Иду на «ты» - Игорь Подгурский

Обиженно пожав плечами, Лева небрежным пинком закрыл за собой дверь и ушел готовить чай. Командир с надеждой покосился на трюмо, но оно молчало. Задача была поставлена, отмены ее не предвиделось, и оставалось задачу лишь выполнять.

Владимиров вздохнул и раскупорил берестяной туесок с донесением от Беркута.

Картина складывалась гнусная. Оказывается, в этой заурядной реальности Вторая мировая война закончилась не как обычно, а значительно позже. Там весной 45-го Адольф Шикльгрубер с группой магов и ученых под охраной отборных офицеров-эсэсовцев был переправлен на подводной лодке в Антарктиду. В ледяном безмолвии пустынного континента маги Третьего рейха, скрупулезно конспектируя Блаватскую и Нострадамуса, готовились к последней победоносной атаке на астральном фронте.

Планируемого удара возмездия у заползших в ледяную щель беглецов не получилось. Магов погубила случайность, а значит, судьба. Один из зимовщиков полярной станции «Рузская» [34] зацепил и свернул трактором сначала дверь запасного, а потом и основного выхода из гитлеровского бункера, когда возвращался от соседей с американской полярной базы «Клаус Санта».

Зачем именно выехал русский метеоролог на исходе полярной ночи к американским коллегам, выяснить не удалось даже специальной комиссии из Москвы, возглавляемой ветераном ледяного континента и почетным нефтяником Чингизом Саттаровым.

Кое-какие соображения на этот счет у товарища Саттарова, конечно, были, но озвучивать он их не стал, тем более что ледовая трасса «Рузская» – «Клаус Санта» была ему отлично знакома. Про себя Чингиз только удивлялся, каким образом его коллега мог сбиться с девяностошестикилометровой трассы, полной приметных торосов и пропастей, достаточно хорошо изученных за долгие годы постоянных падений в них.

В конце концов, прозаседав три – не полярных, а обыкновенных – ночи подряд, комиссия пришла к единственно верному выводу. Было установлено, что полярник выехал к американцам за дровами для запасного дизеля, но на обратном пути сбился с дороги из-за внезапного нападения стаи императорских пингвинов.

Москву подобный вывод вполне устроил, тем более что «Рузскую», как, впрочем, и все другие станции, за недостатком финансирования как раз собирались прикрыть: у правительства периодически не хватало денег на образование своих детей.

Начальник экспедиции получил очередной выговор за слабое обеспечение зимовки, куратор по снабжению– орден за экономию финансовых средств, а метеоролог – заведомо просроченную путевку по местам боевой славы Подмосковья.

Станцию спустя три дня законсервировали, установив на подступах к ней несколько тысяч противопехотных и противотанковых мин. Попутно, и очень кстати, была подписана конвенция об их неприменении. Так или иначе, но в местной отечественной историографии официально бункер Гитлера погубило отсутствие дров.

Когда в Москве спохватились, что неплохо было бы выяснить, куда именно вели сорванные с петель двери бункера, было уже поздно: ржавый пароход полярного ведомства, возвращаясь домой, уже пересек экватор.

Американцы оказались мобильнее. Прослышав об инциденте, они направили к месту ДТП своих полярников, которые и обнаружили ледяные глыбы фашистов во главе со своим вождем. В американской, а следовательно, и мировой историографии, приоритет окончательной победы над фашизмом, естественно, остался за янки. Именно они, рискуя порвать свои куртки и комбинезоны на гагачьем пуху, проникли в развороченный бункер, где в «ночь сорванных дверей» за семнадцать минут вымерзла вся верхушка рейха.

К чести американских историков надо признать, что участие русских в победоносной войне все-таки не осталось незамеченным. Так, в седьмом томе истории Второй мировой войны упоминается Сталинград [35], а в девятнадцатом – поставки дров в замерзающую Россию.

Останки Гитлера и его последних сподвижников случайно обнаружили американские полярники при взятии проб льда. Янки не медлили. Уже на следующий день в Нью-Йорке очень кстати упала вывеска «Макдональда» на Пятой авеню, и под законным предлогом уничтожения террористов американский президент высадил в Антарктиде десант и танковый корпус. Впрочем, с первого раза высадка не удалась: десант спецназа был сброшен в океан морскими котиками, возмущенными вторжением на их лежбище.

Вторая попытка, десятью километрами западнее, была проведена уже на пустынном материковом льду. Совместная группировка, преодолевая ожесточенное сопротивление стаи песцов, оголодавших после ухода из Антарктиды русских, с победоносными боями совершила рейд к станции «Клаус Санта» и там застряла. Последним очагом сопротивления были пингвины Адели, защищавшие свои кладки яиц.

Отсутствие свежих хот-догов, замерзшая в банках кока-кола и теснота на «Клаусе Санте» оказали на антитеррористический корпус мощное деморализующее влияние, и войска вынуждены были победоносно вернуться домой.

Из секретного отчета командования операции следовало, что найденный янки бункер дочиста выжжен напалмом. Но задача американских разведчиков в форме морских пехотинцев была иной.

Вырубленный ими из куска льда фюрер был не сожжен, а препарирован. Мозг первого и последнего «сверхчеловека» Третьего рейха был заморожен в криокапсуле, замаскированной под китайскую вазу династии Дзинь, и переправлен в научно-исследовательский центр штата Калифорния имени Стивена Кинга.

Что американцы хотели найти в немногочисленных извилинах окончательно спятившего к концу войны Шикльгрубера, на какие общие с Адольфом вопросы искали там ответ, осталось неясно. Факт, что в конце концов исследователи плюнули и засунули вазу в спецхран.

Уже в начале XXI века на базе Центра имени Стивена Кинга был создан небольшой океанариум, в числе немногих сотрудников которого в рамках программы по обмену научными диссидентами трудился Сакэ-сан, аспирант из Японии.

Был Сакэ-сан трудоголиком, большим любителем бейсбола, американской демократии и императорского саке. Именно после очередной дозы теплой рисовой водки аспиранту и пришла идея попробовать имплантировать осьминогу что-нибудь инородное. Аспирант хотел понаблюдать за скоростью отторжения организмом головоногого чуждого тела. Как полагал Сакэ-сан, действовал он исключительно в интересах науки и прогресса человечества.

Досмотрев матч по бейсболу и добавив еще пару бутылочек, Сакэ-сан спустился в подвал в поисках подходящего предмета для имплантации. Отказавшись от коллекции куколок Барби и других не менее полезных вещей, Сакэ-сан, покачиваясь от волнения, остановился перед полкой, на которой под инвентарным номером 666 стояла миниатюрная китайская ваза изысканного черного фарфора.

Жизненное кредо «задумано – сделано» аспирант претворил в одиночестве, поскольку великий день пришелся на поздний вечер субботы.

В понедельник утром, проснувшись от своего протяжного стона в кабинете, Сакэ-сан удивленно обнаружил, что лежит под пристальным взглядом осьминога в окружении многочисленных бутылочек из-под сакэ, двух платиновых блондинок из пластика и латекса. Рядом валялись осколки восточной керамики и маленький колокольчик от донки, которым Сакэ-сан развлекал себя в минуты редкой ностальгии по Японии.

Осьминог на дне отдельного аквариума притаился среди камней и периодически менял окраску тела. Цветовая гамма менялась от красного до фиолетового, но видно было, что головоногому более всего приходятся по душе черные и коричневые цвета. В душе Сакэ-сана расцвела сакура. Душа горела и требовала общения. Сакэ-сан нашел полную бутылочку сакэ, с поклоном повесил блондинок в шкаф, еще вчера белый халат– на вешалку в прихожей и отправился в ближайший суши-бар. Прием морепродуктов растянулся еще на сутки.

Во вторник Сакэ-сам [36] появился в институте в числе первых. Он смутно помнил, что именно вшил в голову несчастного осьминога, но справедливо полагал, что при благоприятном исходе ему светит Нобелевская премия. Природная скромность потомственного самурая не позволяла ему рассчитывать на большее.

Дождаться лифта ему не хватило терпения. Перепрыгивая через ступеньку, распевая национальный гимн и размахивая бутылочкой сакэ, аспирант лихо взлетел на свой этаж. Сакэ-сан с удовольствием перепрыгивал бы сразу даже через две или три ступеньки, но ему мешали короткие ножки и степенность будущего лауреата.

Открыв дверь, аспирант замер. Первой мыслью было, что в отдельно взятом кабинете произошло землетрясение, аналогичное токийскому. Все, что могло быть сломано, разбито и разорвано, было разорвано, разбито и сломано. В помещении был представлен даже не образец, а эталон первозданного хаоса.

Уцелел только аквариум. Все камни со дна были собраны пирамидкой в одном месте у бокового стекла. Очевидно, обломком коралла, как рычагом, спрут своротил крышу своей стеклянной камеры. Щели между корпусом аквариума и прикрывающей его пластиковой панелью головоногому оказалось вполне достаточно, чтобы покинуть свою комфортабельную тюрьму.