Обретая тебя - Лена Хендрикс

остаться там еще хоть на минуту. Во мне росло непреодолимое желание защитить ее, и я не знал, что с этим делать.

Оставлять ее на стоянке после ужина было идиотским поступком, но теперь я столкнулся с последствиями возвращения. Я понял, что разрушил не только планы Джоанны, но и всю свою гребаную жизнь. Тяжело дыша, я выехал на усыпанную гравием дорожку, которая служила подъездной дорогой к моему маленькому коттеджу.

На ферме было темно, и Большой дом выглядел немного более устрашающе, чем днем. Небольшой огонек в окне указывал на то, что старик Бейли еще не спал. Мне нужно будет поговорить с ним утром о наших новых гостях.

Машина Джоанны остановилась рядом с моей, после чего она выпрыгнула оттуда, а Бад радостно плелся за ней. Я подошел к кузову пикапа и вытащил ее спортивную сумку с рюкзаком, неся и то, и другое.

— Я могу взять их, — сказала она.

Я пригвоздил ее взглядом, приподняв бровь.

Подняв обе руки, она рассмеялась.

— Ладно, ладно, — она снова засмеялась, и мое сердце екнуло в груди. — Я ценю это.

Я подошел к входной двери и вытащил ключ из кармана джинсов. Как только дверь распахнулась, я понял, что, может быть, мне стоит спросить ее, хочет ли она остаться на ночь. Переминаясь на каблуках, я сказал:

— Уф… Я давно не был в других коттеджах. Я точно знаю, что чистых простыней сейчас нет. Мы можем на ночь остаться в моём, если ты не против.

— Отлично! — её глаза сияли в темноте. — Я неприхотлива. Это подходит.

Неприхотлива.

По моему опыту, большинство женщин, которые утверждали, что не имеют особых требований, были полной противоположностью этому. Мои глаза скользнули по фигуре Джоанны, когда она прошла мимо меня в темноту комнаты, и я действительно поверил ей. Я улыбнулся про себя.

Я позабочусь о тебе.

Я не был уверен, откуда пришла эта мысль, но она не была совсем нежелательной. Крошечный бутон тепла разлился в моей груди.

Мы устроились поудобнее, и я устроил ей «большую» экскурсию, в ходе которой я широко раскинул одну руку и сказал:

— Вот тут я и живу.

Джоанна тихонько усмехнулась. — Здорово. Здесь уютно.

— Могу ли я предложить тебе пива? Бурбон?

— Бурбон со льдом был бы идеален, — сказала она.

Направляясь на кухню, чтобы налить нам по бокалу, я включил радио — из динамиков тихо играла старая классика кантри. Джоанна подошла к небольшой дровяной печи в углу гостиной.

Наклонив голову, она начала складывать дрова в печь и собрала трут, чтобы разжечь огонь. Мне нравилось, что она способная и уверенная в себе, когда маленькие огоньки мерцают и отбрасывают тени на стены.

После того, как я вручил ей напиток, мы сели на диван у огня, Джоанна поджала под себя ноги, а свободной рукой подперла голову и посмотрела на меня. Моя рука была вытянута через спинку дивана, но мы были в противоположных углах, и я чертовски ненавидел это.

Я протянул к ней руку, и она протянула свою в ответ.

— Иди сюда, — мягко сказал я.

Джоанна прижалась ко мне. Несколько минут мы молчали, слушая низкий гул ковбойских песен по радио. Мои пальцы прошлись по длинной линии ее шеи. Я чувствовал, как песни вибрируют в ней, когда она напевает. Она наблюдала, как маленькие языки пламени танцуют в огне, а я смотрел на её красивое лицо. Длинные ресницы, пухлые губы, намеки на веснушки на переносице. Я не мог поверить, что она действительно здесь. Эта ночь была невероятной, и она была намного большим, чем я мог себе представить.

Много лет я гонялся за призраком, но вот она. Настоящая. Было ошеломляющим, сбивающим с толку и немного тревожным думать, что та, которую я так долго не мог прекратить искать, — просто исчезнет.

Но потом было всё остальное. С Джоанной всё было легко. Я мог с ней разговаривать, а мне не очень нравилось с кем-то разговаривать. Ощущение ее тела рядом с моим было для меня второй натурой. Я поймал себя на том, что накручиваю прядь ее волос, слушая, как она напевает, когда наклоняет лицо ко мне и улыбается.

— Можно вопрос? — спросила она. Когда я кивнул, она продолжила: — Тебе когда-нибудь бывает здесь одиноко?

Сделав глоток коньяка, я подумал о ее вопросе.

— Больше всего мне нравится быть одному. Но мне нужно заботиться о мистере Бейли. Он способный, но уже в годах. Ему нужна помощь здесь, так что я остаюсь занятым и иногда навещаю его, и мы сидим на заднем крыльце.

— Ему повезло с тобой, — добавила она. Я наблюдал за ее ртом и горлом, когда она пила содержимое бокала.

— Мне повезло, — сказал я. — Он позволил мне остаться здесь, когда я был полон решимости испортить всю свою жизнь. Он не позволил бы мне бросить маму или Финна, но дал безопасное место, чтобы я мог без лишних глаз спокойно сходить с ума.

Я неловко поерзал. Это было то, о чем я никогда не говорил — я не был уверен, зачем только что поделился всем этим — и часть меня не хотела, чтобы Джоанна знала о тьме, которая все еще временами окутывает меня.

Она не настаивала на дополнительной информации. Вместо этого она мягко улыбнулась, придвинулась ко мне чуть ближе, и мы проехали эту тему — за это я был ей благодарен.

Музыка превратилась в знакомую хонки-тонк балладу. Певица напевала предостережение о том, чтобы она не оборачивалась, пытаясь найти его этими своими голубыми глазами, опасаясь, что она увидит, как он влюблен. Эта песня поражала меня каждый раз, когда я ее слышал.

Я встал, протягивая ей руку. Изящные пальцы Джоанны скользнули по моей ладони, когда я заключил ее в объятия. Я навис над ней, низко опустив голову и прижавшись к ней виском.

Мы стояли, покачиваясь в такт музыке, плотно соприкасаясь друг к другу. Моя рука на ее пояснице опустилась ниже, когда я начал бормотать ей на ухо слова песни, конечно же, меняя лирику «голубые глаза» на зеленые.

Я попытался не обращать внимания на мучительное чувство вины, когда мои мысли метнулись к Финну. Я оттолкнул мысли о нем и сосредоточился на девушке в моих руках.

Ее кожа была теплой и мягкой, когда я просунул руку под край ее рубашки. Мой член пульсировал в соответствии с учащением сердцебиения. Она шевельнула бедрами, прижавшись ближе ко мне, чувствуя мою длину у своей ноги.

— Линкольн, я должна тебе кое-что сказать, — её голос