Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

— Молодцы, я боялся, что все будет куда хуже.

— Так не вчера родились. У меня вот к вам личная просьба.

— ?

— У меня в машинке всего три патрона осталось. Может, у ваших найдется пяток в долг? А то как голый.

— У Михайлова не спрашивали?

— Он говорит, что у его людей по обойме на пистолет. А у вас вроде есть чуток.

— Погодите здесь, я спрошу.

Николаич отслюнивает мне пяток красновато-коричневых тупоголовых патронов к ПМ. Вместе с нотацией, что мы и так тут всем все дарим, и получается так, что скоро проторгуемся до дырявых портков. Потом, правда, отдает еще три патрона. Это из трофеев, после боя у магазина. Как я понимаю, у Михайлова и впрямь патронов нет. Но и мента, который добровольно взвалил на себя службу у Иоанновских ворот, тоже безоружным оставлять нельзя. Правда, со слов Николаича я понял, что этот мент не отсюда, приблудный какой-то и у ворот пасется не только из чувства долга — ждет кого-то, похоже.

Отношу ему патроны. Радуется как маленький и тут же запихивает их в пустой магазин.

— Вот спасибо! А к слову, откуда в охотничьем магазине патроны к ПМ?

— Контролируете? — в свою очередь спрашиваю его.

— Не то время и не то место. Просто интересно.

— Трофейные. Ночью на оружейный магазин напали. А там к этому были готовы. Вот и достались «агран» и «борз».

— Тогда ясно. «Борз» — то я видал, а «агран» — это которым Старовойтову?

— Ага.

— Тогда понятно, что они в магазин ломанулись. Любая двустволка лучше, чем оба эти ублюдка, вместе взятые. А насчет патронов, если разживетесь, имейте меня в виду. И еще, скажите своему старшему, что, когда у вас будут колеса, я знаю, где можно оружие достать. Немного, с десяток ПП.

— Таких, как этот?

— Нет, гораздо хуже, но все-таки… Но все-таки куда лучше и «борза», и «аграна».

Когда иду обратно, мимо меня «ровер» с Володей за рулем и Павлом Ильичом рядом медленно протаскивает жуткого вида ржавую цистерну на полуспущенных колесах. Видок навороченного джипа с ржавой рухлядью на прицепе сюрреалистичен. Следом шагает один из эмчеэсовцев с двумя канистрами в руках.

Проверка и инструктаж охраны на остальных воротах проходят нормально. Удивляет, что охранники здесь адекватные — раньше при общении с представителями этой профессии сложилось впечатление, что, надев охранную форму, человек оставляет взамен мозги. А здесь толковые мужики, схватывают на лету. Народ не густо, но течет ручейком в крепость. Некоторые скандалят и ругаются, когда их просят предъявить к осмотру руки и задрать штанины до колена. Но таких немного. Плакаты, вывешенные на воротах, — хорошая поддержка. На самых обозленных хорошо действует довод: либо с правилами — в крепости, либо полная свобода — но под стенами снаружи.

В карантине еще раз проверяю перевязки. К счастью, тяжелых ран нет, остальное забинтовано достаточно грамотно. Оказывается, один парень из охраны был в армии санинструктором. Рассказываю про Сан Саныча, как он перед смертью связывал умирающих сотрудников и сотрудниц нашей поликлиники, и после смерти они хотя и обращались, но не представляли уже угрозы, будучи упакованы, как муха пауком.

Это выслушивается очень внимательно. Похоже, что мужики намотали себе на ус такой вариант действий. А из трех кусаных один очень плох, двое других получше, но сильно напоминают Сан Саныча, когда я с ним беседовал. Та же каша во рту, потные, одышка у всех. Тот, который доходит, уже лежит пластом, двое других надеются — по глазам видно — изо всей силы. Надо их подбодрить. Рассказываю им про кошку. Повеселели.

В основном карантине вроде полегче. После того как поговорил со всеми, устал — как мешки ворочал.

На втором этаже магазинчика уже как-то уютнее. Команде с барского плеча отдали помещение магазина — после эвакуации оттуда ценностей. Магазин двухэтажный и, по причине того что там были ценности, хорошо защищен от взлома.

На первом этаже зальчик с разложенным кучами имуществом, за зальчиком маленькая комнатушка — с электрической плиткой, электрочайником, столы и стулья — тут продавщицы обедали и переводили дух. Через лестничную площадку аккуратный, чистый туалет.

Наверху получилось жилое помещение — зал без мебели. И спать, и есть, и ружбайки чистить. Через амбразуры можно простреливать и площадь перед Петропавловским собором, и наружное пространство у ворот — как раз наши машины и автобус видны. Типа караулка получилась. Видимо, на это и расчет — в случае чего мы огнем легко поможем охране Никольских ворот.

У дверей — куча башмаков. Шляться по жилому помещению, где придется спать на полу, в грязных башмаках… Ну это ж не Чечня. Я замечал, что мужики, как свиньи, разводят грязь только тогда, когда без этого никак, а если можно без грязи обходятся без грязи. По своему опыту знаю — солдатская казарма в разы чище женского общежития: у дам обычно в местах общего (ничьего) пользования такой срач, что диву даться.

Все сидят по-турецки и с аппетитом едят. Похоже, что Дарья Ивановна успела приготовить ужин. Пахнет обалденно. И особенно меня удивляет, что еда в нескольких кастрюлях — разная. И сосиски, и отварной рис с томатным соусом, и мясо кусками тушеное. Причем с зеленью.

И все горячее.

Запивается все горячей водой с красным вином. Сладкий грог очень к месту.

Докладываю об инструктаже и о том, что мент грамотно и внятно действовал, а также о том, что у него есть сведения об оружии.

— К слову, Демидов, сходи мента позови сюда минут на пятнадцать — он либо у Зотова карантина, либо у Иоанновских ворот. Давай, ты поел, сгоняй быстро. Заодно и пузо утрамбуешь — еще поешь.

Крыс Подвальный неохотно, но отправляется.

Николаич просит минуту внимания:

— Сегодня в нашей кумпании прибавление. Рад тому, что пополнение уже достойно показало себя, хотя прошел всего один день. Но сейчас как на войне, один день многое показывает. Первым к нам пришел доктор. Он не посрамил полученное от нас оружие, и теперь я от лица службы награждаю нашего медика еще более рыжей Приблудой, чем та, которою он героически разил всех направо-налево. Андрей, туш!

То, что Николаич достает из-за спины, вызывает у меня не удивление — шок! Есть от чего.

Представьте себе, что кто-то из рыжей пластмассы, которая шла на магазины к АКМ, вылепил аляповатый пластиковый автомат Калашникова. Потом взял и сломал его посередине — между рожком и пистолетной рукояткой. Потом повертел в руках обломок и воткнул старомодный черный железный рожок снизу в тощенький приклад. И вот такую половинку с нелепо воткнутым в приклад рожком и какими-то обрывками железа на месте разлома мне и протянул ухмыляющийся Николаич: