Коллекционер - Ольга Владимировна Которова

приоткрытой двери. Осторожно выбравшись из ванны, чтобы не оступиться на мокром полу, девушка обмоталась полотенцем. Сделала шаг по прохладному полу, оставляя мокрые следы на плитке, и толкнула дверь. Во всей квартире горел свет, как она его и оставляла до того, как пойти в ванную. Мила шла тихо. Сперва она проверила входную дверь, но та была заперта на два замка и цепочку, которую она никогда не забыла надеть. В зале было тихо, а телевизор по какой-то причине был выключен. Балконная дверь закрыла. В спальне, которая раньше служила для них с братом детской, никого не было. И только она собралась пойти на кухню, как оттуда донесся очередной хлопок. Мила вздрогнула и быстро зашагала вперед. В голове возникла мысль, по дороге захватить что-нибудь тяжелое для обороны. Вдруг кто-то забрался к ней в квартиру, только вот разум говорил о том, что на седьмой этаж через запертую входную дверь вряд ли кто-то заберется, если только это не Человек-паук. А когда девушка все же дошла до кухни, то с облегчением выдохнула. Этот грохот издавала дверца форточки на старых деревянных окнах, которая от сильного порыва ветра распахнулась из-за слабого замка, который Мила еще не успела починить. Девушка встала на цыпочки, чтобы закрыть форточку, но тут же замерла. На ее запястье красовался синяк, которого раньше не было.

Она опустилась на пятки и потерла запястье. Это был четкий темно-синюшный отпечаток пальцев. По коже Милы пробежал холодок. Откуда он взялся? Ее никто не хватал за руки, да и она прекрасно помнила, что, когда разделась и легла в ванную, запястье было чистым…

– Сон, – тихо проговорила она, вспоминая, как ее схватила за руку мать. От ужаса всего произошедшего закружилась голова, и Мила схватилась ладонью за подоконник, чтобы не упасть. – Но этого ведь не может быть, – вырвались мысли вслух, и она снова перевела взгляд на свое запястье.

Девушку колотила мелкая дрожь. С улицы дул прохладный ветер, и кожа Милы вся покрылась мурашками. Наконец-то придя в себя, она закрыла форточку и зашагала в ванную комнату. Схватив махровый халат, накинула на плечи, всунула ноги в домашние тапочки и достала пробку из ванной, чтобы слить воду.

Мила лежала в кровати под одеялом и никак не могла согреться. Было тихо, и казалось, что эта тишина ее душит. А стоило прикрыть глаза, как в темноте возникал образ матери и в голове тут же проносился ее голос.

«Беги от него».

Что это значит? Почему сон изменился?

Потянувшись за телефоном, Мила разблокировала дисплей, глядя на часы, которые показывали три ночи. Она уже лежала несколько часов и так не смогла уснуть. Открыв новостную ленту, стала вчитываться в бесполезные статьи, чтобы хоть как-то нагнать сон, но безрезультатно. Мила не поняла, как открыла галерею и увидела фотографию, которую она забрала у Никонурова вчера вечером. Девушка сделала фото на камеру телефона, а сам снимок матери убрала в одну из книг, что стояли на полке в зале.

Мила смотрела на улыбающееся лицо молодой матери. Как они жили бы сейчас, если бы та была жива? Девушка много раз задавалась этим вопросом. Представляла их маленькую счастливую семью, где мама была жива, а брат находился рядом, дома, а не прожигал свое существование в психиатрической клинике. Уже во взрослом возрасте, когда Мила встала на ноги, она не раз поднимала вопрос о том, чтобы забрать Сашу из психиатрической клиники. Но ей отказали. Прожив большую часть жизни под одной крышей с душевнобольными людьми, постоянно принимая таблетки, он оказался непригодным к жизни в обществе. Да и сам брат не желал выходить из клиники. Никонуров сделал все, чтобы хоть как-то скрасить жизнь ее брату. У того была своя комната, хорошее питание, с ним занимались учителя, благо он оказался очень умным ребенком. Но раз от раза, когда ему что-то не нравилось, не получалось или шло не так, как ему было нужно, он мог выйти из себя, причиняя себе и окружающим вред.

Мила вернула фотографию в исходный размер и посмотрела на молодого Никонурова. Кирилл Геннадьевич тогда, да и сейчас, был красив и уверен в себе. Приблизив снимок, Мила всмотрелась в лица других людей. Все они были молоды и счастливы. Все улыбались. Она еще несколько минут разглядывала фотографию, пока не наткнулась на настенный календарь, на котором было перечеркнуто тридцать первое декабря.

– Тридцать первое декабря, – чуть слышно проговорила Мила. Она перевела взгляд на год. Это был одна тысяча девятьсот девяносто первый год. Мила не могла понять, почему ее так заинтересовали эти числа. Словно ответ летал где-то рядом, но она никак не могла ухватить его за хвост.

– Тридцать первое декабря одна тысяча девятьсот девяносто первого года, – повторила вслух, напрягая мозг, и вдруг что-то щелкнуло у нее в голове. Она, словно озаренная, расширила глаза, глядя на яркий дисплей смартфона. Резко вскочила с кровати, смахнула пальцем с дисплея фотографию и открыла контакты. Не думая о том, сколько сейчас времени, набрала номер Стеклова. Тот ответил не сразу, и только после долгих пяти гудков он все же взял трубку.

– Алло! – прозвучал сонный хриплый голос, на который Мила не обратила внимания. Сейчас все ее мысли занимала только дата, которую она крутила в голове, вышагивая по квартире взад-вперед.

– Стеклов, у тебя книга, которую мы забрали из дома Смешкова?

– Что? – не понял мужчина, и в трубке телефона послышалось какое-то шуршание, а затем тишина и глухой хлопок.

– У тебя та книга, где закладки с цифрами?

– Да, а что?

После того как они вернулись в город, выходя из машины, Иван, видимо по инерции, прихватил книгу с собой. А Мила в тот момент даже не подумала, вспомнив о ней только сейчас.

– Мне она нужна. Срочно!

– Ардо, ты вообще видела, сколько сейчас времени? Еще и четырех нет.

– Я знаю, но у меня есть одна мысль, – возбужденно проговорила Мила, слыша, как Иван тяжело вздыхает.

– Это до утра не может подождать?

– Нет. Я могу приехать и забрать у тебя книгу. Скажи только свой адрес.

– Знаешь, ты все же ненормальная. Теперь понятно, почему от тебя Мареев сбежал. – В голосе Ивана слышалась злость, но Миле было все равно. Для нее главное – расследование. И не ее вина, что он утащил с собой книгу.

– Через полтора часа приеду в отдел.

– Нет, я… – Мила больше ничего не успела договорить, вызов сбросился.

Перезванивать она не стала. Прошла к платяному шкафу, переодеваясь в чистые джинсы и