Сироты - Роберт Бюттнер

— У нас тьма клея. Он пристает к камню, твердеет за минуту и держит прочнее стали. Можно разослать по пещерам саперов и прикрывающих их пехотинцев, чтобы залатали трещины. Если слизни прячутся в стенах, там они и останутся.

Погребение слизней заживо ничуть меня не беспокоило.

— Что скажешь, Говард, сработает? — спросил генерал.

Капитан развел руками.

— Ничего лучшего я пока не слышал.

Генерал ткнул пальцем в сторону лейтенанта, который теперь командовал карликовым, размером со взвод, батальоном, потом показал на возящихся с укрытием саперов.

— Выполняй. Вот тебе пулеметчики. — Генерал показал на нас с Пигалицей. — Переживу без телохранителей.

А я бы запросто пережил без пещер со слизнями. Ну когда я научусь держать язык за зубами?

Через час все сорок человек нашего отряда лежали на брюхе перед пещерой, которую мы вчера пропустили. Наверное, можно было просто очистить пещеры, где лежали погибшие. Там и слизней, наверное, поменьше; может, даже и вовсе нет. Вместо этого капеллан прочитал перед каждой из них короткую службу, и саперы взорвали входы.

Вход в эту пещеру был узкий, как двойная дверь, но Джиб сообщил, что внутри пещера расширяется и вместит не одну сотню солдат.

Пигалица лежала возле меня, прижавшись щекой к пулемету, и выискивала малейшее движение внутри пещеры. Рядом, закрыв глаза, пристроился Ари и видел гораздо больше нашего.

У входа в пещеру Джиб посерел под цвет камней, по которым он полз, и исчез в темноте. Вторая сущность Ари была буквально пуленепробиваемой, однако закрытые глаза не означали, что наш приятель не беспокоится. Его желваки ходили ходуном, пальцы сжимались в кулаки. Рискуя Джибом, Ари рисковал собственным рассудком.

Джиб нес на себе достаточно взрывчатки, чтобы не даться «живым» в руки врага, но связанные напрямую с мозгом оператора КОМАРы появились недавно. За их короткую историю ни один еще не уничтожил себя. И что произойдет при этом с оператором, никто толком не знал. Только всякий раз, когда старый КОМАР заменяли новой моделью, оператора месяц пичкали успокоительными, пока он сживался с утратой. Пехотинцы считали, что операторы КОМАРов сплошь психованные. Я-то знал, что это не так.

Я в очередной раз перепроверил, хорошо ли заправлены пулеметные ленты.

— Клейн? Ну что у вас там? — раздалось в наушнике.

Голос лейтенанта, командовавшего нашим смехотворным батальоном, дрожал от нетерпения. Может, в бою солдаты и одна семья, но в семье, как говорится, не без урода.

— Пока обнаружили подразделение размером с роту.

То есть сил у противника втрое больше нашего. Книги говорят, что для успешной атаки подобный перевес должен быть в пользу атакующего.

— Они сидят в укрытии за камнями сразу у входа в пещеру, вооружены и одеты в бронежилеты. Мин и других ловушек не найдено.

Прошлой ночью слизни сами были ловушками. Эта же стычка пройдет лицом к лицу — точнее, лицом к псевдоголове. Они, небось, собирались разрядить в нас оружие у узкого входа и сразу откатиться назад.

— Ладно. Гранатометчикам двухминутная готовность.

Лейтенант наш, может, и урод, зато в тактике разбирается. Нельзя просто взять и взорвать пещеру к чертям собачьим, даже если бы было чем: наша задача — аккуратненько провести санитарную обработку будущего жилища. Лучше всего это получается у огнеметчиков, но на Ганимеде ничего не горит. Так что оставалось прибегнуть к старой доброй тактике пехотинцев: хаос в умеренных количествах.

Каждое отделение в составе нашего батальона включало двух гранатометчиков. Снизу к гранатометам цеплялись круглые магазины с гранатами, и гранатометчики походили на фэбээровцев с автоматами из начала прошлого века.

Секунды мчались одна за другой.

Пфф…

Даже с земными зарядами, не говоря уже об облегченных ганимедовых, гранатометы словно плюются, и гранаты летят так медленно, что их видно. Кроме того, гранатомет — это оружие с непрямой наводкой: граната описывает дугу между дулом и целью, как баскетбольный мяч, когда его кидают в кольцо.

Граната скрылась внутри пещеры. Взрыва не последовало. Должно быть, учебная пустышка.

Опять помчались секунды.

— Открыть огонь на поражение!

Пфф… Пфф… Пфф…

Спереди и сзади от нас ко входу в пещеру понеслись гранаты. И опять ничего. У меня замерло сердце. Неужели слизни умеют обезвреживать и обычную взрывчатку?

Только прежде чем сердце стукнуло вновь, вспышки огня осветили пещеру, а взрывы слились в сплошной грохот. Хоть гранатки и маленькие, а подо мной земля ходуном заходила.

— Ого, — выдохнула Пигалица.

— Прекратить огонь!

Я взглянул на Ари. Тот, все еще с закрытыми глазами, сообщил лейтенанту:

— Там их примерно штук сорок пока двигается.

Один на один — это я понимаю. Теперь нам предстояло совершить то, чем занималась пехота со времен греко-персидских войн: выкурить противника из убежища и пролить свою кровушку.

— Четным отделениям выдвинуться вперед.

Началось! Мы с Пигалицей, так как относились к первому отделению, открыли огонь по пещере, пока солдаты из второго и четвертого отделений, пригнувшись, бежали к ней. Я с восхищением следил, как трассирующие патроны Пигалицы все как один скрываются во тьме пещеры. Пули остальных били по камням вокруг входа, вызвав такой шторм из осколков и рикошетящих пуль, что второе и четвертое отделения в ужасе попадали на землю.

— Прекратить огонь! Нечетным отделениям выдвинуться вперед!

Я уже зарядил новую пулеметную ленту. Мы поднялись. Ари остался лежать — слишком он ценен, чтобы рисковать им в бою. Его лицо расслабилось: гранаты Джиба не задели, а пулями КОМАРа даже не поцарапать. Для Ари момент истины остался позади. Нам он еще только предстоял.

Мы побежали. Пулемет на плече у Пигалицы был с нее размером, но не хотел бы я оказаться на месте слизней перед дулом этого пулемета.

После еще нескольких перебежек наше отделение первым достигло пещеры. Мы остановились у входа в пещеру, привыкая к темноте. Ровно настолько, чтобы слизни успели нас разглядеть.

Справа от меня солдату попали в голову. Шлем отразил бы шальную пулю, может, даже прямое попадание мелкокалиберного патрона, но слизни стреляли чем-то крупным — и очередями. Парню буквально снесло башку.

Я увлек Пигалицу вниз, и мы оба плюхнулись на камни, прежде чем на нас упало обезглавленное тело пехотинца. Времени на скорбь или ужас не оставалось — мы просто спихнули труп с раскаленного дула пулемета, на котором уже шипела хлеставшая фонтаном кровь. Не будь мы такими уставшими и желторотыми, мы бы вползли в пещеру, вместо того чтобы выставлять себя мишенями. Неосторожный солдат — мертвый солдат.

Пигалица открыла огонь по стрелявшему слизню, который спрятался за камнем. Теперь мозгляку не высунуться — но как его оттуда достать? Здесь, между узкими стенами пещеры, он все еще сдерживал наше наступление, которое было возможно вести только цепочкой по одному человеку. Инопланетянин мог спокойно просидеть себе весь день за камнем, отстреливая тех, кто попытается пробраться внутрь. Гранату до него не докинуть, а низкий свод пещеры не позволял использовать гранатометы. Слизню достаточно продержать наступающих несколько часов снаружи, а потом ночной ветер сам нас прикончит.

— И что теперь? — пробормотал я.

Пигалица сдвинула прицел на стену за камнем, переключила пулемет на непрерывный огонь и дала очередь.

— Что?..

Пули срикошетили от стены и запрыгали по пещере. Добрая половина из них скрылась за камнем.

Эхо выстрелов стихло.

Из-за камня вывалился мертвый слизень в продырявленном костюме. Рикошетившие пули от M-20 были слишком мелкими и медленными, чтобы пробить его броню, но когда в разговор вступает M-60, слушают все.

Прежде чем кто-нибудь из дружков мертвого слизня успел занять его снайперское гнездышко, мы пересекли узкий проход.

— Гениально, — восхитился я Пигалицей.

— Тот же принцип, что в бильярде, — отмахнулась она.

Как только остальные солдаты пробрались внутрь, мы приступили к зачистке. Пленных не брали — не из ненависти, а потому что слизни сражались насмерть. Мы потеряли двоих товарищей в бою: оружие слизней, как мы узнали на горьком опыте, редко оставляло раненых. Тех, в кого попадали вражеские пули, разрывало на куски.

Мы вычистили еще несколько пещер и провели спокойную ночь, пока снаружи выл ветер.

Поутру мы с Пигалицей вновь отправились охранять штабное совещание.

Генерал начал с того, что обратился к командиру оставшихся саперов — худенькому лейтенанту, сидевшему на месте прежнего полковника. Кобб обвел пальцем вокруг горы на голокарте, в тысяче футов над равниной.

— Сынок, сможете ли вы проложить взрывами ров вокруг наших позиций?

— Уж чего-чего, а взрывчатки у нас пруд пруди, сэр!