Изменить нельзя простить - Анна Томченко

ней, и я не выдержал. Мои ладони легли невесомо, и я приподнял тяжёлую круглую грудь в ладонях. 

Боже… 

Мне кажется, я готов кончить прямо сейчас. 

Пальцы сжали мягкие сочные полушария. Перебрались к соскам… 

Нет, нет, нет… 

Идеальные, твёрдые вишенки. Просто умопомрачительно. Настолько сильно хотелось развернуть к себе Еву и облизать. От губ до губ…

— Ты обещал… — сдавлено напомнила Ева и уперлась рукой в стену, весьма сильно прогнувшись в пояснице. Просто толкнулась задницей к члену. 

— Торопись, — дыхания не хватало, а когда пена снова оказалась на груди, у меня сорвало тормоза. Я скользил ладонями по груди Евы и различал едва слышимые всхлипы. Когда она оттолкнулась от стены рукой, и ее лопатки врезались мне в грудь, я потерял ориентиры реальности. Просто ладонь слетела с груди и прорисовала дорожку по мягкому животу ниже. Скользнул пальцами между ног Евы и ощутил мелкую дрожь во всем ее теле. 

Она хотела. 

Даже сквозь воду я понял, что между ног у неё все текло. Смазки были много, и я с каким-то кайфом убрал пальцы от набухших возбуждением губ, замечая нити влаги. 

Член дёргался непрерывно, требуя выпустить его. Да хоть просто потереться о пахнувшее сексом женское тело. 

Но я ж обещал…

И нарушил своё обещание под рваное дыхание Евы. Из-за ее сведённых пальцев на моем запястье. 

Она не сопротивлялась. Но и не помогала. Сжатые бедра. Но пальцы быстро, нагло нашли горошину клитора и скользнули по нему. Ева простонала особенно громко, так, что шум воды потерялся. А рука ее просто кандалами сцепилась на моем запястье. 

Влажная, горячая, сочащаяся сексом, желанием, возбуждением Ева была нереальной. Я облизал губы. Ещё раз коснулся клитора, раздвинув горячие складки. Положил запястье на лобок и слегка потянул наверх, открывая себе доступ. Ева откинула голову мне на плечо.

— Не надо… я не хочу… — слабо, с придыханием выдала она, и я, зажав клитор между указательным и средним пальцем, слегка сдавил его. Стало нереально влажно. Словно эту девочку не трахали никогда. 

— Я держу себя в руках, — попытался оправдаться я. 

— А я не совсем…

Слова-вспышки, которые отключили сознание. 

Я развернул Еву к себе лицом. Прижал к стене. Ее губы были горячими, влажными, и я впился в них, словно задыхался от жажды. Тонкие ладони скользнули мне по плечам. Я не хотел терпеть. Язык прошёлся по шее. Наконец-то поймал грудь. 

Охрененная грудь. 

Первая такая соблазнительная. 

Ева несмело провела рукой себе по животу, намереваясь опустить ее ниже. И будь у меня меньше планов, я бы посмотрел, как девочка доводит сама себя до финала, а потом предложил бы отсосать. Но сейчас… 

Я встал на колени. Укусил все же чувствительный живот и провёл языком по впадине пупка… 

Вкусная. 

Настолько, что я не мог оторваться, то облизывая идеальные тугие складки, то впиваясь в них губами. Цепляя языком клитор. Пальцами Ева запуталась у меня в волосах. Я понимал, что делаю все правильно, а когда я заметил несмелые робкие шаги, то просто приподнял стройную ножку себе на плечо. Ева пыталась вцепиться в стену пальцами, но они скользили, как и мой язык внутри неё. 

Стоны становились громче. А я чувствовал все больше влаги у себя во рту. Тонкие пальчики цеплялись за волосы сильнее. 

Растягивая прозрачные нити смазки, я прошёлся указательным пальцем ко входу. Язык не мог просто оторваться от клитора. Мне казалось, как только я отвлекусь, Ева все поймёт и придёт в настоящую себя, слишком строгую для того, чтобы позволить отлизать себе левому мужику. 

Она была внутри охрененно тугой. Даже моим двум пальцам было тесно. 

Всего несколько движений, рваный стук сердца. Горячее. Нереально влажно. Я прижал клитор языком, едва поводя в стороны, прежде чем очень мелодичный голос сорвался. Ева стонала часто и коротко. Нервная дрожь прошлась по ее телу, сосредоточившись внизу живота. Спазм за спазмом. Нереально сильное сжатие моих пальцев, пульсация клитора, вздрагивающий живот. Крики. 

Ну же… кончай, девочка…

Как по заказу Ева несколько раз выдохнула и протяжно застонала, не отпуская меня. 

Мне было так кайфово. Так нереально, словно сам кончил. Я медленно убрал пальцы. Ещё несколько раз лизнул клитор, и тихая фраза: 

— Боже мой, Андрей…

Глава 38 

Кирилл шевельнулся возле меня и дёрнул одно из одеял. 

Утреннее солнце резало глаза, а я смотрела на него с маниакальностью мазохиста. 

Я все помнила. 

Я не ошиблась. 

Я просто не хотела давать делу продолжение. Мне очень хорошо было с Кириллом. Настолько, что вообще не могла вспомнить, чтобы с кем-то так же улетала, но…

Это Кирилл. 

Хам, наглец и бабник. 

И лучше я первая ударю, чем потом буду страдать уже по нему, а не по супругу. 

Защитный пластырь, таблетка от боли по имени Кирилл были просто сногсшибательными. Прекрасно справлялись с возложенными задачами. Но что-то большее, что-то сильное я не хотела испытывать. 

Боли всегда достаточно. Одиночество без матери. Потеря бабушки. Предательство сестры. Измена мужа.

Только разбитого сердца из-за Кирилла не хватало. А он это сделает. Уже неосознанно делает. Выставляет свои положительные черты на обозрение, после того как сделал больно. Подчёркивает контраст. Как будто внушает мне: будь хорошей девочкой, и второго никогда не узнаешь. 

Но я уже знала. 

Поэтому била на опережение. 

Подло, низко, против правил. Обрубая на самом интересном месте. Подрезая крылья надежде, чтобы навсегда запомнить: не стоит надеяться на лучшее, только на худшее. 

Ночью Кирилл сделал вид, что не заметил оговорки и потянулся ко мне. Спеленал в своих объятиях. Утопил в своём запахе, который изменился вместе с приходом возбуждения. Стал плотным, тягучим, слишком мужским. А я сделала вид, что устала. Хотя внутренне просто сгорала от стыда, паники и… возбуждения. 

Я не люблю бесконтрольных ситуаций. Я слишком не доверяю людям, чтобы вот так просто взять и открыться, но вчера… 

Господи, кого я обманываю? 

Я забыла вообще про контроль. Я забыла, как парень из универа выставил всю нашу постельную жизнь и мои нюдсы на всеобщее обозрение. Не помнила, как это больно, когда все смеются и хотят обсудить подробности. Мне было наплевать настолько, что то, что никогда не позволяла делать Андрею, сделал Кирилл. 

Нереально сделал. 

Почти заставил умереть и возродиться. И, если честно, какая-то напряжённая струна внутри лопнула со звенящим звуком. Оставила внутри ощущение полнейшей пустоты, пропасти над бездной. 

Тело было легким. Я не хотела поворачиваться к Кириллу. Да. Спали мы на одной