Сестры - Пат Бут

– Дорогая моя, знаешь, вчера я упомянула мою подругу в Лос-Анджелесе, Люси Мастерсон. Если ты и впрямь настаиваешь на том, чтобы отправиться туда и подыскать работу, она лучше всех сумеет обеспечить тебе звездный взлет в Голливуде. Она на самом деле моя близкая подруга и блестящий фотограф, и она знает в этой преисподней все ходы и выходы. Люси обойдет с тобой все углы, найдет, где лучше остановиться, поможет с карьерой. Главное, что тебе для начала нужно в этом мерзком городишке, так это по-настоящему отличные снимки. Что ты об этом думаешь?

– Это великолепно, – ответила удивленная Джейн. Она и вправду так думала. Но «близкие подруги» уже оказались, мягко говоря, не соответствующими действительности. А как насчет всего остального?

Аэропорт напряженно, раздражающе гудел вокруг них, как увеселительная железная дорога в Диснейленде, дымка паники стелилась над самой его поверхностью, словно жители подвергшегося землетрясению города в спешке бросились к своим разрушенным семьям, обманутым должникам, к своим несбывшимся сексуальным мечтам.

В канареечно-желтом «Баджа-Баге» с громадными колесами, Джейн пыталась хоть как-то остановить пулеметную очередь речи Люси.

– Как это мило с вашей стороны согласиться помочь мне. Как вы думаете, может из меня что-то получиться? Я плохо разбираюсь в этом. – Так оно и было.

Люси не могла позволить опасной трассе лишить ее удовольствия ощущать столь прекрасную плоть. Она протянула руку и коснулась обнаженного бедра Джейн там, где оно открывалось под очень коротким, легким белым хлопчатобумажным платьем, и отвернулась от дороги, чтобы взглянуть на девушку.

– Послушай меня, Джейн Каммин. Ты самая классная цыпочка, какую я когда-либо видела, а уж, поверь, за двадцать три года, что я щелкаю объективом, я много чего видела!

Джейн смеялась, но в голове у нее звенела диссонансом еще одна нота. Значит, теперь она Джейн Каммин. Очередная выдумка Джули – Джейн знала это наверняка.

– Поверишь ли, дорогая, в Голливуде терпеть не могут семейственности. Тут общественное мнение ошибается – в этом мишурном городе сынок никогда не возвысится, если у него есть знаменитый папаша. Самое смешное, что им нравится думать, будто то, что они делают, зиждется на так называемом таланте, и будто все они – «артисты». Разумеется, уж мы-то знаем, что все эти «артисты» не могут отличить Шопена от шансонье, и только оттого удается этим неучам от сигарного бизнеса пролезть в первые ряды в «индустрии», что некоторым отчаявшимся девчонкам наплевать на их лысины, грыжи и дурной запах изо рта, и они позволяют искать себя грязными руками этих ловчил. Так что тут нужно оградить себя, и прежде всего сменить фамилию. Для твоего же блага. Чтобы никто не сказал, что тебя нанимают из-за моей протекции. А другая причина в том, что, когда ты достигнешь высот – а я обещаю, что достигнешь, – ты совершишь это сама.

Это показалось Джейн разумным, и она мгновенно согласилась. У нее было полное чудес будущее в этом ярком новом мире. Таинственная девушка из ниоткуда должна была завоевать место на рынке успеха и славы, наполнявших кровью жилы этого опутанного кинолентой города. И вот теперь у нее было новое имя – заимствованное из «Архитектурного дайджеста», содержавшего первоклассные снимки разнообразных домов симпатичного богача, чье имя стало ее псевдонимом. И еще у нее появилась новая тайна, которую ей придется скрывать ото всех до того дня, когда она взойдет на пик успеха, когда ее руки обовьют Джонни, когда ее будет оскорблять Джоан и потешаться Дэйв, и когда камера Робина Лича будет следовать за ней по пятам, чтобы проникнуть в сердцевину ее знаменитого стиля жизни.

Люси щелкнула выключателем, и, летя по шоссе, они слушали «говорящие головы», а солнце врывалось в машину через открытый верх и заливало их светом, как актрис в центре сцены. Опытные шоферы по обе стороны шоссе то и дело сворачивали с прямого пути, чтобы приблизиться и полюбоваться ими. Для водителей грузовиков, таксистов, туристов обе они, яркие блондинки, были на самом пике жизни и Бог знает чего еще и неслись вперед в желтом «Баге», словно всесильные символы южнокалифорнийской мечты.

Ветер бил им в лицо, и Люси старалась перекричать его:

– Эй, здорово, что я встретила тебя сама. Поедем пообедаем вместе. Я бы выпила чего-нибудь. Отметим, кстати, твое прибытие в город. Ты что-нибудь слышала о кафе «Хард-рок»? Можем туда податься.

– Я бывала в одном таком в Лондоне. Даже когда шел снег, у входа вечно толпилась очередь.

– Да, это Питер Мортон основал его там. Потом, когда они приехали сюда, они с партнером расстались, поделив Америку пополам, Питер получил запад, а его партнер – восток. Нет, правда, это отличное местечко, весело, прекрасно кормят, к тому же я люблю, чтобы во время обеда играла музыка.

Они припарковались в Беверли-центре и миновали длинный хвост юнцов у входа в «Хард-рок». При входе Люси помахала пластиковой, платинового цвета карточкой, вроде кредитной; такие карточки Питер Мортон рассылал самым знатным посетителям кафе.

– Тебе эта карточка позволяет миновать очередь? – Джейн не привыкла к подобного рода вещам. В Англии очередь была священна. Ты стоял в очереди, даже если имел все права не стоять в ней, а пролезть без очереди было столь вопиющим преступлением, что приравнивалось к оскорблению королевской фамилии или к попытке завести беседу не о погоде с попутчиком в поезде.

– Так точно, солнышко. Свободный вход, в любое время дня и ночи. Без этого сюда можно и не пытаться пролезть.

– А другие не возражают?

– С чего бы вдруг? Им нужно напрячь мозги, поработать немножко больше и постараться заполучить собственную. Это же Лос-Анджелес, лапочка. Здесь никто не рождается, сюда приезжают потому, что хотят быть именно здесь, а правила им известны. Как только ты достигаешь чего-то, ты получаешь награду – и какого дьявола кто-то начнет возражать?

Джейн попыталась обдумать это. Своего рода кастовая система, но с подвижными границами внутри классов. В Англии люди из очереди взбунтовались бы, потому что, сколько бы они ни работали, им никогда не удалось бы достигнуть уровня пластиковой карточки. Это бы составило предмет классовой зависти, вот почему те, «кто имеет», всегда подчеркнуто избегали демонстрации своего статуса «имеющих» перед теми, кто «не имеет». Она могла бы догадаться, что ей еще многое придется узнать об Америке.

Кафе было переполнено. Зал, стилизованный в духе шестидесятых годов, переходящих в поздние пятидесятые, был оформлен во всеамериканском вкусе; флаги университетов счастливо соседствовали с достопримечательностями рок-н-ролла, столы были покрыты клетчатыми скатертями, официантки, одновременно строгие и предупредительные, казались почти очаровательными в своих тугих, напоминающих наряд медсестер униформах, а все вместе подавалось под обильным соусом непрерывной, «всегда-недостаточно-громкой» рок-музыки.