Запрещённая фантастика - Андрей Арсланович Мансуров

молчал и работал – уже понял, что по части битья даже давешний десятилетний пацан даст ему сто очков форы. А если не даст – так его соседи по бараку помогут осадить на место слишком борзого новичка.

Снаружи раздался странный звук – не то горн, не то рожок.

Все ломанулись на выход. Замешкавшемуся Митяю кто-то крикнул на бегу:

– Чего стоишь, как … ? Бегом – а то получишь …лей!

Митяй и припустил со всех ног, стараясь только не наступать на пятки впереди бегущих.

Минуты через две они добежали до сравнительно ровной и не так сильно заросшей квадратной площадки посередине Лагеря – плаца.

Вдоль трёх его сторон уже стояли в одну шеренгу обитатели остальных бараков. В центре стоял Пахан, и рядом с ним – паренёк с рожком-горном. Пахан смотрел на наручные часы.

Чуя недоброе, Митяй поспешил занять место в самом конце шеренги своего барака.

Едва он успел замереть, как Пахан кивнул горнисту, и тот продудел ещё один гнусный сигнал. Пахан оглядел ровные ряды своего воинства, и издал нечто вроде «Хм!»

Затем вынул из кармана какую-то бумажку, развернул. Зычным голосом зачитал:

– Пильщики! Вчерашний участок дорабатывать ещё на двадцать метров в глубину! Волочильщики – ваша задача ясна. Дровосеки – я не доволен вчерашней выработкой. Если сегодня не подгоните – уменьшу пайку!.. Повара! Вчерашняя каша подгорела. – Пахан выждал, но тишину никто не нарушил. Видать, повара сталкивались с последствиями попыток оправдаться, – Сегодня варить пшено. В шестнадцать ноль-ноль суд над новеньким. Кличка – Митяй. Всё. По местам. – Пахан снова кивнул, и горн прогнусил ещё раз.

Странно. Митяй мог бы поспорить, что народу вокруг было куда меньше обещанных ему трёхсот человек… Однако осмотреться и высказаться не пришлось – все ломанулись назад.

Добежав до барака, Митяй нашёл старшого Пильщиков, и встал перед ним, просительно подняв руку. Старшой приподнял бровь, затем одобрительно кивнул:

– Сообразительный. Похоже, выживешь. Ладно, спрашивай.

– Мистер… Старшой – я насчёт суда! Это… меня будут судить?

– А то – кого же?.. Называй меня Бык.

– Простите… Мистер Бык. А… Ведь меня уже судили?..

– Так то ж там – на воле… А теперь мы хотим здесь разобраться. Можно ли тебе позволить жить с нами. Или тебя нужно сразу – в Котёл. – равнодушный тон не позволял усомниться в серьёзности угрозы. Митяй о таком пока только слышал… Холодным потом покрылась вся спина, и голос почему-то застрял в глотке.

Поскольку Митяй замер, так и не решившись спросить о страшной догадке, Бык сам добавил:

– Ну, иди! Сегодня будешь напарником Мамсика. Норма – три дерева.

Поразевав ещё рот, но вовремя спохватившись, Митяй выпалил:

– Так точно, Мистер Бык! До свиданья!

– Сообразительный. – кивнул ещё раз Бык, – Только имей в виду: не «до свиданья», а «Желаю здравствовать!»

– Так точно, Мистер Бык! Желаю здравствовать!

Мамсика Митяй нашёл быстро – поскольку на построении уже возле их барака тот единственный стоял особняком. Остальные были или по двое, или группками.

Пар оказалось двадцать две, и два отряда – в три и четыре человека.

Бык объяснил задачу на сегодня. Никто ни слова не произнёс за всё время развода. Митяй молчал, пытаясь приноровиться и понять, наконец, что ему предстоит.

По команде все двинулись за Быком. Шли не в ногу, но между собой никто не переговаривался. Митяй тоже помалкивал. Впрочем, огромную двуручную пилу Мамсик «смело» взвалил на его плечи. За пять километров пешкодрала она натёрла Митяю обе ключицы. Слева колыхалось безбрежное и тёмное море – северная тайга. Правда, Митяю было не до неё.

Шли по разбитой грунтовой дороге, в воздухе позади оставалось висеть облако пыли.

С группой из троих старших Бык рулеткой отмерил, и протянутой верёвкой обозначил участок работ на сегодня. По фронту расставил пары. Затем обе группы с тремя и четырьмя старшими отошли в сторону, и присели под деревья, неспешно переговариваясь.

Пары занялись деревьями.

Мамсик жестом указал Митяю сесть, и сам тоже уселся прямо на опавшую и пожухшую хвою под полуметровым стволом. Они упёрлись ступнями в землю и ствол, после чего Мамсик установил лезвие на высоте полуметра от земли, и кивнул.

Первые же десять минут заставили Митяя пропотеть насквозь, и обзавестись волдырями на ладонях.

Затем он как бы вошёл в ритм, настороженно поглядывая то на напарника, то вокруг.

Наконец решился шепотом спросить:

– Ты давно здесь?

Мамсик, предварительно внимательно оглядел тылы, и сквозь зубы выдавил ответ:

– Полтора года. – Ого! Митяй поразился. По виду Мамсик был моложе его самого! Что же…

– Сколько ж тебе лет?!

– Тринадцать с половиной.

– И за что тебя?..

– За изнасилование. – Мамсик кивком показал Митяю, чтобы тот не халтурил, и тянул свою сторону как следует. Митяй не посмел ослушаться.

– И… тебя тоже… судили? Уже здесь? – приходилось делать паузы, чтобы вдохнуть.

– Атас. Работай. – Митяй заткнулся, и продолжил пилить, почувствовав, как на плечи легла чужая тень. Это один из Старших подошёл взглянуть, как движется работа у новенького.

Митяй не умничал, и добросовестно пилил, несмотря на боль в потных растёртых ладонях.

Ф-фу… Старшой отошёл, ничего не сказав. Но и ничего ему не сделав.

Минут через десять Мамсик соизволил прояснить ситуацию:

– Если засекут, что болтаем, или сачкуем – выпорют. А если повторится – лишат пайки на сегодня. Жрать хочешь? Тогда – работай. А потрепаться можно и после обеда.

Завалить даже первое дерево оказалось вовсе не так просто, как себе представлял Митяй. Уже ближе к концу работы пилу часто зажимало, спина надсадно ломила… Мамсик наконец свистнул – сразу подошла группа из четырёх весьма здоровых бугаёв лет по пятнадцать.

Толстенным пятиметровым дрыном они упёрлись в дерево метрах в трёх над головами пильщиков, и стали изо всех сил давить на него. Мамсик кивнул Митяю, и они удвоили усилия.

На дороге нарисовался ещё отряд – очевидно, волочильщики. Митяю некогда было рассматривать их – он пилил. Через пару минут интенсивной работы дерево со страшным скрипом и треском грохнулось на здоровенную прогалину, оставшуюся от предыдущих выпилов, – Мамсик только успел выдернуть пилу – и учётчик достал блокнот, и буркнув: «Мамсик-раз», что-то в нём чирканул. После чего ткнул пальцем в следующее дерево.

Это оказалось потолще, и напарникам было не до болтовни в любом случае.

Но часа за полтора завалили и его. Последовало «Мамсик-два».

Бригада волочильщиков, как ни странно, весело переругивающихся, цепляла канатами комли спиленных деревьев, и волокла в сторону – где, перехватившись поудобней, дерево тащили по подобию дороги, приведшей отряды к вырубке. Волочить, похоже, предстояло