Где зимует кузькина мать, или как достать халявный миллион решений - Мирзакарим Норбеков

-Что тебе подарить?

Тот, схватив его за руку, с радостной алчностью прощебетал:

- Ковер!!! Я хочу своей дочери, в счет приданого, ковер.

А чтобы вам было понятно, в то время в Советском Союзе был вечный дефицит всего. Мой "преследуемый", которого я с твердым намерением собирался проводить в баню, берет одно ведро, вываливает камни в другое, пустое ставит на землю, а потом руку сует куда-то выше головы прямо в воздух.

Руку видно, но как-то смутно, как в легком тумане. И потом он прямо из воздуха бросает на прилавок с картошкой свернутый в рулон ковер метра три три с половиной. Картошка фонтаном разлетелась в разные стороны.

Вот, что меня до сих пор удивляет и умиляет: люди всегда воспринимали и воспринимают такие явления абсолютно спокойно, словно так и должно быть. Продолжают копаться в морковке, капусте, что-то выбирать, покупать, а на ковер, свалившийся с неба рядом, на расстоянии вытянутой руки, ноль внимания!

После этого он берет свое ведро, опять начинает эти булыжники перекладывать. Он всегда так делал. И всегда говорил одно и то же: "На! Подавись своим желанием!" А после этого всегда с ревом уходил. Горько плакал, просто навзрыд!

Если бы он хоть раз меня спросил: "Что ты хочешь?", - я тогда знал, что хотел, но ни разу не попросил!

А вот на сегодняшний день я знаю, что он опять бы заплакал от того, о чём я его попросил бы. И если бы сейчас он поинтересовался, что я хочу, то точно знаю, что и теперь, через двадцать лет, он опять заплакал бы.

Он обязательно заплакал бы от моих сегодняшних желаний! Почему? Потому что с каждым годом чу-у-точку начинаю понимать, о чём он тогда рыдал. Это действительно очень больно!

Если ту малость знаний, с которыми я соприкоснулся на сегодняшний день, сравнить с тем, чем овладел он, то для меня до сих пор остается почти загадкой, как он вообще остался в живых.

Он увидел мир в целостности, а не был к этому готов. От этого он с ума сошёл, не выдержал. Он не был готов к этому. Человеку нужно постепенно, постепенно, постепенно, медленно готовиться к встрече с самой сутью, с истиной жизни.

И здесь, как говорил мой Наставник, человека ждет великое счастье и великая печаль. Если ученик не готов к озарению, он может не выдержать нахлынувшего океана знаний и эмоций. Чтоб вам было легче понять, о чем говорил мой Наставник, в тысячи, тысячи, в миллионы раз упрощу.

Вот представьте себе, что вы всю жизнь жили в своей квартирке. Для вас основа - это пол, верх ограничивается потолком, горизонт начинается и заканчивается на стене.

Вы никогда не видели и не слышали, что за стенами что-то еще есть. Но в какой-то момент вы начинаете понимать, что настоящий мир не ограничивается мирком вашей квартиры, и вам становится тесно. И вы начинаете осознанно или неосознанно биться об эти стены в поисках свободы!

И вдруг одна из стен разваливается, и впервые в жизни вы видите, что вокруг вас Вселенная и вам нужно ее вместить, впитать в себя всё могущество, все знания, все истины, всю доброту, любовь, красоту, гармонию, свет Вселенной.

Упрощу ещё больше.

Вы знаете, что где-то живет племя пигмеев. Я сейчас вспомнил рассказ одного журналиста, который недолгое время находился среди этого народа. Однажды он уговорил их посмотреть ближайшие окрестности, находящиеся за лесом.

И когда они оказались в саванне, то пигмеи, показывая на жирафов, которые находились на расстоянии двести - триста метров, начали спрашивать:

- А что это за букашки?

Их сознание ограничивалось зарослями джунглей, и самое большое расстояние, которое они привыкли воспринимать, было расстояние до следующего дерева.

Именно поэтому огромные слон и жираф, находящиеся на непривычном для них отдалении, были букашками. Они не чувствовали, не могли оценить размер предмета, который на расстоянии уменьшается.

Во время озарения, когда начинаешь видеть мир целостно, даже у подготовленного ученика временно возникает боязнь высоты, широты, бескрайности.

И он, ученик моего Наставника, оказался именно в этом положении. Справедливости ради надо сказать, что он был готов к тренировкам, но пошел туда без разрешения и сопровождения старших.

Другими словами, в момент шока рядом с ним не было Наставника успокаивающего, объясняющего, что это, образно говоря, не букашка, а просто предмет, находящийся на расстоянии, или что это не монстр, а просто-напросто муха, которая села на твой нос.

Увидев всё добро, все бескрайности в своем величии и всё зло в своем ничтожестве, человеческое сознание не готово это воспринять, понимаете? Для этого и существует Наставник, чтобы в тяжелые моменты можно было к нему прибежать, обнять за ноги и сказать: "А там под кроватью что-то есть!"

И чтобы он своими мозолистыми руками гладил по головушке и успокаивал: "Ма-а-ленький ты мой! Там всего-навсего тень от лампочки. И то, что тебя в тени пугает, это тень от бабочки, которая вокруг лампочки крутится". Для этого!..

И когда он плакал, он плакал именно от того, что каждый раз, встречаясь с ничтожными желаниями обычных людей, он ещё больше сходил с ума. Однажды, когда приближался очередной банный день и я уже начал радостно готовиться к своей вылазке в город, Наставник сказал:

- Твоя поездка отменяется, потому что он ушел в путешествие по иным мирам! Я его живым, тем более мертвым в нашем мире не чувствую. Нашёл всё-таки, паршивец, "дверь", как мы ее ни прятали.

Всё, что я сейчас сказал, для обычных ученых может показаться бредом. Я согласен с этими учеными и заранее хочу сказать на этой странице, что они правы! И мы правы! Обе стороны абсолютно правы! И по ним, и по нам плачет психушка! Так что вам подарить, нищий?

Всем желаю такой смерти

Мы часто говорим, что "это было", а "то будет". У Мастеров "было" и "будет" почти не встречаются. Они разговаривают о времени как о пространстве. В их разговорной речи понятие "человек умер" отсутствует. Для них нет понятия "смерть". И понятие "человек родился" - тоже отсутствует. Он просто "есть".

Они так разговаривают между собой:

- Вот, помнишь ушедшего Ахмеда? Он сегодня мне сказал... А этот Ахмед умер пятьдесят лет тому назад. Или:

- А вот, который придет, - то есть, тот, кто еще не родился, - вот о-он, ещё молодо-о-й, такой сыро-о-й, а она такая, такая и такая.

Друг с другом они это так обсуждают. Понятие "родившийся", понятие "умерший" у них специфические. Эти люди для них существуют реально. Они общаются с ними.

Потому что по одежде, то есть по телу, они не судят. По внешнему виду не судят, дорогие мои! Понимаете? Уверяю вас, обычному человеку это понять трудновато.

Однажды мне позвонили и сказали: "Срочно приезжай. Послезавтра Наставник всех, собирает". Мы собрались в назначенный день.

А у него было восемнадцать сыновей. Тогда было семнадцать, а через семь месяцев после его ухода родился младший. Между старшим и младшим сыном разница девяносто три года. Ну, не от одной жены, сами понимаете!

И вот, родственники, ученики и близкие съехались из разных городов и стран. Дед в добром здравии, двухметровый старикан, наказал накрыть огромный П-образный стол во дворе. Мы, человек двести близких, за столом сидим.

Все его просто боготворили. Да и сейчас боготворят! Он с каждым пообщался. Одному говоря:

- Помнишь, я тебе говорил, вот так-то у тебя будет? И как вышло? Тот:

- Так и вышло, как Вы сказали.

Другому, третьему. И у каждого был случай, когда старик ему говорил, что с ним будет. И у всех вышло, как он сказал.

- Можете ли вы сейчас усомниться в моем уме? Все дружно:

- Не-е-т! Что Вы?!

- Значит, так. Того, что сегодня происходит, и того, что завтра будет происходить, я каждому из вас желаю от всей души.

Сегодня за столом сидят почти все, кого я хотел увидеть на своих похоронах. Завтра в одиннадцать часов время, данное мне Всевышним, - так он сказал, - заканчивается. Жизнь заканчивается.

Наконец-то Господь разрешил мне вернуться. Господь забирает меня. К тому завтрашнему дню я пятьдесят лет готовлюсь. Не думайте, что старик от старости мозги свои съел, - я в своем уме. Чтобы завтра вас не утруждать, я хочу сегодня с вами за столом посидеть.

Ну, я-то уже более-менее был готов к этому, чуточку знал, что так и будет, и что, примерно, в это время. А многие-то его родственники - обычные нормальные люди. И ка-а-к бы он ни доказывал...

Стол был шикарным. Музыканты. Застолье, что надо! Но чуточку было такое чувство - сами понимаете. Люди шептались, что дед, мол, тронулся, но раз застолье сделал - не пропадать же добру! На следующий день кто-то всё равно уехал.

Часов в одиннадцать опять сели за стол. Позавтракали. Он пришел с другого конца поселка - там, оказывается, какая-то недоделанная работа у него осталась. Зашел, посмотрел на нас с улыбкой. Улыбка с грустью. Говорит:

- Ну что, заждались? Не волнуйтесь, всё будет вовремя. Сел. Сыновья стоят. Он посиде-е-л, посмотре-е-л в небеса, посмотре-е-л на нас, еще раз в небеса. Последние его слова были: