Развод. Тот, кто меня предал (СИ) - Черничная Даша

— Едем, — командует Алена, выходя из ванной, подхватывает свою сумочку и засовывает туда телефон вместе с тестом.

— Куда? — глупо спрашиваю я.

— К врачу!

Мы быстро выходим из подъезда, и подруга подходит к огромному внедорожнику, из которого выпрыгивает охранник, спешно открывает заднюю дверь, ожидая, пока мы сядем, а после закрывает ее за нами и садится на водительское место:

— Куда едем, Алена Александровна? — парень молод, наверняка наш ровесник, но обращается к подруге как к какой-то хозяйке.

— В центр матери и ребенка на Димитрова. И, Игнат, прекрати называть меня по имени-отчеству! — она по-доброму журит его, но парень не поддается.

— Не положено.

Дорога занимает около получаса. Все это время я накручиваю кудрявую прядь волос на палец. Я нервничаю, сильно. Ведь ситуация не совсем стандартная.

— Так, ну что, — молодая врач улыбается. — Ложимся, сейчас посмотрим.

Алена рядом. Тоже нервничает — искусала всю нижнюю губу.

— Вот смотрите, — доктор поворачивает ко мне монитор, на котором видно маленькое пятнышко. — Это плод. Срок примерно пять-шесть недель. Беременность маточная. Даже сердцебиение уже слышно.

Она включает звук, и я слышу сердечко ребенка. Оно бьется. Внутри меня маленький. Мой малыш. Наш. Наш малыш.

— Поздравляю, — говорит доктор.

Алена подходит ко мне и сквозь слезы произносит:

— Как я рада за вас, Рит. Как я рада.

Дальше куча формальностей, но я слушаю все внимательно, боясь упустить что-то важное. Я не имею права на ошибку. Больше нет. Теперь я увижусь со своим ребенком. Не знаю почему, но я уверена в этом.

Мы справимся. У нас все получится.

Обратно нас везет все тот же водитель Алены. Подруга помогает мне подняться в квартиру.

— Когда расскажешь-то? — ее улыбка такая счастливая, такая искренняя.

— Когда выпишется, — отвечаю уверенно.

— Отлично. Ну, я поехала, Рит. Уху заберу, так уж и быть.

***

На следующий день звонит Алена:

— Я убью Игната, — серьезно произносит подруга.

Она разбудила меня своим звонком и начала разговор именно с этой фразы.

— Я убью Игната, — повторяет задумчиво.

— За что? — усмехаясь, спрашиваю я и сажусь в кровати.

Утренняя тошнота — неприятная штука. Скажите это женщинам, которые годами не могут забеременеть. Которые каждый раз плачут, отмечая в календаре первый день цикла.

— Он все рассказывает Стасу, представляешь? Нет, я его, конечно, понимаю, но он просто сдал меня с потрохами! — Аленка верещит, что очень непохоже на подругу.

Она нервничает, и это передается даже мне через телефонную трубку.

— Так и в чем проблема-то? Он охранник, которого к тебе приставил Стас. Ты ожидала чего-то другого?

— Знаешь, я полагала, что у меня останется хоть что-то лично мое. Это что, он из-за каждого моего пука будет нестись к Северу?

— И что было-то?

— Что-что? Приехала я домой, а этот мой водитель, который на самом деле не водитель, а просто шестерка обыкновеннная, рассказал, где я была и что делала. Прикинь, он пошел вслед за нами, узнал, какие процедуры мы оплатили, и донес Северу!

— Какое дело Стасу до моей беременности?! — не понимаю я.

— Этот придурок Игнат подумал, что именно я ходила на УЗИ, рассказал Стасу. Стас полез в мою сумку, а там… — громкий вздох.

— И что там?

— Твой тест на беременность! Я объясняла как могла, что это не я беременна, а ты!

— Подожди, а вы с ним… — спрашиваю я, немного опешив от неожиданной информации. Я-то думала, что там ненависть, а не… тесты на беременность.

— Ну-у, — тянет неуверенно Алена, — а мы с ним, да… Короче, этот придурок не поверил мне и потащил в клинику. Чуйка у него, видите ли! Бандюк, вот он кто, а не мэр!

— Теперь поняла. Да пусть тебе сделают УЗИ — покажешь, что не беременна, заодно плановый осмотр пройдешь, делов-то!

— Так-то оно так, да только вот не так! — Аленка кричит во все горло. — Твой тест на беременность заразный оказался. Я тоже, как выяснилось, беременна!

Воцаряется тишина, а после мы вдвоем начинаем хохотать. Вот это да.

***

Через пару недель

Мирон

— Как же здорово, что мы все-таки решили приехать сюда, — Рита тянет носом горный воздух.

Горная карусель великолепна.

Есть какая-то потрясающая красота в горах весной, когда сходит снег и начинают распускаться горные цветы и зеленеть кустарники. Внизу уже достаточно тепло, а вот тут, наверху, на высоте больше двух тысяч метров, происходит что-то совершенно иное.

Рита натягивает шапку и придвигается ко мне.

После моей выписки мы не стали оставаться в городе, а сразу рванули в горы. Здесь мы всегда были счастливы, чем это не идеальное место?

Мы не знаем, насколько приехали сюда. Мы больше не планируем ничего, не вспоминаем, не оглядываемся.

Если оглядываешься — есть шанс пропустить что-то важное впереди.

Поэтому мы просто живем. Наслаждаемся друг другом, не можем надышаться, насмотреться. Мы сняли дом из сруба на два месяца. В нем уютно и пахнет деревом. Каждый вечер мы разжигаем камин и разговариваем или занимается любовью.

Я передаю все дела Герману. Это не быстро, но он парень умный — схватывает на лету то, чего не знает. Он единственный, кому я могу доверить свой бизнес и уйти на пенсию преждевременно.

Мать. Я общался с ней один раз. Она без предупреждения приехала ко мне в больницу. Выдала кучу гадостей про Риту и обвинила ту во всех смертных грехах. Сказала, что откажется от меня, если я вернусь к бывшей жене. Я помог ей. Больше свою мать я не видел, не говорил с ней, и вряд ли это когда-то изменится.

Моя семья — Рита. Всегда была и есть. Только она. Большего мне для счастья и не надо.

Ее родители…

Нет, они меня не простили. И не простят никогда. Но они оказались более человечными и более адекватными. Маловероятно, что когда-нибудь мы сможем поговорить отцом Кудряшки по душам, нам не под силу это сделать. В этом только моя вина, я осознаю это.

Несмотря на холодность, ее родители приняли новость о том, что мы вместе, без комментариев и осуждения, приняв этот факт как данность.

Лыжный сезон уже закончился. Началось межсезонье, поэтому людей тут практически нет. Кудряха ютится поближе ко мне, и я обнимаю ее за плечи, целую через шапку в макушку.

Мы смотрим на панораму гор, на просыпающуюся природу. Глаза слепит от яркости, но я не позволяю им закрыться, любуюсь всем, что вижу.

Кудряха тянется к небольшому рюкзаку и достает оттуда походный термос. Наливает в кружки ароматный дымящийся чай и протягивает мне. Принимаю напиток из ее рук с благодарностью.

— Ты счастлив? — неожиданно спрашивает Рита.

— Конечно, — удивленно отвечаю я, притягиваю ее к себе и целую в губы.

— А чего бы ты хотел для еще большего счастья? — она задает странные вопросы.

— Ничего, Кудряха. У меня все есть.

— А все-таки?

Я задумываюсь над ответом:

— Еще пару месяцев назад я даже мечтать не мог о том, чтобы мы сидели вот так вдвоем и просто разговаривали. А сейчас ты рядом со мной, в моих руках. Мне не о чем больше мечтать, Рита.

— А ребенок? — обиженно спрашивает она. — Неужели ты не хочешь ребенка?!

Я улыбаюсь и притягиваю ее к себе, убираю кудрявую прядь от лица:

— Счастье безгранично. Если у нас когда-нибудь будут дети, я стану еще более счастливым. Если не будет детей — значит, не будет. Я счастлив с тобой в любом случае, Рит. Но если появится ребенок, то буду счастлив вдвойне. Почему ты спрашиваешь?

Смотрю на свою Кудряху. Глаза у нее на мокром месте. Дергаюсь, пытаясь понять, что из моих слов задело ее?

— Ты чего? — шепотом спрашиваю и вытираю мокрые дорожки со щек.

— Я беременна, Мирон. У нас будет ребенок.

Зависаю на секунду, позволяя словам осесть в мозгу, выжечься татуировкой на подкорке. Прорасти, пустить свои корни, а после притягиваю Риту к себе и прижимаю что есть сил.