День начинается - Алексей Тимофеевич Черкасов

обнаружено значительное месторождение железных руд и продолжалась разведка. В командировке они пробыли полтора месяца и вернулись домой в печальном расположении духа. Матвей Пантелеймонович схватил бронхит и насморк; надрывно кашляя, он проклинал всю Хакасию и ее степные просторы. Сам профессор где-то в горах тоже простудился и обморозил щеки и нос. Чернявский и Редькин, «два сапога – пара», как звали их между собою геологи, выполняя задание начальника отдела металлов Муравьева, вылетели на самолете в район Приречья, где они должны были подготовить первичную базу для предстоящей разведки трудного района Северной тайги. Катерина Нелидова как-то сразу горячо взялась за организацию Талгатской изыскательной партии, которая должна была начать свою работу с марта 1944 года. В задачи партии входило разведывание редчайшего металла в районе Талгатского хребта и его отрогов; такого металла, о котором и сами геологи не говорили громко, называя его просто Металл. На Талгат отправляли санным путем буровое оборудование, палатки, моторы, два локомотива, везли много ценных материалов, фактически оголяя другие изыскательные партии. Григорий пробовал было протестовать, не отдать на Талгат материалы, оборудование, но его призвали к порядку. «Черт знает что получается, – возмущался Григорий. – Во всем Талгате, может быть, и тысячи тонн не наберешь этого металла, а такие чудовищные затраты! А рядом лежат бокситы, редкие земли и железо, железо, без чего и дня не проживет человечество!»

Но все же и он переключился на Талгат, занялся организационными вопросами.

Скрепя сердце Григорий отдал из отдела металлов лучших геологов в Талгатскую изыскательную партию. Главным геологом партии назначили Катерину Нелидову, начальником – инженера Новоселова, которого Григорий собирался послать в район Приречья. И вот вместо Приречья – разведка Талгатского хребта!..

До середины февраля Григорий шумел в Томске. Именно шумел, как всегда – энергичный, непоседливый, не терпящий спокойствия. Казалось, он просто жить не может без того, чтобы не гореть. Ему дай огня, огня! И движения, движения. Сейчас он звал студентов Томского университета в районы Севера. На север, на север! И он видел, что студенты ему верили. «Веди нас, товарищ, веди!» – как бы говорили их восхищенные взгляды. Григорий был для них настоящим товарищем, энергичным, дерзающим искателем. Как же им не верить такому человеку?

«На север! Не север!» – звал Григорий.

«На Талгат! В районы юга Сибири!» – говорила свое Катюша, такая же непреклонная, как и Муравьев.

«Нашла коса на камень?» – отмечали сторонние наблюдатели, не раз слушая горячие споры Григория с Катюшей.

«Кто бы ни перетянул, а веревочка-то одна, все та же, нашенская, сибирская! Юг ли, север, а все Сибирь-матушка. Всем работы хватит, везде дело найдется», – говорили рабочие геологоразведки.

Яков Ярморов с Анной Нельской, бескорыстные друзья Григория Митрофановича, готовились к разведке в бассейне Приречья. Ярморов, встречаясь с Катериной, так и говорил: «Мы еще посмотрим, Катерина Андреевна, чей козырь будет старше: твой Талгатский или наш с Муравьевым – Приреченский. Ну что за поиски каких-то хвостатых килограммов? То ли дело миллионы тонн первоклассной железной руды!»

– Вы ее еще найдите, руду-то, – сердилась Катерина.

Ей и без того нелегко было! Она искала примирения с Григорием, искала большой любви, а ничего этого не было. Вместо любви и дружбы – назревающий производственный конфликт. Как будто Катерина сама назвалась с этим Талгатом! Мало того, и отец Катерины, Андрей Михайлович, срочно вызванный в Москву в Главный комитет, писал оттуда, что «главный гвоздь всей программы поисков на ближайшее будущее» – это разведка того же редкого металла в Талгатском хребте и кое-где дальше. И что изыскательная партия, куда Катерина назначена главным геологом, отныне зачислена в ранг «особо важных секретных объектов» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

«Лучше бы мне, как Анне Нельской, заняться Приречьем, – размышляла Катерина. – Пусть бы на Талгат ехал кто-нибудь другой, хотя бы тот же Ярморов. А мне бы в Приречье! Но…»

Но… Верит ли Катерина в Приречье? Верит ли она в проекты и планы Григория Муравьева? Верит ли она в его дерзновенные мечты?

Откровенно говоря, Катюша не верила ни в Приречье, ни в планы Григория, и вообще нелюб ей был дикий и суровый север. И чего только Григорий рвется на этот север? Разве в Сибири мало простора? Есть Восточные, Южные Саяны, есть отроги Кузнецкого Алатау, есть Минусинская впадина с замечательными природными условиями, где бы только жить и жить человеку! И странно, прекрасный юг Сибири, где вызревают на грядах помидоры, арбузы, тыквы, где великолепно плодоносят культурные европейские сорта яблоневых деревьев, где дикой осыпью цветут абрикосы, где в недрах земли покоятся несметные богатства бокситов, железных руд, где очень много золота, есть и платина со своими драгоценными спутниками, где сама природа как бы кричит: «Освойте меня! Возьмите меня! Работайте со мной, и я вас вознагражу!» – так нет же, именно эта благодатная территория, по странному стечению обстоятельств, осталась позабытой. «Но почему? Почему?» – готова была кричать Катюша. «Почему?» – кричали минусинские и хакасские просторы.

«А он рвется на север, как будто там обетованная земля!» – думала Катюша, с неприязнью читая проекты и слушая разговоры Муравьева и его единомышленников о Приречье, Ангарском бассейне. «Нет, я бы ни за что не поехала куда-то в Приречье!» Конечно, она бы не поехала. Ее место на Талгате, в Усинске, Ахане, во всей Южной Хакасии. Она еще заставит людей оглянуться на юг Сибири. Они еще поймут Катюшу, и даже такие упрямые, как Григорий Митрофанович.

Итак, Талгат и Приречье; север и юг. Две противоположные точки Сибири. И если говорить правду, то юг Сибири, начиная от истоков двуглавого Енисея и до его среднего течения, освоен так же мало, как и север, а местами и вовсе не разведан. Есть здесь признаки нефти, природного газа, есть данные о ценных месторождениях редких металлов, угля, бокситов, минералов, и – белые пятна на географической карте! А южный город Сибири, Минусинск, как ни странно, все еще тихий, провинциальный городок с электростанцией, установленной еще в 1898 году!.. Ни заводов там, ни фабрик, ни рудников, а богатства лежат под ногами. Наклонись и подними! И мало того: почти рядом железная дорога, голубой Енисей.

А что в Приречье? Непроходимые тропы, непролазные дебри! Ни дорог, ни путей сообщения. И вот именно туда направил свои усилия Григорий Митрофанович. Но почему? Скажите, пожалуйста, почему?

Как-то в разговоре с Григорием Катюша сказала ему:

– Знаешь, что я думаю: тот, кто толкает нас на север, – злой человек. Не любит он людей, вот в чем дело. У нас под руками неосвоенный юг, а нас толкают на север.