Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

Не давая собранию увязнуть в обсуждении, тут же выбирается ответственный за оборону крепости. Им оказывается наш знакомец начарт — командир сигнальных орудий, которому подчиняются и стрелки внутренней службы безопасности музея.

Далее при минимальном перевесе голосов на Михайлова вешается комендантская служба. Ну а комендантом после долгих и тошных споров становится, естественно, полковник Овчинников.

Последнее сообщение от коменданта на собрании — требование всем умеющим обращаться с оружием сдать в течение двух часов сюда, в штаб крепости, свои военные билеты, военным пенсионерам — пенсионные удостоверения или список, заверенный от Артмузея.

— Это еще зачем? На учет ставить?

— На учет и так поставим. Возможно, удастся получить оружие и боеприпасы в Кронштадте. Сейчас приготовим приказ о мобилизации военнообязанных.

— Это ж будет филькина грамота, так не положено действовать.

— Давайте не будем спорить. Если под этот приказ нами будет получено оружие и боеприпасы и прочая поддержка от клешников, то я готов и на большие глупости.

После чего собрание объявляется закрытым. И лишних просят покинуть помещение, чтобы приступить к своим непосредственным задачам. Коротко и ясно.

Хранитель подходит к нам:

— Вы не можете поделиться продуктами? Это сейчас самое сложное в нашем положении. Сотрудники-то худо-бедно едой обеспечены пока, с собой принесли, да в Монетном своя столовая есть, а вот туристы и беженцы… Сейчас еще и школьные каникулы, детей много. Попробуем что-нибудь сварганить, чтоб готовить горячую пищу, но не из чего. И потом надо обеспечивать доставку, безоружных посылать бесполезно, а охранники… У них специфическая работа.

— Через час ответим, что можем вам передать, — разобраться с грузом нужно, у нас все свалено в кучу. Потом соответственно и решим, как быть. А полевой кухни у вас в хозяйстве нет?

— К сожалению. Полевая кухня многие проблемы бы решила. А часа на разбирательство у вас нет. Судя по сообщению наблюдателя с колокольни Петропавловского собора, мертвецы уже в поле зрения. И не один, а куда больше. Пока держатся поодаль, но полагаю, что скоро мы с ними столкнемся. Так что через полчаса я к вам подойду с людьми.

— Хорошо. А как насчет нас на довольствие поставить?

— Как я помню, разведка обычно сама себя питала.

— Когда это мы стали разведкой?

Овчинников поворачивается к нам:

— А вот только что. Вы, — смотрит на Николаича, — назначаетесь начразведслужбы, вы, — глядя на меня, — начмедслужбы. А начвора вы уже видели — майор, которому вы кишки вымотали за пару сотен патронов…

— За семь сотен, за семь…

Овчинников тяжко вздыхает… Горек хлеб отставника, командующего черт знает кем… Но он сдерживается, наверное, считает до десяти и мирно говорит:

— Ладно уж вам. В одной лодке сидим. А теперь, когда на нас две с половиной тысячи людей, — тем более. Ну удерете вы с командой. А дальше что? Выжить, безусловно, выживете. А через сорок лет как жить будете? Я не в плане совести, это десятое дело. Я про физический уровень.

— Знаете, товарищ комендант, зря вы меня агитируете. Меня вон докторица уже ночью просвещала, спрашивая, у какого племени лучше шансы выжить — у которого десять воинов и одна женщина или один воин и десять женщин… Только это все зря, я и сам не маленький, хорошо все понимаю. Но обеспечить в день минимум две с половиной тонны жратвы — это непросто. К тому же я понимаю, кормить детей — тут святое. А кормить дармоедов, вон как у вас за спиной сидит… С какой стати мне корячиться со своими людьми? — возражает Николаич.

— Да как вы смеете! Вы умеете одно, я другое! Вот и выполняйте свои обязанности! Вы обучались воевать, а я нет! Вы обязаны защищать нас! — подпрыгивает уязвленный мэтр.

— Я так думаю, комендант, надо вводить карточную систему. Иначе не разберемся и сдохнем тут бесславно.

— Да, пожалуй что… Павел Ильич, подготовьте списки всех: отдельно трудоспособных, отдельно владеющих оружием, отдельно имеющих боевой опыт. Доктор, разворачивайте медпункт, Павел Ильич место покажет.

— Не пойдет. Доктор нам в группе самим нужен. Тут он у вас будет сидеть да йодом царапины мазать, а нам он нужнее.

— Что сами-то скажете, эскулап, предпочтете носиться на выездах или вам тут больше нравится сидеть?

— Здесь, как я знаю, есть медпункт при Монетном дворе. Насчет моего сидения на одном месте — не мой уровень. Вполне хватит медсестры. Только ее усилить надо, среди этих двух тысяч точно есть медики, медсестры например. А на выезде может быть и серьезнее ситуация.

— А если что серьезное будет здесь? Чтоб по вашему уровню?

— А с серьезным здесь я сам не справлюсь. Одно дело рану забинтовать или кровотечение остановить на выезде. Инфаркт лечить в полевых условиях или операции на Комендантском плацу голыми руками делать… Надо налаживать связь с Кронштадтом. Если у них есть больница, надо договариваться, чтоб у себя они принимали наших.

— Резонно… Сегодня был разговор с комендантом Кронштадта. Ситуация у них тяжеленная. Но говорят, что справляются. Очень просили прислать докторшу. Мне это, честно говоря, не нравится — два врача лучше, чем один. Значит, организуете работу здесь и поедете к мореманам договариваться. Обещаете вернуться?

— Почему спрашиваете?

— Жизненный опыт. Если в Кронштадте справились с ситуацией, там жить будет легче. А найти себе оправдания, тем более что вы тут особо и не связаны ничем…

— А вы?

— У меня семья сейчас в городе. Велел им не выходить. Не выходят. И таких много.

— Ясно. Землю есть не буду, но вернуться обещаю.

— Тогда приступайте. Павел Ильич сейчас провернет аферу с топливом, обеспечим эмчеэсовцев и себя заодно — и на Кронштадт. Кстати, сейчас у нас в музее идет работа по подготовке колесной техники. Из экспонатов две БРДМ на ходу скоро будут. За сутки обещали управиться, да и мужики с Монетного двора взялись помогать, а там действительно мастера-феномены. Так что у разведки будет дельный транспорт. Учтите это.

— Учту. С детства мечтал на ваших машинках покататься.

— Вот и хорошо…

Из распахнувшихся дверей кто-то кричит:

— Тут доктора? Там женщине плохо!!!

Ну вот и началось…

Началось, однако, еще хуже — на выходе нас поджидал довольный собой Крыс Подвальный. По его словам, он хорошо поработал, в связи с чем не пора ли поднять ему звание? Все пожитки из машин уже перетащили в магазинчик, даже рассортировали, все пучком, только Няку девки забрали. Сейчас с нею там, в тюрьме, играются.

— Какую Няку?