Невеста дьявола - Энн Райс

С первыми каплями дождя оркестр перешел в дом, в дальний конец зала. Китайские ковры свернули, и молодежь принялась танцевать, многие ради удобства даже сняли обувь.

Играли чарльстон. Зеркала дрожали от неистового рева труб и безостановочного топота.

Перед глазами Роуан мелькало множество разгоряченных и взволнованных лиц, и на какое-то время она потеряла из виду Майкла. Лишь на несколько минут ей удалось укрыться от толпы в дамской туалетной комнате, куда вела дверь из библиотеки. Пробегая мимо Питера, пребывавшего в одиночестве и, кажется, начавшего уже клевать носом, она махнула ему рукой.

Роуан заперла дверь и постояла в тишине, стараясь унять сердцебиение и внимательно разглядывая собственное отражение в зеркале.

Она показалась себе усталой, поблекшей, совсем как букет, который ей предстояло позже бросить через перила лестницы. Помада стерлась, лицо побледнело, но глаза сияли, не уступая блеску изумруда. Она осторожно дотронулась до него, слегка поправила, потом опустила веки и мысленно представила себе портрет Деборы. Все-таки правильно, что она надела фамильную реликвию. Правильно, что празднует свадьбу так, как того ожидали родственники. Она снова взглянула на себя в зеркало, стараясь навсегда сохранить в памяти эту минуту, словно дорогую сердцу фотографию, спрятанную между страниц дневника.

Этот день… среди них… когда все собрались…

И даже когда она открыла дверь и увидела Риту Мей Лониган, тихо рыдающую на плече Питера, это нисколько не омрачило ее счастья. Ей даже доставило удовольствие слегка похлопать Риту по руке и сказать: «Да, я сама сегодня часто вспоминаю Дейрдре». Потому что это была правда. Она и в самом деле испытывала радость при мысли о Дейрдре, Элли и даже об Анте, оттого что отделила этих женщин от трагедий, поглотивших их, и прониклась к ним всем сердцем.

Возможно, холодной, рассудочной частью своего ума она понимала, почему некоторые пренебрегли семейными традициями и отправились на поиски эффектного и хрупкого мира Калифорнии, где она выросла. Но теперь она испытывала к ним жалость, жалость ко всем, кто так и не узнал этого странного чувства единения со столь многими людьми одной фамилии и рода. Элли, несомненно, поняла бы ее.

Неспешно вернувшись в зал, к грохоту оркестра и веселящимся гостям, Роуан поискала глазами Майкла и внезапно увидела, что он в одиночестве стоит у второго камина, уставившись куда-то в пустоту поверх голов. Ей были знакомы это выражение лица и румянец волнения на щеках, а главное – немигающий взгляд, приклеенный к какому-то далекому, скорее всего случайному предмету.

Она подошла к Майклу, но он едва ли обратил на нее внимание и, похоже, не слышал, как она прошептала его имя. Роуан попыталась определить, что именно привлекло его внимание, однако увидела только танцующие пары и сверкающие капли дождя на окнах.

– Майкл, что случилось?

Он не шелохнулся. Роуан подергала мужа за рукав, затем очень нежно повернула лицом к себе и, глядя прямо в глаза, четко повторила его имя. Он резко отвернулся и вновь устремил взгляд куда-то вдаль. Но, судя по всему, на этот раз ничего не увидел. Что бы это ни было, оно исчезло. Слава богу!

На лбу и верхней губе у него блестели капельки пота. Волосы были влажными, как будто он только что вернулся с улицы, хотя, конечно, он никуда не выходил. Роуан приникла к мужу и положила голову ему на грудь.

– Что это было, дорогой?

– Ничего, пустяки… – пробормотал он, с трудом переводя дыхание. – Мне показалось… Я увидел… Впрочем, не важно. Все исчезло.

– И все-таки? Что это было?

– Ничего. – Он взял ее за плечи и грубовато поцеловал. – Ничто и никто не испортит нам этот день, Роуан. – Голос его звучал сдавленно. – Ничего безрассудного или странного.

– Не отходи от меня, – попросила она, – не оставляй больше одну.

Она потащила Майкла из зала обратно в библиотеку, а оттуда в туалетную комнату, где им никто не мог помешать. Под приглушенный шум гостей и доносившуюся издалека музыку она нежно обняла мужа и почувствовала, как неистово бьется в его груди сердце.

– Все хорошо, милая, – наконец произнес он, успокоив дыхание, – честно, все хорошо. То, что я вижу, абсолютно ничего не значит. Не волнуйся, Роуан. Прошу тебя. Это как образы. Я улавливаю образы того, что случилось давным-давно, только и всего. Ну же, посмотри на меня. Поцелуй меня. Я люблю тебя. И это наш день.

День клонился к вечеру, но праздничное веселье продолжалось. Под пьяные восторженные крики и вспышки фотокамер молодые наконец разрезали свадебный торт. Официанты принялись разносить подносы со сластями. Электрокофейники вовсю кипели. Во всех углах, на кушетках, вокруг столов Мэйфейры вели задушевные беседы друг с другом. За окнами лил дождь. Гром то накатывал с рокочущей яростью, то отступал. Барменам работы хватало, так как большинство собравшихся по-прежнему не лишали их своего внимания.

Поскольку Роуан и Майкл отправлялись в свадебное путешествие во Флориду только на следующий день, было решено, что невесте все-таки следует бросить с лестницы букет «именно сейчас». Поднявшись до середины и взглянув на море людей, плотно обступивших со всех сторон лестницу, на обращенные к ней радостные, исполненные доброжелательности лица, Роуан закрыла глаза и подбросила букет в воздух… Невообразимый визг, шум, толкотня… И вот наконец под ликующие возгласы молоденькая красавица Клэнси Мэйфейр подняла букет над головой. Демонстрируя всем свою особую радость по поводу такого везения, ее обнял Пирс.

«О, вот как? Так, значит, Пирс и Клэнси…» – подумала Роуан, спускаясь вниз. А ведь она ничего не замечала. Даже не догадывалась. Но теперь-то сомневаться не приходилось – достаточно было увидеть, как они вместе выскользнули из толпы.

Питер стоял возле камина в дальнем конце зала и с улыбкой наблюдал за происходящим, в то время как Рэндалл и Филдинг были увлечены горячим спором по поводу того, кто восседал на «вот этом стуле с гобеленовой обивкой» сколько-то там лет назад…

Прибыл новый оркестр. Заиграли вальс, и первые звуки милой старомодной мелодии вызвали общее ликование. Кто-то притушил огни, и весь зал погрузился в мягкий розовый свет. Пожилые пары начали танцевать. Майкл тут же повел Роуан на середину зала. Это была еще одна восхитительная минута, полная нежности и счастья, как та музыка, что увлекала их за собой. Вскоре все пространство вокруг них заполнили танцующие пары. Беатрис танцевала с Рэндаллом, тетушка Вивиан – с Эроном. Молодежь не усидела на месте и вскоре присоединилась к старшему поколению. Даже маленькая Мона танцевала со стариком Питером, а Клэнси кружила с Пирсом.