Великая война. 1914–1918 - Джон Киган

самом деле он сам заводил себя в западню. Каждый километр, который преодолевали его части, преследовавшие 5-ю армию французов, после того как форсировали Уазу и направились к Марне, был в пользу Жоффра. Линия, на которой французский главнокомандующий решил дать бой противнику, сместилась на юг — с Соммы к Уазе, а затем к Марне. По мере того как менялась оперативная карта, а на смену августу пришёл сентябрь, возможности французов для нанесения сокрушительного удара постепенно укреплялись. Чем шире становился промежуток между частями 1-й немецкой армии и Парижем, оставшимся справа, причём без охвата армии Ланрезака с запада, который позволил бы начать её окружение, тем больше места фон Клюк оставлял Жоффру для сосредоточения кулака против своего фланга. Этот кулак вместе с парижским гарнизоном мог нанести Клюку гораздо более сильный удар, чем он сам теперь мог рассчитывать нанести по врагу.

Формирование ударной группировки было определено Жоффром в директиве — общей инструкции № 2 от 25 августа. Затем он принял решение, что кулак будет состоять из 7-го корпуса, четырёх резервных дивизий и, возможно, ещё одного корпуса регулярной армии, которые планировалось доставить к месту по железной дороге. К 1 сентября была сформирована 6-я армия под командованием генерала Монури, состоявшая из 7-го и 4-го корпусов, взятых, соответственно, у 1-й и 3-й армий, а также 55, 56, 61 и 62-й резервных дивизий. С армией Монури должен был взаимодействовать парижский гарнизон, включавший 45-ю алжирскую дивизию, 83, 85, 86, 89 и 92-ю территориальные дивизии, бригаду спахов и бригаду морской пехоты[190].

В 1914 году ветерану колониальных войн, а сейчас военному коменданту и организатору обороны Парижа Жозефу Симону Галлиени исполнилось 65 лет. Мишелю Жозефу Монури, кстати, было 67. Даже в войне генералов преклонных лет (Мольтке было 66 лет, Жоффру 62 года) они могли показаться слишком старыми для того, чтобы осуществить контрудар по самой большой армии, когда-либо развёрнутой на поле боя. Однако Монури и Галлиени были энергичны и полны сил, особенно Галлиени. Отставного генерала снова призвали на службу 25 августа, и он заменил генерала Мишеля, не справлявшегося с обязанностями военного коменданта Парижа. Галлиени сразу предупредил военного министра Мессими, что, если в течение ближайших 12 дней враг появится у ворот столицы и начнёт осаду города, Париж не выстоит. Новый военный комендант потребовал подкреплений, которые могли быть получены только от Жоффра, однако тот не спешил их посылать. При этом надо отметить, что как Верховный главнокомандующий он не подчинялся ни премьер-министру, ни даже президенту. Требования Галлиени спровоцировали правительственный кризис. Мессими, которому ставили в вину опасность, о которой теперь предупреждал Галлиени, отказался от нового назначения и подал в отставку. Его примеру последовали другие министры — в отставку ушёл весь кабинет. Мессими сменил жёсткий и немногословный Александр Мильеран, и бывший военный министр ушёл на фронт в чине майора одного из резервных подразделений[191].

Политические перемены повлияли на невозмутимого Жоффра не больше, чем военные неудачи. Он не отказался от сложившихся привычек — продолжительный обед, плотный ужин, регулярный сон. Тем не менее, в отличие от Мольтке, который оставался в своём штабе в Люксембурге, Жоффр почти ежедневно выезжал в войска. 26, 28 и 29 августа он встречался с Ланрезаком, 30 августа — с командующими 3-й и 4-й армиями, а 3 сентября — снова с Ланрезаком. Если Жоффра что и беспокоило, так это позиция англичан. Френч жаловался на то, что французские армии отступают, а им одним приходится держать оборону. По его словам, так было в сражении при Монсе и потом при Ле-Като. Френч несколько раз повторил, что французы отступают справа и слева от него, не согласуя с ним свои действия и оставляя его открытым для атак рвущихся вперёд немцев. Затем сэр Джон заявил, что его солдаты нуждаются в нескольких днях отдыха и для этого им лучше всего вернуться в Англию. Кроме всего прочего, там Британский экспедиционный корпус получит пополнение. Жоффр должен дать на это согласие. Французский главнокомандующий ответил отказом. Тогда Френч объявил, что отойдёт за Сену, на позиции, находившиеся в восьми днях пути, и попросил перевести пункты снабжения своих частей из Руана и Гавра в Сен-Назер или даже в Ла-Рошель. Тут они тоже не пришли к соглашению, и Жоффр сказал, что обратится к военному министру Великобритании лорду Китченеру. Вскоре Френч получил несколько депеш — из Лондона потребовали прояснения его позиции. Вслед за телеграммами на континент на военном эсминце прибыл и сам Китченер. Он вызвал командующего экспедиционными силами в британское посольство и, оценив ситуацию, вынес решение, обязывающее Френча координировать свои действия с Жоффром, даже ценой огромного риска для собственных солдат[192].

Это означало, что англичане становятся частью кулака, который к 3 сентября был сформирован к северо-западу и западу от столицы Франции: новая 6-я армия, парижский гарнизон, британские экспедиционные силы, 5-я армия и, на правом фланге, 9-я армия, тоже новая, под командованием Фердинанда Фоша, ранее возглавлявшего 20-й корпус. Звезда Ланрезака закатилась… 3 сентября Жоффр приехал на автомобиле в его штаб в Сезанне и сообщил, что с сегодняшнего дня армией будет командовать Франше д'Эспере. Это было непростое решение. Генералы дружили, и Ланрезак был креатурой Жоффра. В последнее время он нёс тяжкое бремя — противостоял, как мог, опасности немецкого наступления через Бельгию. После трудного разговора Ланрезак уехал. Военную форму он больше никогда не надевал[193].

Тем временем Галлиени требовал от муниципалитета Парижа подготовить город к обороне. 2 сентября, в годовщину капитуляции при Седане, правительство покинуло столицу, предоставив новому военному коменданту право на неограниченные действия. На следующий день Галлиени велел повсеместно развесить листовки, заканчивающиеся словами: «Я получил мандат защитить Париж от захватчиков. Я его выполню до конца». Между тем ещё 31 августа Жоффр включил столицу во «фронтовую полосу», где абсолютной была его власть.

Военный комендант тем временем велел заминировать Эйфелеву башню — на ней стояли радиопередатчики Генерального штаба — и мосты через Сену. Потом последовало распоряжение о выводе из Парижа всех железнодорожных составов, которые мог бы использовать враг, прорвись он в город, приказ об обеспечении боеприпасами каждого из 2924 орудий гарнизона и оптимизации зон их обстрела — где нужно было, не только вырубили деревья, но и снесли здания, — а также о мобилизации населения на трудовой фронт. Столица Франции испокон веку была городом-крепостью с непробиваемыми стенами и системой фортов, а теперь вокруг неё по приказу Галлиени вырыли рвы и сеть траншей, которая протянулась в