История магии и суеверий от древности до наших дней - Альфред Леманн

действительные факты и предписывал всему духовенству оказывать содействие инквизиторам. Но, несмотря на это, процессы о ведьмах нелегко входили в обычай, так как никто не верил басням, которые возведены были в догмат главой Римской церкви.

Народ, конечно, верил в чародейство и даже пользовался им, но в течение многих веков, когда церковь осуждала веру в возможность дьявольской магии, эта вера вообще не проявлялась в нем; надо было, значит, вновь пробудить ее. Этот труд взял на себя Якоб Шпренгер; с этой целью он издал в 1487 году свое позорное произведение Malleus maleficarum («Молот ведьм»), названное так потому, что оно должно было сокрушать ведьм. В нем подробно были описаны ведьмы, союз их с дьяволом и прочие беззакония. Далее мы расскажем о том, как велись процессы. В судебной стороне дела были два пункта особенной важности. Чтобы привлечь ведьму к суду, не требовалось никаких обвинений, основанных на доказательствах, достаточно было одного лишь доноса (denunciatio). Благодаря этому обвинитель мог быть уверен в том, что ему не придется держать ответ, если его обвинение окажется ложным, но такого случая почти никогда не было, так как несомненным доказательством считалось признание самой ведьмы, а оно вынуждалось пыткой. Но если, несмотря на все пытки, ведьма не сознавалась, то тем самым ее вина становилась еще очевиднее, потому что такое упорство она могла проявить, разумеется, только с помощью дьявола. Нечего доказывать, что эти два обстоятельства особенно способствовали процессам о ведьмах и что лишь немногие обвиняемые избегли смерти.

Женщины, повешенные за колдовство. 1655 г.

Когда «Молот ведьм» достаточно наставил народ, как надо смотреть на чары, а поднятые процессы вселили необходимый страх, обвинения стали делаться все многочисленнее. Невозможно определить, сколько вообще людей было казнено в течение нескольких веков по подозрению в чародействе, но известно, что в течение одного года в одном только городе это дело велось так широко, что было умерщвлено около тысячи человек, а когда прекратились преследования, то в Германии оказались целые округа, в которых остались в живых только две женщины; при этом надо заметить, что и мужчины далеко не всегда избегали такой же участи. Все компетентные в этих вопросах люди единогласно утверждают, что число сожженных ведьм доходит до нескольких миллионов.

Более детальное описание процессов о ведьмах выходит за рамки нашей книги. Нам нужно было лишь указать на значение этих процессов как средства вызвать веру в ведовство, а это уже обнаруживается с достаточной ясностью из приведенных исторических фактов.

Психологическое исследование о том, как эта вера при данных условиях постепенно все более и более утверждалась, мы должны отложить до другого места; но как доказательство того, что не только широкие слои народа, но и более образованные сословия – духовенство и рыцари – верили в справедливость такого рода обвинений, можно упомянуть о случае из одного процесса о ведьмах. Шесть женщин в городе Линдгейме подвергли пытке, чтобы принудить их сознаться в том, что они вырыли на кладбище труп новорожденного ребенка, чтобы употребить его для своей чародейской мази. Они сознались. Однако муж одной из этих женщин настоял на том, чтобы в присутствии всего суда могила была разрыта, и в ней, конечно, нашли ребенка в гробу нетронутым, но инквизитор утверждал, что нетронутый труп есть только дьявольское наваждение; а так как все женщины сознались в своем деянии, то их признанию придали больше значения, чем показанию собственных чувств, и, таким образом, все женщины были сожжены. Подобными случаями изобилуют акты процессов о ведьмах; создается впечатление, что если какая-нибудь из участвующих сторон и была во власти дьявола, то не обвиненные ведьмы, а преподобные инквизиторы.

Период упадка магии

Церковные реформаторы Лютер и Кальвин нанесли магии первый сильный удар. Однако они отнюдь не коснулись чародейства как целого или возможности дьявольской магии, против которой они не выступали; их борьба против магии вообще была скорее косвенной, чем прямой. Так как они стремились привести религию в точное соглашение со Священным Писанием, удаляя из нее все, чего не было в Библии, то, разумеется, им пришлось бороться также с употреблением освященных предметов в качестве магических средств, развившимся с течением времени при потворстве католического духовенства, с библейскими отрывками, священными изображениями, водой, хлебом, солью, маслом, амулетами и монетами. Это был особый вид магии, против которой протестовали реформаторы. Относительно вопроса о чародействе все они, во всяком случае Лютер, стояли, конечно, на общей точке зрения своего времени. Правда, Лютер нигде подробно не высказался о чародействе, но из случайных его замечаний видно, что он не отвергал возможности для дьявола принять человеческий вид и в этом телесном образе вступать в сношения с людьми. Что Лютер верил в личные явления дьявола, ясно видно уже из той известной истории, в результате которой получилось чернильное пятно на стене Вартбургской кельи; впрочем, по воззрению Лютера, отношения дьявола к людям имеют гораздо менее внешний характер, чем думали до тех пор. Он признает за дьяволом огромную силу как за орудием божественного гнева, но отвергает борьбу против него внешними магическими средствами. Христианин, испытываемый дьяволом, может побороть его только тем, что он постоянно наращивает и укрепляет свою веру.

Таким образом, после Реформации, как и раньше, вера в черную магию оставалась в прежней силе, и процессы о ведьмах продолжали процветать. На первый взгляд казалось даже, что зло сделалось еще хуже, так как процессы о ведьмах начались и в тех странах, которые до тех пор были от них свободны. Так было, например, в Дании, где до Реформации преследования ведьм были вовсе не известны. Причина, почему они начались здесь, как и в некоторых других местах, только после Реформации, заключалась, вероятно, отчасти в усилившейся религиозной ревности, которая была связана с новой церковной жизнью, отчасти в более близком соприкосновении с Германией, главным центром Реформации. Что последнее обстоятельство было немаловажным, видно из того, что лежащая в стороне Швеция только тогда завела у себя процессы о ведьмах, когда во время своего участия в Тридцатилетней войне – то есть столетием позже – познакомилась с разнообразными подробностями ведовства. Приходится, конечно, допустить, что такие внешние условия играли в этом деле самую важную роль, так как более разумный взгляд реформаторов на власть дьявола должен был действовать прежде всего разрушительно на верование в черную магию. С течением времени именно это и произошло; более поздние католические авторы, выступавшие против процессов о ведьмах, как, например, иезуит Фридрих Шпее, жаловались,