Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры - Людмила Ивановна Сараскина

Иначе как экспериментом нельзя назвать и короткометражный (26 мин) мультипликационный фильм режиссера Л. Носырева по мотивам одноименного сказа Б. Шергина о Пушкине44. В 1934 году писатель-фольклорист и художник Б. Шергин в преддверии пушкинского юбилея 1937 года приезжал в село Сура, находящееся на реке Пинега, и рассказывал там местным жителям о великом поэте. Люди неграмотные, но обладающие поэтическим даром, отразили услышанное в оригинальных пересказах, своеобразно понятых, эмоционально насыщенных, поэтически образных: так появился «пинежский» рассказ о Пушкине.

Три девицы под окном прядут пряжу и рассказывают друг другу о жизни Пушкина. У одной из них на веретене висит портрет поэта – белокурого кудрявого голубоглазого деревенского мальчика, родившегося в крестьянской избе, с детства бойкого, хулиганистого, зато много читающего.

«Родился умной, постатной, разумом быстрой, взором острой, всех светло видел… Всяку грамоту навык, иноземску и русску… Возрастом поспел рано, красивенькой, пряменькой такой, все бы пел да веселился.

У его молодость широка была, и к женскому полу подпадывал, и это умел не худо. Долго молодцевал-то, долго летал по подругам… У других писателей колосина, и мякина, и зерно – в одно место, у Пушкина – хлеб чистой»45.

Крестьянки на свой лад рассказывают, как отдал батя мальчишку-хулигана в лицей премудростям учиться, а когда Саша выучился, стал писать сказки да рассказы, которые никто до него на Руси не писывал. Много-много стихов он написал и прославился на всю Россию-матушку. А потом полюбил он красну девицу Наташу красоты неописуемой. «Только привела Александра эта любовь к смертушке лютой…»

Три сказительницы сидят в комнате, поют песню «Буря мглою небо кроет» и сказывают свой сказ. Встают картинки из жизни маленького Пушкина, затем взрослого, затем женатого на девице красоты неписаной, но красота то эта его и сгубит. А далее дуэль – подстрекатель царь, исполнитель – наемник-иноземец, стрелявший не в очередь, нечестно. Убийца. Виноваты все трое – ледащая жена, гораздая по гулянкам бегать, царь, охочий до чужих жен, фальшивый кавалер на жалованье у царя.

Это был очень «правильный» сюжет для массовых настроений юбилейного года: мифы о Пушкине, составленные по уже опробованной схеме, пришли в народ, в самую его гущу, в наивной, простодушной (и тем более убедительной) форме. В немой картине 1927 года «Поэт и царь» трагическая кончина Пушкина от рук иноземца-наемника была, как мы помним, напрямую связана с Николаем I, который ненавидел поэта и за его стихи, и за то, что был помехой в любовной интриге с Натальей Николаевной.

Исполнителем убийства был Дантес, заказчиком – император. Остальные – пешки при дворе.

Модель образца 1937 года.

Вряд ли можно сомневаться, что трактовка гибели Пушкина, образы правых и виноватых в этой трагедии во многом опирались на пьесу М. Булгакова «Александр Пушкин», готовившуюся к столетней годовщине смерти поэта. Булгаков начал писать ее в 1934 году, закончил через год, при жизни не увидел ни напечатанной, ни поставленной на сцене: полученное цензурное разрешение на постановку было выдано автору за несколько месяцев до его смерти. Спектакль появился на сцене МХАТа только в 1943 году, через три года после смерти автора, под названием «Последние дни».

Это был тот самый драматургический опыт пьесы о герое без героя, в данном случае – о Пушкине без Пушкина: о нем судачат, злословят, его любят – не любят, его стихи читают, о них докладывают в III Отделение, но его самого нет. Тему «Поэт и царь» Булгаков увидел в контексте лицемерия императора, относящегося к Пушкину со сдержанной злобой: «Николай I: Этот человек способен на все, исключая добра. Ни благоговения к божеству, ни любви к отечеству… Позорной жизни человек. Ничем и никогда не смоет перед потомками с себя сих пятен. Но время отомстит ему за эти стихи, за то, что талант обратил не на прославление, а на поругание национальной чести. И умрет он не по-христиански…»46.

По Булгакову, III Отделение отлично знало о предстоящей дуэли – знал Дубельт, знал Бенкендорф, знал, разумеется, и император.

Бенкендорф – императору. Какие прикажете взять меры?

Николай I: Поступить с дуэлянтами по закону.

Дубельт – Бенкендорфу. Как же быть с дуэлью?

Бенкендорф: Взять на месте с пистолетами и под суд.

Поступи жандармы так, Пушкин остался бы жив. Но – есть лазейка: как разъясняет, повторив несколько раз, Бенкендорф, жандармы могут поехать не туда или вовсе опоздать. Они поедут не туда и опоздают.

Знали или догадывались и люди из ближайшего пушкинского окружения, но никто не смог ни предотвратить, ни остановить поединка – одни, потому что травили его, другие, потому что не смогли защитить, предаваясь сочувствию, бездеятельному и беспомощному (такое же сочувствие травмировало сознание и самого Булгакова в 30-е годы). Главной движущей силой в интриге против Пушкина оказывается в пьесе Булгакова всевластная тайная полиция в лице Дубельта и Бенкендорфа во главе с императором: именно эти трое с хорошей миной на своих физиономиях стерли Пушкина с лица земли. Дантес, самовлюбленный наглец, был лишь их орудием.

Спустя полвека по пьесе Булгакова режиссером А. Яцко (он же сыграл и барона Геккерена) был поставлен одноименный двухсерийный телевизионный художественный фильм47. Сделанный как бы по пьесе, он получился много жестче, чем оригинал. Наталья Николаевна (О. Дроздова) сыграла холодную красавицу, пустившуюся во все тяжкие: ремарка пьесы «Дантес целует Пушкину») развернулась в сцену, где наглый волокита (С. Безруков), не знающий преград, смело «расшифровывает» ремарку, превращая поцелуй – рядом с комнатой, где спит муж – в полноценную любовную победу над женой Пушкина. Она, тоже не знающая удержу, принимает и активно отвечает на ласку Дантеса: по ее реакции понятно, что продолжение последует. «Горькая отрава», – шепчет Наталья Николаевна, оставшись, наконец, одна: она готова ее пить.

Еще ни в одной пушкинской картине Дантес не выражался так отвратительно, как здесь: «Пушкин плебей, бешеная собака, черномазая обезьяна, бездарный писака. Я не понимаю, почему он вообразил, что он литератор» (ср. в пьесе: «Я не понимаю, почему он вообразил, что он литератор? У него плохой стиль, я всегда это утверждал»).

Уездным волокитой-пошляком, почти пародией изображен и второй претендент на взаимность Натальи Николаевны – Николай I (В. Симонов):

Николай I. Сегодня я проезжал мимо вашего дома, но шторы у вас были закрыты.

Пушкина. Я не люблю дневного света, зимний сумрак успокаивает меня.

Николай I. Я понимаю вас, я не знаю, почему, но каждый раз, как я выезжаю, какая-то неведомая сила влечет меня к вашему дому, и я невольно поворачиваю голову и жду, что хоть на мгновенье мелькнет в окне лицо…

Пушкина. Не говорите так….

Николай I. Почему?

Пушкина. Это волнует меня.

Эту сцену видят многие –