Миллиардеры. История крупнейших финансовых династий - Гжегож Яшуньский

Пирпонт Морган был Корсаром не только в бизнесе, но и в личной жизни. На этот счет нелишне еще раз процитировать Льюиса Кори, который пишет:

«Старый Морган отличался исключительным мотовством. Его любовные похождения шокировали пуританскую Америку. Своих многочисленных любовниц, которых он выбирал из числа красивейших женщин Европы и Америки, Морган награждал очень щедро, не уступая в этом самому Людовику XIV. Он был религиозен и имел собственную церковь, где держал своего пастора. Но приезжал он туда обычно со своей очередной любовницей, которая ожидала его в карете. Он не находил ничего аморального в этом фарисейском сочетании набожности с плотской распущенностью».

Даже Фредерик Л. Аллен, для которого Морган был «монархом Уолл-стрита» и который восхищается его «королевским образом жизни», решается на несколько критических замечаний в адрес своего героя. Разумеется, они не столь прямолинейны, как обвинения Майерса или Кори, но достаточно красноречивы, ибо выходят из-под пера почти официального биографа. Аллен пишет:

«Когда Морган думал о промышленности, то он имел в виду не тысячи рабочих, чей труд увеличивал производство, и даже не о техническом прогрессе, благодаря которому растет производительность в промышленности. Он заботился прежде всего об инвесторах (читай: капиталистах. – Г.Я.), чьи деньги финансируют промышленность, а также о директорах и председателях, обязанностью которых является защита и обогащение инвесторов».

Аллен противопоставляет «королевский образ жизни и пышные путешествия» Моргана жизни «огромной массы рядовых мужчин и женщин, от которых он был страшно далек:

«Законы, направленные на признание за ними (рядовыми гражданами. – Ред.) права на большее участие в плодах национальной экономики, Морган считал плохими. По его мнению, такие законы вступают в противоречие с принципами бережливости и разумности, которые должны лежать в основе финансовой политики… Идея демократии была чужда Моргану».

Если Джон Д. Рокфеллер в пожилом возрасте стремился казаться, прежде всего «филантропом», то Дж Пирпонт Морган выступал в роли «коллекционера». Начал он с покупки старинных рукописей и первопечатных книг. Таким первым приобретением Моргана стала рукопись одной из книг Уильяма Теккерея, которую он так и не удосужился прочесть. Затем, особенно во время поездок в Европу, он скупал картины и скульптуры, стекло и хрусталь, миниатюры и барельефы, гобелены и старинные часы, редкие издания Библии, ценные автографы знаменитостей.

Следует заметить, что при этом Морган не раз становился жертвой обедневших аристократов, которые продавали ему фальшивые «семейные реликвии», или мошенников, которые уговаривали его купить различные подделки, выдавая их за произведения выдающихся мастеров. Широко известен анекдот о приобретении Морганом поддельного «Портрета ребенка» Веласкеса. Когда эксперты установили, что эта мазня не имеет ничего общего с Веласкесом, взбешенный Корсар заявил: «Мне все равно, кто нарисовал это!»

Разраставшиеся год от года коллекции Морган хранил либо в своем огромном особняке, который все больше напоминал захламленный музей, либо в нью-йоркском «Метрополитен музеум оф арт», который он опекал, входя в состав его правления и занимая там почетный пост председателя. На этой почве и произошел характерный инцидент между Дж. П. Морганом и знаменитым американским экспертом и критиком Роджером Фраем, который в течение ряда лет был хранителем музея.

Вирджиния Вулф, автор книги «Роджер Фрай», так пишет об этом инциденте. В 1909 году Фрай хотел приобрести для музея какую-то картину. Узнав об этом, Морган заявил, что намерен купить ее для себя. Разразился скандал, но миллиардер поставил на своем, и Фрай подал в отставку. Чувствуя горечь и обиду, Фрай дал волю своим чувствам, назвав Моргана «отвратительнейшей личностью». В письме, которое цитирует Вирджиния Вулф, Фрай писал:

«Я убежден, что ему нужна только лесть. Подлинная ценность вещей ему безразлична. Эксперты ему нужны лишь для того, чтобы подтверждать необычайную быстроту его мысли. Этот человек настолько надут спесью и сознанием собственной мощи, что ему никогда не приходило в голову, что другие люди тоже имеют какие-то права».

Фрай весьма сатирически описал совместную с Морганом поездку в Италию. При этом он подчеркнул, что, несмотря на свои семьдесят лет, миллиардер путешествовал в сопровождении любовницы.

В последние годы жизни Дж. П. Моргана американская буржуазная пресса славила коллекционера, подчеркивая его «великодушие» в связи с передачей им большинства своих коллекций музею «Метрополитен». Повсеместно думали, что это был бескорыстный дар, но, как утверждает Фердинанд Ландберг в своей книге «60 семейств Америки», после смерти Моргана выяснилось, что миллиардер лишь «одолжил» музею свои коллекции. А его сын, который вел переговоры с дирекцией музея, продал музею эти «дарованные» коллекции за 25 миллионов долларов. Как видим, Пирпонт Морган умел наживать деньги даже после смерти…

«Группа Моргана»

Если так можно выразиться, старый Морган умер вовремя. В ходе расследования по делу о банкротстве железнодорожной компании «Нью-Хейвен» обнаружились многочисленные злоупотребления и скандальные аферы. Престиж банкирского дома «Дж. П. Морган энд компани» был подорван. Сын миллиардера, Джон Пирпонт-младший, не обладал ни способностями, ни самоуверенностью отца. Как пишет Холбрук, целых шесть лет сын оставался в тени живого отца, а в последующие тридцать лет – в тени покойного отца. В его банкирском доме все большую роль стали играть талантливые директора, верные традициям Корсара.

Весной и летом 1914 года банк Моргана был неожиданно атакован на страницах прессы. Высказывалось немало предположений, что он обанкротится. Судьба банка изменилась буквально за несколько дней: в Европе началась Первая мировая война. Английское и французское правительства обратились к банку Моргана с предложением быть их представителями в Соединенных Штатах. Разумеется, директора банка тотчас же дали согласие. Лондон и Париж требовали немедленных кредитов. Директора искали новые источники прибылей. Поэтому интересы обеих сторон совпали, так как распространение на американском рынке английских и французских государственных облигаций было очень выгодным предприятием для тех и других.

Дирекцию банковского дома не обвинишь в отсутствии дальнозоркости. Ф. Ландберг приводит любопытную и малоизвестную речь, произнесенную в 1915 году Томасом У. Ламонтом, компаньоном Моргана-младшего, который после смерти Пирпонта стал во главе банка. Выступая в Филадельфии на заседании Академии политических и общественных наук США, Ламонт цинично заявил, что Соединенные Штаты кровно заинтересованы в том, чтобы война в Европе длилась как можно дольше, что она благоприятствует американскому экспорту и что после войны «США станут финансовым центром мира». Где было этому циничному банкиру предположить, что одним из результатов войны станет Великая Октябрьская революция!