По дороге могущества. Книга пятая: Лик Кальмуара (СИ) - Нукланд Алан

Лядь! Не почувствуй я это магическое плетение своим обострённым лимрачным восприятием, переломало бы все кости!

— Какая у тебя милая боевая форма! — Бросаю быстрый взгляд на странный дым и на всякий случай блокирую собственное дыхание, обогащая кислородом кровь за счёт щедро расходуемых пустаров. — А теперь узри же мою!

Мои зрачки мгновенно сужаются, превращаясь в отливающие серебром вертикальные глаза смертоносного монстра, всё тело стремительно покрывается чёрной, блестящей чешуей, во рту вытягиваются клыки, на руках и ногах растут острые когти, увеличившиеся уши вместе с ракообразными отростками заостряются и отгинаются назад, а из позвоночника вырывается длинный, шипованный хвост. Но едва трансформация завершилась, как Мыфан вскидывает ладони и из множества открывшихся в коже дырочек в разные стороны разлетаются мелкие серебристые шарики, и я краем глаза замечаю загоревшийся на их поверхности рунический символ. Миг — и отовсюду единой канонадой грянули оглушительные взрывы, оставляющие после себя облака едкого дыма, а глаза тут же ослепило десятками ярчайших вспышек.

В одночасье лишившись зрения и слуха, с яростным рычанием выпускаю вокруг себя волну пустарной энергии.

Эхолокация!

Прыгнувший на стену Мыфан отталкивается всеми шестью лапами и падает на меня, с молниеносной скоростью закручиваясь вокруг себя и превращая паучьи конечности в лезвия вращающейся пилы. Мгновенно перекидываю потоки пустаров в силу и выносливость, упираюсь ногами и вскидываю дриарилловую руку, упираясь в неё второй ладонью. Доля секунды — и гомункулярная мясорубка с невероятной силой бьёт в подставленное поперёк металлическое предплечье, уши закладывает от омерзительного скрежета, хлещут обжигающие кроваво-красные искры. Взревев, изгибаюсь спиной назад и вместе с наклоном руки ныряю вниз к самому полу, переворачиваясь подобно гибчайшему акробату и пропуская над собой смертоносный диск. Мыфан приземляется с грохочущим лязгом, оставляя за собой борозды раскрошенного мрамора, и я бросаю на него Метку Охотника — сверкает синевой артефактный глаз виверны, с усилием продавливается духовная воля короля гомункулов и печать отслеживания выжигается на его астральном теле, передавая расположение врага напрямую в мой мозг.

Гомункул со стремительным ускорением делает выпад “V”-образным лезвием, торчащим из его предплечья, но я плавным движением слегка покачиваюсь вправо и пропускаю клинок рядом с шеей, а затем молниеносным движением хватаю его кулак своей дриариловой ладонью, резко выворачиваю и подпрыгиваю с сальто назад, рассекая острием хвоста лицо лжеказначея до самых костей.

По залу эхом разносится злобный крик, и Мыфан с бешеным оскалом выпячивает вперёд свой толстый живот, который в это же мгновение разрывается, выпуская из своего нутра десятки манипуляторов с длиннейшими, зловеще сверкающими иглами, лезвиями, крюками, вращающимися пилами и наполненными какой-то жижей жуткими шприцами. И едва я приземлился, это гомункулярное чудовище атаковало меня со всей своей безумной яростью. И, несмотря на всю мою недюжинную ловкость, он раз за разом находил бреши в моей обороне и драконья чешуя разрывалась под острейшей сталью, оставляя кровь на зазубренных лезвиях.

Две хищно блеснувших иглы ринулись к моим глазам, но я молниеносно присел и в то же мгновение мышцы ног затрещали от хлынувшей в них пустарной энергии.

Прыжок Дравэрина!

От силы ускорения под ступнями в крошево разлетелись мраморные плиты, и уже в следующий миг я в полёте вонзаю обе руки Мыфану в грудь, железной хваткой сжимаю пальцами металлические рёбра и переворачиваюсь через себя, со всей дравэринской мощи швыряя многотонное тело Владыки Гомункулов через весь зал. Оторвавшегося от земли казначея перекручивает в воздухе и он со всего маху впечатывается в стену. Вылетают разломанные камни, во все стороны змеятся трещины, и тяжелая туша казначея с железным дребезгом валится на пол, но он тут же вновь с упорством поднимается на ноги. Но едва он вскидывает голову, как видит перед собой стремительно летящего на него лимрака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Миг — и я в полёте наношу удар ногой с полного разворота, щедро сдабривая его дравэринской силой. Чешуйчатая лапа подобно тарану врезается в голову Мыфана и он отлетает на несколько метров, снося по пути половину стоящих у стола стульев. Но ловкий казначей переворачивается в падении и вонзает острия лап в пол, тормозя и резко останавливаясь.

Не дожидаясь, когда он придёт в себя, я делаю стремительный зигзаговый прыжок сначала на стену, отталкиваясь от неё правой ногой, затем на стол и вновь взмываю ввысь с оттянутой для удара левой рукой. Тело распирает от вливаемой в него энергии, и в следующее мгновение я усиливаю пустарами собственное падение, подобно метеору обрушиваясь на Мыфана сверху и вминая дриарилловый кулак в его искусственную рожу. Сталь столкнулась о сталь, затрещали ломаемые железные кости и раздробленные зубы, и Владыку Гомункулов буквально вдавило в пол и протащило практически к самому началу зала, разрушая его телом крепкие плиты, осколки которых с грохотом выкорчевывает и складывает гармошкой.

Приземлившись, я вытянул в сторону правую руку и призвал Вайнорию. Сжав холодную рукоять, крутанул меч вокруг себя и в тот же миг перламутровое чёрно-синее лезвие разделяется на сегменты и, подобно хлысту, устремляется к пытающемуся подняться Мыфану. Острия со свистом пронзают воздух и со скрежещущим звоном разрубают напополам две его передние паучьи лапы. Пошатнувшийся казначей теряет опору и падает, но успевает вонзить в пол свои зигзагообразные лезвия. Я же с рычанием наношу новый удар и сегментированный меч в ту же секунду отсекает ему оба клинка. А затем я бью ещё, ещё и ещё, с оскалом наслаждаясь порханием смертоносного стального хлыста, что с каждым взмахом глубоко вонзается в крепкую плоть и с лязгом взрезает её. И с каждым ударом сердца я подхожу к нему всё ближе, ближе и ближе, беспощадно кромсая его живот, грудь и плечи, отрубая тянущиеся из кровавого нутра манипуляторы и лишая паучьих конечностей. Он пытается закрываться руками, пытается ставить магические щиты, но всё тщетно — ничто не может устоять перед неистовой дравэринской мощью.

И когда окровавленный Мыфан наконец обессиленно пал на обрубки своих лап, и в его глазах запылали угли страха, я одним резким движением собрал Вайнорию и она испарилась из моей длани. И вот тогда я в молниеносном броске сорвался с места, обхватил дриарилловой лапой лицо Мыфана и рывком надавил вниз, с грохотом вгоняя его затылком в пол.

Выждав несколько мгновений, я разжал когтистые пальцы, поднялся на ноги и медленно выпрямился, холодным взглядом рассматривая окровавленного гомункула, из разорванных ран которого проглядывали искореженные стальные кости. И когда казалось, что это искорёженное тело покинула последняя крупица жизни, глаза Мыфана вдруг слабо приоткрылись. Покрытые сеткой лопнувших сосудов, они с трудом скользнули мутным взглядом по чешуйчатому телу нависшего над ним существа, и вперились в отливающие серебром вертикальные зрачки.

— А ты-ы… стал сильнее… — разбитые губы дрогнули в улыбке. — Недооценил я тебя…

Я неспешно кивнул.

— Да, недооценил. Но ты держался достойно. Будь на моём месте любой другой силпат, силзвер, или даже лимрак — он бы неизбежно проиграл тебе. — Я чуть склонил голову набок. — Но лимрака с боевой формой, наделённого способностями Дравэрина, такому как ты не одолеть.

Мыфан медленно моргнул, соглашаясь с моими словами.

— Саргон… — с трудом сглотнув, он вновь посмотрел мне прямо в глаза. — Можно… м-можно попросить тебя не убивать всех нас?.. Сжалься… Отпусти остальных гомункулов… Они ведь ни в чём не виноваты…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он опустил потухший, полный искренней скорби взгляд.

— Они просто хотят жить… также, как и все…

Я покачал головой.

— Это не от меня зависит, Мыфан, а от тебя, и твоего решения.

Казначей недоумённо нахмурился.

— Р-решения?.. Какого решения?..

Вместо ответа я поднял глаза и посмотрел на подошедшую к нам Шейди Арн Рэн. И когда она встала рядом со мной, с грустной улыбкой смотря на поверженного древнего гомункула, в глазах последнего отразилось замешательство.