасибо, мне очень приятно! Отклик читателей — это так важно, я очень ценю ваше мнение.

— Вы работаете в крупной компании в Нью-Йорке, правильно я поняла?

— Да, я работаю переводчиком. Компания международная, много документации на других языках. Я перевожу два миллиона страниц ежедневно, — засмеялась Сьюзен.

— О! Значит, вы говорите не только по-английски!

— Конечно. Ещё я знаю французский, испанский, итальянский и немецкий. А два года назад руководство рекомендовало мне также выучить русский. Боже, это невероятно сложный язык!

— Говорят, второй по сложности после китайского.

— О, да!

— Когда же вы успеваете писать книги?

— У меня достаточно свободного времени. Я недавно рассталась со своим партнёром… Творчество заполнило пустоту. И оно сильно отвлекает от собственных переживаний. Погружаешься в проблемы героев, а твои отходят на второй план. О них можно не думать какое-то время… — грустно вздохнула Сьюзен. Она взяла двумя руками с тарелки гамбургер и вонзила в его бок белые острые зубки. С противоположной стороны гамбургера показалась котлета — словно выглянула из убежища, вся в кетчупе и салатных ошмётках.

Минуту я наблюдала за девушкой, увлечённо поедающей национальный