Эксперт № 01 (2013) - Эксперт Эксперт

В первом и более старом смысле термин « обскурантизм» обозначает политику ограничения распространения знаний. За так называемую политику « благородной лжи» выступал еще Платон.

О мракобесии сейчас говорят очень много, немало людей озабочены расцветом мракобесия в России. Более того, утверждается, что происходит нарастание мракобесия во всем мире. Как разобраться с этим? О чем именно говорят люди, что имеют в виду?

Боевые человекоподобные понятия

Существуют понятия, единственная цель которых — борьба на поражение с какими-то явлениями, которые неприятны тому, кто эти понятия использует. Например, одному не нравятся рыжие, и он говорит об особенной форме ушей рыжих, о ходе мыслей рыжих, доказывающем их рыжину, о комплексе идей «порыжение», выдающем симпатию к рыжим. У такого понятия — «порыжение» — нет иного смысла, кроме личного интереса его автора бороться с рыжими, что-то у них отнять, извести их, чтобы рыжих не было. Прав он или нет в своем отношении к рыжим — другой вопрос, и при анализе понятия «порыжение» ответа на него не найти, это идеологизированный термин. Если хочется разбираться, в самом ли деле вредны рыжие, придется это делать отдельно, морщась от помех, которые воздвигает идеологизированная дискуссия о порыжении.

Мракобесие — точно такой же идеологизированный термин, в интеллектуальном смысле нечестный, и использование его указывает только на одно: человек, говорящий о мракобесии, готов использовать интеллектуально нечестные средства для достижения своих целей. Может быть, эти цели хороши и он, вероятно, считает их замечательными и искренне верит в свою правоту — все равно это нечестный прием, который всерьез разбирать незачем.

Это видно из определения: мракобесие — враждебное отношение к науке и прогрессу. То есть — кто против рыжих, тот мракобес. Понятие, очевидно, создано рыжими, чтобы что-то такое у противников отвоевать. В самом деле, началось Просвещение, возникли наука и прогресс — до того их не было в мире, им нужно было место. И они стали отвоевывать себе жизненное пространство. А наука и прогресс — вещи зубастые, боевые, они тут же создали свою идеологию и стали успешно теснить прежние идеологические конструкты.

Мракобесие — это такой боевой клич из давней свары науки и религии, наука моложе и бойчее, она побеждает, она возмущена тем, что все еще кто-то покушается на часть ее влияния.

Из этого ясно, что всерьез обсуждать мракобесие — все равно что в аудитории феминисток разбирать какие-то вопросы «исконных прав мужчин». Сама постановка вопроса указывает, что люди, использующие это понятие, настроены подраться, и иного смысла у понятия нет, кроме как хорошенько засветить противнику.

Например, многих сторонников научного мировоззрения раздражает, что нарушается научный монологизм, что кто-то вообще смеет высказываться на темы, которые еще десять-двадцать лет назад были исключительно достоянием науки. Скажем, человек просматривает блоги, видит множество высказываний, которые называются креационистскими, сомневающимися в идее естественной эволюции, и пишет раздраженно: давайте объединяться, атеисты, меня достало православное мракобесие! Он имеет полное право раздражаться, как они имеют полное право говорить то, что считают правдой. Можно видеть, что раздражает сам факт высказываний: мол, всему просвещенному человечеству все давно ясно, а тут какие-то дремучие отморозки толпами высказываются. Это неприязнь к наличию другой точки зрения, обычный человеческий недостаток, весьма свойственный ученым — потому что большинство ученых, как это доказано наукой, люди.

Это поле боя, и тут не принято признавать, что противник тоже имеет права. Например: разговоры кружат вокруг проблемы обиды, оскорбления. Сторонников научного мировоззрения оскорбляет, когда какой-то поп освящает водичкой новое здание, — что за средневековье! Позор! Не принято обращать внимание, что верующие столь же задеты повседневностью — любой рекламный плакат с обилием обнаженных женских форм оскорбляет верующего, это такая же повседневная черта, которую приходится терпеть. Видимо, полезнее не исчислять претензии — свои всегда кажутся горше, — а вообще уйти от разговора об обидах. Кому противно, что всерьез говорят, надо ли разрешать хиджабы в школах, а кому противно, что некто начинает обсуждать допустимую длину женской юбки. Это бесконечная война. Лучше на нее не ходить.

С чем же тут можно разбираться? Видимо, можно спросить: отчего после некоторого затишья вновь заговорили о мракобесии? Не о том, что в самом деле растет мракобесие, — это было бы идеологической игрой, и тут можно только спрашивать «Ты за кого?» и, может быть, «Что имеешь с того, что бьешься вот за тех?». Других вопросов идеологический подход не предусматривает, по крайней мере от вменяемых участников схватки. Значит, чуть не единственный сознательный в данной ситуации вопрос: отчего они опять задрались меж собой, отчего «антимракобесы» пришли в волнение и заговорили о наступающем мракобесии?

Постановка вопроса

Что обсуждают в связи с очередным воспалением темы? Если посмотреть, о чем говорят люди в связи с мракобесием (кроме того, что ругают своих противников и сетуют на судьбу, нравы и время), выяснится круг тем, с которыми связано беспокойство.

Возьмем высказывания людей в интернете, посмотрим, что они говорили о мракобесии в 2012 году.

Итак, мракобесием люди в разговорах называют очень разные вещи. Слово уже обесценилось и используется просто как «обзывалка», обозначение чего-то плохого, причем обозначение юмористическое. Мракобесием также называют проявления бытового суеверия и проведение языческих обрядов, суды над ведьмами и проч. Мракобесие входит в название политического движения, о мракобесии говорят в связи с событиями вокруг «Пусси Райот». Далее, слово используется для обозначения врагов науки, критиков профессионального цеха учителей и ученых; используется врагами церкви, принципиальными атеистами, для обозначения всего, идущего от церкви и религии. Используется при озабоченностях, так сказать, статистического характера: когда люди замечают слишком много иноверцев (верующих) вокруг себя, это доставляет беспокойство и заставляет говорить о мракобесии — раньше их было не видно, а теперь вон сколько. Говорят о мракобесии как социальной политике: правящие группы проводят ее для сохранения власти; это одна из характеристик социального распада (считается, что власть препятствует прогрессу общества). Есть забавное употребление: мракобесие — это то, что насаждается у нас Западом, то, что прежде именовали развращенностью. То есть приходящее с Запада «просвещение» называют «мракобесием». Наконец, о мракобесии говорят при нарушении каких-либо свобод, при введении каких-то ограничений, которые представляются нелепыми и ненужными, это совокупность государственных мероприятий. В этом смысле возможно либеральное мракобесие — например, контроль государства за положением ребенка в семье и возможное лишение родительских прав. Последняя группа высказываний — указание на всемирность мракобесия, это явление отмечается во всех цивилизованных странах.

Николя-Антуан Тоне. «Триумф гильотины»

Некоторые из этих тем внутренне пусты: в самом деле, когда говорят: «У нас сегодня урок химии был — ну просто чума, меня дважды вызывали, экое мракобесие», — вряд ли следует всерьез обсуждать, каким мракобесием озабочен говорящий. Другие темы вполне реальны, но мракобесием называются без большого смысла, это просто использование модного ругательства. Например, когда люди озабочены тем, что около них строят храм, а им это неудобно, но их не спросили, — вряд ли это мракобесие, это скорее обычный вопрос, так же могли бы обсуждать строительство танцплощадки или бассейна.

За вычетом таких, иногда болезненных, но не относящихся прямо к теме мракобесия тем, остается всего несколько проблем, о которых говорят.

Социальный кризис . В обществе нарастает напряжение, по самым разным причинам, интересно выявить существенные, хотя это тяжелейшая задача, — и вот ожидание кризиса (или сам кризис) порождает очередную войнушку за передел сфер влияния, сторонники разных лагерей — религии и науки — снова делят что-то по линии своего бесконечного идеологического фронта.

Иррациональность . Спор ставится в контекст другой войны, еще более давней, чем спор прогрессивного научного мировоззрения с религиозным мракобесным. Рациональность и иррациональность сталкивались еще в рамках религиозного мировоззрения, когда науки и в помине не было. Это отдельное дело, и там много аспектов спора. Например, чередующиеся в истории культуры стадии классицизма и романтизма; тут иррационализм — движение за чувства против претензий иссушающего разума. Или — борьба позитивного и апофатического богословия, где разговор идет о том, как можно постигать божество: рациональными средствами или они недостаточны для этого и даже препятствуют такому познанию. Или — сражение двух типов рациональности, когда каждый тип обвиняет другой в иррационализме, и это самая частая ситуация.