Язык мой - друг мой - Виктор Суходрев

Вот и храм Любви. Все, что о нем рассказывали, оказалось правдой. Яша вовсю щелкал фотоаппаратом. Побывали и в других храмах. А к завтраку прибыли без опоздания.

За столом Фурцева вдруг вспомнила, что у Ворошилова сегодня день рождения.

— Клим, у тебя же сегодня день рождения! — воскликнула она.

Мы стали его поздравлять. Ворошилов расплылся в улыбке.

— Неужели даже бутылку не поставишь в честь такого случая? — спросила Фурцева.

Адъютант Ворошилова, разумеется, тут же принес водку. Во время этого неожиданно свалившегося на нас праздника я рассказал Козлову о нашем посещении храма Любви. Он сильно расстроился:

— А что ж ты меня не взял с собой?

Я начал выкручиваться:

— Мы, Фрол Романович, побоялись, что за вами охрана потянется…

Козлов насупился еще больше и сказал:

— Зря! Я бы как-нибудь улизнул. Да что теперь…

Уже в машине, когда мы ехали в соседний город на митинг советско-непальской дружбы, он обратился к Фурцевой:

— Катя, а ты знаешь, где ребята сегодня утром были?

И, подмигнув мне, многозначительно добавил:

— Но тебе, Кать, туда нельзя…

Фурцева стала расспрашивать меня. Я довольно обтекаемо рассказал ей о том, где мы побывали, всячески напирая на то, что это религиозный храм, посвященный культу физический любви, и так далее. Реакция оказалась неожиданной. Фурцева тоже высказала сожаление, что мы ее не взяли с собой. А Козлов, продолжая хитро улыбаться, повторял: «Нет, Кать, тебе туда нельзя…»

Наконец мы прибыли в город, где должен был состояться митинг дружбы. Все собрались на главной площади. Здесь стояли несколько храмов. У подножия одного из них, в тени пагоды, возвышалась трибуна. Нашу «троицу» усадили в кресла. Надели на них гирлянды из живых цветов, и митинг начался. Поскольку непальские провинциалы не знали английского, переводил речи специально приехавший с нами знаток непальского языка. Он переводил, а мы с Виноградовым и Бурдиным стояли за креслами и ждали окончания мероприятия. Я огляделся по сторонам и вдруг обнаружил, что наша трибуна находится у подножия местного храма Любви. Здесь все выглядело несколько скромнее, чем в Катманду, но тем не менее… Я тут же подошел к Козлову и шепнул ему на ухо:

— Фрол Романович, я вам рассказывал сегодня о храме, где мы были утром, так вот, мы сейчас находимся у подножия точно такого же храма Любви. Если вы незаметно оглянетесь, то сможете кое-что увидеть…

Я отошел к своему месту, и мы стали наблюдать за Козловым. Это, как говорится, было бесплатное кино. Через минуту из-за высокой спинки кресла, в котором восседал Козлов, показались поля его соломенной шляпы, потом появились светящиеся любопытством глаза, а затем и все лицо. Когда Козлов вгляделся в потемневшие от времени деревянные барельефы, у него буквально отвисла челюсть, глаза округлились, и он резко отвернулся. Но через минуту повторилось то же самое. Так он оглядывался в течение всего митинга.

В тот, последний, вечер в Непале посольство СССР устроило ответный прием, на который, к моему большому удовольствию, был приглашен и «наш белогвардеец» — хозяин отеля. Он появился с красавицей-женой, и все были восхищены этой великолепной парой.

Потом я всякий раз интересовался у своих коллег, возвращающихся из Непала, судьбой четы и радовался, когда слышал, что они живы-здоровы и процветают. Мне рассказывали, что хозяин отеля по-прежнему радушно встречает наших людей и что если предупредить его заранее, то при встрече на столы подаются русские блюда.

Визит в Непал остался незабываемым событием в моей жизни. Говорят, сейчас эта страна стала более современной, более цивилизованной. Нельзя не приветствовать такие изменения в быте непальцев. Но в моей памяти Непал навсегда останется древней страной, где на главной площади каждого, даже самого маленького, городка возвышается храм Любви.

Снова в Дели

Покинув Непал, мы вернулись в Индию. Визит «троицы» продолжался. Ворошилов по-прежнему радовался почестям, оказываемым ему индийцами, а Фурцева и Козлов негодовали по этому же поводу.

В последний день визита в нашем посольстве состоялся большой прием. И здесь меня ждал сюрприз: посол сообщил, что из Москвы пришла телеграмма с указанием о том, что я и Бурдин должны задержаться в Дели и дождаться приезда Хрущева, визит которого в Индию должен был начаться через неделю. А затем намечались его визиты в Бирму и Индонезию. Я, как всегда, должен был переводить, а Бурдин налаживать контакты со службами безопасности.

Нам вообще-то повезло — выпала передышка. За неделю мы решили спокойно осмотреть достопримечательности города.

Индийцы сказали, что с этого момента они начинают рассматривать нас как передовую группу по подготовке визита Хрущева, и предложили нам выбрать место проживания: остаться в президентском дворце Раштрапати Бхаван или переехать в Хайдерабад-хаус, гостевой особняк на улице Радж Патх («Путь короля»), принадлежавший в свое время магарадже Хайдерабаду, бежавшему после раздела Индии в Пакистан. Именно в этом особняке останавливались приезжающие в Индию высокие гости из СССР, например маршал Жуков, когда был министром обороны.

Оставаться в президентском дворце нам не очень хотелось. Там все было обставлено торжественно и официально, везде сновали слуги, а у каждой двери, словно изваяния, стояли двухметровые гвардейцы-сикхи, одетые в ярко-красные камзолы с золотым шитьем. Их раздвоенные бороды были заправлены под тюрбаны. В руках они держали пики. Мы чувствовали себя как на съемках фильма «Индийская гробница». Красота красотой, но нам хотелось по возможности избежать всех этих церемоний, и мы с Бурдиным переехали в Хайдерабад-хаус.

Эти дни в Дели надолго запомнились. По первой просьбе мне давали машину, и я ехал куда хотел. Ходил по музеям, храмам, старинным дворцам. Но самое большое впечатление на меня произвел древний, разрушенный «Город обезьян». Когда-то на этом месте был настоящий город, но люди ушли, здания постепенно разрушились, и в них поселились обезьяны.

Нас замечательно кормили. Повар даже в один из дней сделал нам сюрприз: приготовил борщ, пельмени и котлеты по-киевски. Все это устроил комендант Хайдерабад-хауса — полуиндиец-полупортугалец, веселый, открытый человек. Он предложил также пригласить на ужин кого-нибудь из наших коллег. Этому совету мы с удовольствием последовали и провели прекрасный вечер в обществе двух девушек из советского посольства.