Солнце цвета льда - Дмитрий Казаков

– Кого там тролли несут? – сонно поинтересовался Арнвид. – Или это наши?

– И вправду несут, – сказал Ивар. – Вон, гляди!

Первым шагал нетвердо державшийся на ногах Гудрёд, а за ним топал Кари, на плечах его висело по гуляке. Но если один болтался неподвижно, изображая змею на заборе, то второй, волосы которого отливали блестящей ржавчиной, дергался и пытался что-то петь.

– Конунг, это мы! – объявил Гудрёд гордо, запнулся и едва не полетел в воду. – Э, мать Хель!

– Полюбила парня я… – прогундосил Нерейд с плеча Кари. – Оказался без меча! Намеча мне без меча?..

Берсерк невозмутимо сгрузил на лавки два тела, затылок Болтуна с грохотом соприкоснулся с деревом. Рыжий викинг замолк, рот его приоткрылся, и оттуда полился равномерный храп.

Ивар с удивлением обнаружил в толпе дружинников местных.

Двое викингов почти тащили дородного ханьца в дорогом халате, а на шее у Ингьяльда, чьи глаза были белыми, словно шарики из фарфора, висела чернявая тощая девица.

– Это еще что, клянусь задницей Тунда? – спросил конунг.

– Друг наш, – сказал Гудрёд. – Вынь Сунь или Сын Бань, не помню… и эта, баба…

– Вижу, что баба! А ну отправляйте обоих назад, не хватало еще, чтобы нас обвинили в похищении людей!

Девица с неохотой оторвалась от молодого эриля, который так набрался, что не мог говорить, только мычал, и ее вместе с толстым ханьцем сдали на руки городским стражникам.

Те следовали за северянами на почтительном удалении.

Присланные императором кони были все как на подбор – изящные, серые, с расчесанными белыми гривами и хвостами, в сбруе. Но вот сопровождавший их Янь Си глядел волком, не особенно и пытался скрыть неприязнь к варварам, что вчера посрамили лучших умельцев Поднебесной.

Солнце еще не успело взойти как следует, путалось в облаках над горизонтом, и Ивар зевал, осматривая животных.

– Ровно тридцать штук, – проскрипел чиновник. – Если вам мало, то мы сможем доставить еще.

Вместе с Янь Си к драккару явился Шао Ху с неизменным мешком за плечами, собранный и невозмутимый. Пришагал лохматый старик в ало-золотом халате, похоже, тот самый даос, что бывал в окрестностях Куньлуня.

– Это даже много, – сказал Ивар. – Со мной отправятся десять человек, не больше…

Прочих надо оставить на драккаре, чтобы тот, если чего, смог уйти из Ваньсяня с новым конунгом. А это означает, что никуда не поедет и Ингьяльд, ведь открыть дорогу через Йотунхейм под силу только эрилю.

– Как угодно, – Янь Си дернул головой, изображая поклон. – Тех, что окажутся лишними, отправите назад вместе с конюхами. Я же свое дело сделал, и пусть будут благосклонны к вам ваши боги, чужеземцы.

Чиновник забрался в носилки с пологом на столбиках, и дюжие носильщики уволокли его прочь.

– Ну что, когда отправляемся? – спросил Шао Ху. – Городские ворота уже открыты, причем в южных имеется пролом, как от тарана…

– Это кто-то наших ночью выход искал, а ворот не заметил, – сказал Ивар. – Сейчас я подниму этих пропойц, и будем собираться…

Перебравшие вчера дружинники просыпаться не желали, на тычки и окрики реагировали вялым шевелением и жалобными стонами, а кое-кто и вовсе лежал, словно мертвый.

– Рунами их шарахнуть, что ли? – сказал теребивший бороденку Арнвид.

– Позвольте мне? – прозвучало с причала.

Даос, такой лохматый, что шевелюра его напоминала копну поседевшего сена, ехидно улыбался. Посох в его руке был достаточно тяжелым, чтобы разбить человеку голову, ало-золотой халат выглядел таким драным, словно его нашли на помойке, а потом еще долго резали ножом.

– Ну давай, попробуй, – буркнул Ивар. – Как там тебя, Гранитная Лягушка?

– Нефритовая Жаба, – даос вытащил из мешочка на поясе крохотную коробочку из дерева.

Пошептал что-то, щелкнула приоткрытая крышечка, и изнутри поползли черные точки, похожие на муравьев. Арнвид ахнул, а конунг, присмотревшись, обнаружил, что это не насекомые, а крохотные иероглифы.

Суча отростками, они бежали по палубе, лезли по лавкам, забирались под одежду спящим. Дружинники начинали всхрапывать, чесаться, беспокойно ворочаться, будто их кусали особо зубастые вши.

Первым не выдержал, вскочил Рёгнвальд, выпучил мутные глаза, воздух колыхнулся от мощного ругательства.

– Молодец, приятель, – сказал Ивар. – Мы бы дольше возились.

– Да, неплохо, – неохотно признал Арнвид. – Особенно для жабы.

Воины поднимались один за другим, непонимающе глядели по сторонам, морщили лбы, пытаясь вспомнить, что было вчера. Руки тряслись, кое-кто ощупывал полученные в пьяном угаре ссадины и синяки.

– Очнулся? – спросил конунг вставшего на ноги Гудрёда. – Тебе оставаться с кораблем…

С собой взял девятерых, Ингьяльда, несмотря на умоляющий взгляд, оставили на драккаре. На лошадей навьючили все, что может понадобиться в дальней дороге, и забрались в седла.

– Вы чего? Залезайте, – сказал Ивар, обнаружив, что Шао Ху и Нефритовая Жаба как ни в чем не бывало стоят в сторонке.

– Не к лицу носящему оранжевую рясу ездить верхом, – проговорил хэшан.

– А я привык ходить пешком, – сказал даос.

– Как знаете, – конунг махнул императорским конюхам. – Отправляйтесь обратно, и привет Сыну Неба.

Конюхи дружно вздрогнули от такой непочтительности, погнали лошадей прочь.

А конунг поехал следом за Нефритовой Жабой, колокольчики на его посохе бренчали на каждом шагу. Миновали ворота, в одной из створок которых и вправду красовалась дыра размером с дверь.

– Помню, мы вчера куда-то стучались… – сказал Нерейд, лицо которого выглядело таким помятым, словно черные альвы всю ночь молотили на нем горох. – В эту калитку, что ли?

– Ага, твоей головой, – добавил Кари без тени усмешки.

Потянулись улицы Ваньсяня, пустынные по утреннему времени, иногда попадались следы вчерашней гулянки – проломы в стенах, разбитые кувшины, от которых разило кислым запахом хмельного, сброшенная наземь вывеска, покосившаяся таверна с красным флажком у входа…

Даос шел шустро, хотя вроде бы не торопился, и шагал к восточным воротам.

Они оказались куда меньше, чем южные, и охранявшие их воины проводили варваров неприязненными взглядами. То ли вчера пытались успокоить гуляк и пострадали, то ли вообще не любили чужаков, особенно таких здоровенных, наглых и похмельных.

За воротами раскинулись рисовые поля, дорога устремилась прямо на запад, почти не отклоняясь в стороны. Стальная лента Янцзы блеснула слева, затем ушла на юг, и вовсе пропала из виду за бамбуковыми рощами.

У первого же ручья остановились, и вчерашние пропойцы едва не осушили его, утоляя жажду.

– Интересно, Гудрёда и остальных не продадут в рабство? – спросил Нерейд, стащивший рубаху, чтобы ополоснуться до пояса. – Мы там изрядно… хе-хе, набедокурили, насколько я помню… А ведь наверняка есть что-то, чего я не помню… и за все это придется платить.

Торс его украшали налитые силой мышцы, там и сям виднелись сизые росчерки старых шрамов, ну а жиром Болтун, несмотря на то, что подошел к полувековому рубежу, так и не обзавелся. Капли воды блестели на загорелой коже, рыжие с проседью волосы разметались по плечам.

– Вы гости императора, – сказал Шао Ху. – Он возместит горожанам понесенные сегодня убытки, а те оказались немалыми… Покосилась арка, воздвигнутая семьей купца Бо И в честь избавления его от болезни, осквернен мочой храм божества Стен и Рвов… разрушено малое святилище предков…

– Что-то я не помню, чтобы мы святилища рушили, – задумчиво произнес Кари, силясь наморщить кожу на лбу.

– А помнишь ту стену, о которую ты решил почесать то место, где спина раздваивается? – на физиономии Нерейда объявилась ехидная усмешка. – Вот ты его и почесал, да… Потом мы зашли еще в какой-то кабак, там к Ингьяльду та баба и прицепилась, а затем я упал…

Что происходило вчера, вспоминали до самого вечера, но связного рассказа все равно не вышло. Поля и бамбуковые рощи сначала уступили место зарослям кустарника, а затем и настоящему лесу, так что на ночлег остановились на большой поляне в окружении незнакомых деревьев.

Кони, тащившие на себе могучих северян, выглядели усталыми, зато даос и хэшан казались удивительно бодрыми, словно не топали целый день по жаре, а лежали в тени и чесали животы.

На следующий день лес стал еще гуще, превратился в настоящую зеленую стену, что встала по двум сторонам от дороги. Вздыбились исполины, похожие на сосны, заструились по их ветвям зеленые плети лиан, заколыхались усеянные шипами и цветами ветви.

Из глубины чащи доносились крики и визг, иногда долетал глухой рев, над головами порхали цветастые птицы, жужжали насекомые, в траве шуршали мелкие твари.