Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом - Андрей Анисимов

– Сережа, не знаю, сможем ли достать? Они уже минуты три как отчалили.

– Попробуйте. Связь держим постоянно.

Сапилов нагнал автокараван Казиева на Зубовской площади. К удовольствию афганцев, кортеж бандитов задержался на светофоре. На Садовом кольце головная иномарка вырулила на осевую и помчала в сторону Павелецкого вокзала. Микроавтобусы вывернули за ней и пошли плотно сзади. Сапилов начинал отставать. Массы медленно движущегося транспорта не давали возможности развить скорость.

– Давай тоже по осевой. – Приказал Сергей.

– Менты остановят, не забывай, в багажнике три “Калаша” без документов, – напомнил Вася Татаринов.

– И “ВЭ-ВЭ” тоже, – добавил Гоша, вспомнив о взрывчатке и гранатах, но приказ командира выполнил.

Бойцы Скворцова волновались зря. Шустрые московские водители, воспользовавшись действиями нарушителей, быстро пристроились за ними, и “Жигуленок” афганцев оказался в середине наглой компании. Игнорируя все мыслимые правила дорожного движения, они миновали Павелецкий вокзал, мост над Москва-рекой, за мостом ушли на Таганскую площадь, за Таганкой свернули на Волгоградский проспект и помчались в сторону АЗЛК.

– Уж не в Глухов ли они намылились? – Предположил Сергей. Когда-то давно он вместе с траурной процессией следовал по этому маршруту за гробом жены Голенева, Тони. А зрительную память отставной майор имел феноменальную. Когда бандиты пересекли Кольцевую автостраду, отделявшую столицу от области, он уже не сомневался и позвонил Степану Хорькову:

– Вы где, Степа?

– Мы их достали. Ведем по Московской кольцевой на Восток, – доложил Хорьков.

– Продолжайте движение. Думаю, что вы свернете на Горьковское шоссе. Если нет, тут же звони.

– А мы уже сворачиваем, – усмехнулись в трубке.

– Похоже, мы все пилим в Глухов – Улыбнулся Скворцов: – Что-то там у них стряслось. Не зря вся банда сорвалась с места.

– У нас бензин километров на сто. Застрянем на заправке, следите за трассой. Наши “духи” в черном БМВ. В номере три семерки. Засеките, если они вас догонят.

– Понял, засечем. Не встретимся по дороге, будем вас ждать у въезда в Глухов. Привет, и до связи.

Сергей убрал телефон и посмотрел на панель с приборами. У них проблем с бензином не намечалось. Бензомер показывал почти полный бак. “Молодец Гоша. Успел заправиться”, – подумал Скворцов и уже хотел похвалить своего водителя, как в его кармане снова раздался звонок. На дисплее высветился номер отставного подполковника Тихонева.

– Слушаю, Николай Артемьевич.

– Слушаешь, это хорошо. Слушай внимательно и прими как приказ. Все, что я сейчас скажу, должно остаться между нами.

– Есть, товарищ подполковник.

– Так вот, если не хотите проблем с государством, гражданку Соловьеву трогать вам не советую.

Скворцов растерялся:

– Товарищ подполковник, а если она задумала убить нашего друга? Нам что, прикажете спокойно наблюдать за этим?

– Если она подобное и задумала, то захочет сделать это руками, сам знаешь, кого. Могу тебя обрадовать или огорчить, сам решай – анализ ДНК твои подозрения подтвердил. Уверен, подрыв машины тоже дело рук Казиева. А на этого гражданина просьба державы не распространяется. Ты меня понял?

– Понял. Но почему вы эту суку защищаете?

– Запомни, майор, заветы родины не обсуждают. Кстати, вы движетесь в правильном направлении. Моя интуиция подсказывает, что ваш друг уже там.

Скворцов хотел спросить у бывшего контрразведчика, что еще подсказывает его интуиция, но связь отключилась.

– Что это у тебя физиономия вытянулась? – Поинтересовался у командира Вася Татаринов.

– Помнишь, совковые начальники любили фразу – “Есть такое мнение”? – Куприянов помнил: – Так вот, “есть такое мнение”, что Голенев уже в Глухове.

– Вот почему бандиты туда потянулись! – Сделал вывод Татаринов.

– Наш снайпер соображает. – Ехидно похвалил Куприянов товарища.

– Он у нас просто Кашпировский, – поддержал Скворцов “наезд” на Василия и опять услышал звонок своего мобильного. На этот раз номер, высветившийся на дисплее, он не вспомнил:

– Слушаю.

– Ты где?

– Пилю в Глухов. – Ответил начальник летучего отряда и узнал голос Олега Голенева.

Елена Ивановна Ситенкова к завтраку не прикоснулась. Нянечка покачала головой и поставила тарелки с нетронутыми продуктами на свою тележку.

– Ты, милая, так ноги протянешь. Придется профессорше на тебя жаловаться. Второй день не емши сидишь.

– Я сама к ней на прием хочу, – ответила Лена и отвернулась.

Елена Ивановна не только потеряла аппетит. У нее и других желаний не осталось. Ей давно разрешали гулять в парке, но она на улицу не выходила. Прессу, что ей, по просьбе Пучковой, приносили каждое утро, откладывала, не читая. И даже телевизор перестала включать.

Хандра наступила несколько дней назад, после очередного звонка в Англию. К телефону долго никто не подходил. Затем взял трубку незнакомый мужчина. Лена немного говорила по-английски, поскольку изучала язык в школе и педагогическом училище, но от неожиданности слова из головы вылетали, и она долго переспрашивала. На другом конце провода ей терпеливо повторяли, и она, наконец, поняла. С ней говорил агент фирмы по торговле недвижимостью. Владелец уехал, и выставил дом на торги. Агент случайно оказался у телефона, поскольку привез очередных потенциальных покупателей, и о месте нахождения бывшего владельца ничего сказать не может. Лена поблагодарила и положила трубку.

Где теперь Олег и где ее дочь, она не знала, и это незнание действовала на нее тягостно. Может быть, если бы она вела нормальную жизнь, имела работу и свои интересы, известие о продаже Голеневым своего английского дома на нее не произвело бы столь удручающего впечатления. Но здесь, в клинике, она находилась, словно в заключении, и жила только страхами за дочь. Зная из предсмертной записки мужа о причинах его самоубийства и гибели Тихона Постникова, она возненавидела Маку. Лена понимала, что брак дочери и Олега повлечет за собой ее ярость, и догадывалась, чем эта ярость может обернуться. Особенно, если молодые собрались в Россию.

И Лена решила добиваться, чтобы ей позволили покинуть клинику. Она должна спешить домой. Если Олег с Ирой приедут в Глухов, она их предупредит. Она сможет уговорить Голенева бежать как можно дальше и увезти с собой Иру. Пусть они уезжают обратно в свою Англию или еще куда. Лишь бы подальше от этой страшной женщины. За себя Лена не волновалась. Даже если ее убьют, не велика беда. Кому нужна стареющая вдова, да еще с провалами в памяти?

– Елена Ивановна, к вам посетитель. – Лена вздрогнула и повернула голову. Она не слышала, как в палату вошла дежурная сестра.

– Простите, что вы сказали?

– Я сказала, что к вам посетитель. Очень симпатичный молодой мужчина. Вам помочь одеться?

– Зачем, я сама в состоянии, – смутилась Лена.

– Тогда одевайтесь, и я вас провожу.

Мария Васильевна Пучкова разрешила ей пользоваться своими вещами, но просила, выходя из палаты, набрасывать сверху белый халат. Таким образом, ее форма одежды приравнивалась к одежде медицинского персонала. Профессор делала все возможное, чтобы пациентка не чувствовала себя больной.

Торопливо одеваясь, Лена гадала, кто бы это мог быть? Из глуховского детского дома ее на этой неделе уже навещали. Лидия Афанасьевна Пашкова приезжала в Москву на семинар и нашла время заехать к ней в клинику. Пашкова преподавала географию, и они друг к другу очень тепло относились. Но сестра сказала, что к ней пришел симпатичный молодой мужчина. Что если это один из сыновей Голенева? От этой мысли она сильно заволновалась и никак не могла попасть в рукав халата.

– Ты встала, оделась? Какая молодец! – Похвалила ее профессор Пучкова, входя в палату: – А мне нянечка сейчас сказала, что ты ничего не ешь и на прогулки не ходишь?

– К ней посетитель пришел, – пояснила дежурная сестра, стоя на пороге: – Я как раз собралась ее проводить.

– Что за посетитель? – Насторожилась Мария Васильевна. На этот случай она получила от Голенева четкие инструкции.

– Очень симпатичный молодой мужчина. – Игриво повторила дежурная. Пучкова повернулась к пациентке:

– Ты кого-нибудь сегодня ждешь?

– Нет, – ответила Лена.

– И не знаешь, кто бы это мог быть?

– Не знаю. Думала, уж не от Олега ли…

– Это мы сейчас проверим. Пойдем, Таня. – И взяв дежурную сестру под руку, вывела ее из палаты: – Татьяна, ты что, не знаешь, я запретила принимать ее посетителей без предварительного доклада мне. Или распоряжения заведующего отделением для вас пустые слова?

– Извините, Мария Васильевна, но я подумала, что Елена Ивановна в депрессии, и посетитель ее обрадует.

– Позволь думать мне. А вам полагается исполнять мои требования. Получишь выговор и премии за квартал тебе не видать. Позови мне Костю и Сашу. – Отчитав медсестру, Пучкова направилась по коридору к помещению для свиданий. Два накачанных санитара догнали ее у двери.