Моя сестра Джоди - Жаклин Уилсон

А что, если я не смогу найти Харли и барсучью лужайку? Раньше я находила это место очень легко, но ведь это было при дневном свете. А в темноте можно и пропустить нужную тропинку, которая ведет к барсукам. Тем более что вон их сколько, таких едва заметных тропинок! А если я сверну на неправильную тропинку, то на самом деле заблужусь и буду тогда кружить по темному лесу до самого утра.

Я остановилась у края дорожки, не решаясь свернуть на тропинку, которая казалась мне знакомой – а вдруг это все же не она? Подумала было, не окликнуть ли мне Харли, если он уже здесь, но спохватилась, что так я распугаю всех барсуков. Я медленно двинулась по тропинке, ежесекундно оглядываясь, чтобы убедиться в том, что смогу найти дорогу назад. Обернувшись в очередной раз, я не увидела низко свисавшую ветку, и она своими жесткими пальцами-прутиками слегка оцарапала мне лоб и сильно дернула за волосы. Я выпуталась, сумев не проронить ни звука.

Когда я вышла на знакомую лужайку, Харли уже был на месте – скорчился, спрятавшись за стволом дерева. Он осторожно махнул мне рукой. Я махнула в ответ, села рядом с ним и выключила фонарик. Сразу навалилась непроглядная тьма. Харли потянулся, взял меня за руку. Я благодарно сжала в ответ его пальцы. Спустя минуту-другую глаза привыкли к темноте, и я стала что-то различать вокруг себя. Теперь я сфокусировала взгляд на самом большом входе в барсучью нору.

Мы ждали. Время от времени я даже слегка задремывала, и когда моя голова уже почти падала мне на грудь, вздрагивала, разлепляла глаза и снова начинала ждать. Вдруг Харли сильно сжал мне руку. Я увидела появившуюся в отверстии норы мордочку, а вслед за ней наружу вылезла вся полосатая барсучья голова. Барсук посмотрел налево, направо, внимательно принюхался, затем целиком вылез из норы и встал перед нами.

Он оказался больше и мощнее, чем я ожидала. Почесавшись своими длинными когтями – это выглядело настолько комично, что я едва не расхохоталась, – он вновь принюхался, сделал несколько шагов вперед и, опустив голову, принялся деловито облизывать политые медом травинки.

Спустя несколько минут в отверстии норы показалась еще одна мордочка. Наружу вылез второй барсук – он был немного меньше и изящнее первого, и я решила, что это самка. Она осмотрелась по сторонам, вернулась в нору, а спустя минуту появилась вновь, на этот раз с двумя маленькими барсучатами. С восторгом глядя на них, я часто хлопала ресницами, будто мои глаза были фотокамерой. На самом деле, никаких настоящих фотографий мне не требовалось – все, что я сейчас видела, навсегда отпечатывалось в моей памяти.

Я могла бы еще долго сидеть возле этой лужайки даже после того, как барсуки слизали мед и вернулись в свою нору, но около полуночи Харли шепнул мне, что пора возвращаться.

– Ты, должно быть, устала и хочешь спать, Перл, – сказал он.

– Никогда в жизни не была такой проснувшейся, как сейчас, – возразила я. – Давай побудем здесь еще, Харли. Вдруг барсуки вернутся?

– Мы можем прийти завтра, и на следующую ночь, и на следующую. Ты легко нашла дорогу с фонарем? Страшно не было?

– Ни капельки, – солгала я, но мой голос, очевидно, все же дрогнул, и Харли уловил это, потому что настоял на том, чтобы проводить меня до самого Мельчестер Колледжа.

Дверная ручка легко повернулась, и я, помахав Харли на прощание, проскользнула в дом. Снова возникла проблема с засовом, но я уже знала, что нужно делать, – притащила из ванной табуретку и задвинула засов. Честно говоря, я чувствовала такой душевный подъем, что, возможно, смогла бы взлететь и парить в воздухе без всякой табуретки, одним усилием воли.

Чтобы не оставлять на полу мокрых следов, я сняла сапоги и босиком на цыпочках прошла по коридору. Полоска света из-под двери гостиной больше не пробивалась, значит, родители уже спят.

Джоди, кажется, тоже спала – лежала на боку, глубоко дышала и не шевелилась. Когда я забиралась в свою постель, мне на секунду почудилось, что глаза Джоди широко открыты, но я решила, что это мне просто показалось в темноте. Я свернулась калачиком под теплым одеялом и только теперь почувствовала, как озябли у меня руки и ноги. Они были просто как ледышки. Я подумала, что в следующий раз обязательно нужно будет надеть носки и, быть может, даже перчатки…

На следующее утро я проспала допоздна, впервые в жизни Джоди встала раньше меня. Когда я открыла глаза, она была уже полностью одета и рылась в картонной коробке со старыми игрушками, которую мы засунули в шкаф. В коробке, где хранился мой дневник.

– Что ты там ищешь? – спросила я, садясь в кровати.

– Свою старую ракету, – ответила Джоди.

Она нашла ее на самом дне коробки, под моими медведями, и покрутила над головой, изображая полет.

– Вот думаю отдать ее Дэну, – сказала Джоди. – А ты могла бы подарить своих старых медведей Сакуре. Она их полюбит.

– Подумаю, – неопределенно ответила я. – Вообще-то я их тоже люблю.

– Да, но ты уже слишком стара для игрушек, – сказала Джоди. Голос у нее был каким-то напряженным. Она снова наклонилась над коробкой. – О, а это что у нас такое?

Джоди вытащила из коробки мой дневник.

– Положи на место! – крикнула я, вскочила с кровати и бросилась к ней.

– Не переживай, мне вовсе не интересны твои дурацкие секреты, – ухмыльнулась Джоди.

Вот в этом я вовсе не была уверена и подумала, что нужно найти для дневника хороший, настоящий тайник. Я взяла дневник, но не решилась записать в него все и ограничилась всего одной фразой, правда украсив ее звездочками.

У нас с Харли есть такая удивительная тайна!

Глава 17

Следующие несколько недель я вела удивительную тайную жизнь. Бездельничала на пару с Джоди, играла с Сакурой, помогала маме и папе, несколько раз робко навещала миссис Уилберфорс – и почти каждый день виделась с Харли, когда мы с ним читали, сидя рядом у барсучьей лужайки.

Харли начал вести специальный «Журнал наблюдений за барсуками», куда ежедневно и подробно записывал каждую деталь – свежий холмик, пучок шерсти, отпечаток лапы. Он фиксировал даже расположение каждой новой кучки барсучьего помета. Еще Харли зарисовывал в журнале самих барсуков, делал их очень похожие портреты. Мне он тоже дал как-то нарисовать барсуков – я пыталась копировать манеру Харли, но не смогла удержаться, чтобы не сделать свой рисунок слегка забавным. У папы-барсука на моем рисунке были густые пышные брови, мама-барсучиха широко улыбалась, а дети-барсучата держались за лапки.

– Тебе остается назвать их Билли Барсук, Бетти Барсук и двойняшки Бобби и Бесси, – вздохнул Харли.

– Нет, – возразила я. – Для них можно подобрать имена и поинтереснее.

Харли улыбнулся, а я продолжила:

– Откуда нам знать, может, барсуки тоже дали нам какие-то имена? Рассуждают, например, сидя в своей норе, о маленькой плаксивой безвредной девочке.

– А меня они как называют? – спросил Харли. – Чокнутый великан?

– Нет, конечно. Ты для них бог, приносящий вкусную еду. Каждую ночь и каждое утро барсуки молятся тебе, бормочут: «Принеси нам еды, боже», а потом выглянут из норы – глядь, а бог-кормилец уже тут как тут со своей банкой меда.

Теперь трава вокруг лужайки постоянно была липкой, и мне приходилось внимательно смотреть, куда я сажусь, чтобы не испачкаться. Я украла из маминой кладовки банку меда, а Харли в научных целях купил в деревенской лавочке банку орехового масла. Масло барсуки слизали с таким же удовольствием, как и мед.

Барсуки выходили из норы не каждую ночь, но все проведенные вместе с Харли вроде бы впустую часы на лужайке казались мне прекрасными. Однажды мы встретились с ним даже в дождь, и я промокла насквозь, хотя и была в куртке, а Харли притащил с собой огромный кусок брезента, найденный в одном из сараев за Мельчестер Колледжем. Мы с ним накрылись этим брезентом и сидели как в палатке.

Вернувшись домой, я повесила куртку на шкаф, стянула промокшие пижамные штаны и хотела разложить их вдоль края кровати, надеясь, что до утра они просохнут. Но оказалось, что штаны не только промокли, но и были до колен испачканы грязью.

Я торопливо натянула джинсы, то и дело косясь на лежащую под своим одеялом Джоди.

Родители уже встали, но я сумела не попасться им обоим на глаза с туго свернутыми пижамными штанами в кулаке. Я проникла в ванную, заперла дверь, включила воду и принялась отстирывать штаны мылом. Справилась я с этой задачей неплохо, хотя пришлось поднапрячься, чтобы не оставить ни единого грязного пятнышка на самой ванне.

Я благополучно вернулась в спальню, рассчитывая повесить штаны сушиться на вешалке в шкафу, но увидела перед собой Джоди. Та сидела на своей кровати, сложив на груди руки, и ждала меня. Мое сердце бешено забилось. Я как ребенка прижала к груди свои мокрые пижамные штаны, и вода с них закапала на мои джинсы.