Ночь трех смертей - Валерий Георгиевич Шарапов

закончил свой рассказ Колодников. – Ледоруб уговорил Молодого участвовать в побеге.

– Зачем ему это было нужно? – допытывался Паршин.

– Без понятия. – Колодников нахмурился, словно пытался определить для себя, зачем же действительно Ледорубу понадобился Молодой. – Может, он в прачечной схрон устроил, а без помощи Молодого сделать этого не мог.

– Да, но зачем Молодому бежать? Закрыл глаза на схрон или даже помог его устроить – это понятно, но зачем бежать?

– Как – зачем? Знаете, что сделает охрана с тем, кто помогал беглецу? Уж лучше самому свалить, чем попасть под раздачу за чужой побег, – уверенно произнес Колодников. – Да за одно то, что я ничего не сообщил старшему по блоку, меня мигом сгноят!

– Об этом не переживайте, – обдумав слова Колодникова, произнес Паршин. – Я дал вам слово и сдержу его. Ваш рассказ никак на следствие не повлияет, поэтому он останется при мне.

Колодников недоверчиво покосился на Паршина, но промолчал. Капитан задал ему еще пару вопросов, после чего вызвал охранника и попросил увести осужденного. Как только Колодникова увели, в кабинет вошел майор Веденеев.

– Удалось узнать что-нибудь полезное? – осведомился он.

– К сожалению, ничего стоящего, – помня про обещание, ответил Паршин и тут же перевел разговор: – У вас в охране служит Тимур, могу я поговорить с ним?

– Тимур Ахметов? Зачем он вам понадобился? – удивился Веденеев.

– Утром он присутствовал при опросе заключенных, мне хотелось бы узнать его мнение о беседах. – Паршин снова уклонился от правдивого ответа, полагая, что членам охраны, так же как и заключенным, не всегда полезно иметь собственное мнение. – Понимаете, ему лучше знакомы здешние правила и в реакциях на вопросы он должен разбираться лучше. Но если это сложно…

Паршин намеренно не закончил фразу, так как понимал, что после нее Веденееву ничего не останется, как разыскать охранника. Его расчет оправдался.

– Нет, ничего сложного, – быстро ответил начальник колонии. – Тимур смену закончил, но он проживает в Сосновке, вызвать его в ИТК – дело десяти минут. Подождете?

– Могу я потратить ожидание на осмотр прачечной? – задал вопрос Паршин.

– Прачечной? Интересное желание, – протянул Веденеев. – Так, говорите, Колодников не сообщил ничего стоящего?

– Мое желание не связано с Колодниковым. – Паршин вложил в слова как можно больше искренности. – Хорошо, я вам признаюсь: меня не покидает ощущение, что в этом деле я отвел слишком скромную роль Игорю Вдовину. Его личное дело натолкнуло меня на эту мысль. А так как он работал в прачечной и проводил там большую часть дня, я хотел бы на это место взглянуть. Если можно, разумеется.

– Разумеется, – повторил Веденеев. – Я распоряжусь, чтобы вас отвели.

– Большое спасибо, – искренне поблагодарил Паршин.

Дождавшись охранника, капитан проследовал с ним до здания прачечной. Прежде чем войти внутрь, он внимательно осмотрел территорию. Прачечная располагалась в здании, стоящем особняком от остальных построек, на расстоянии трех метров от ограждения, отделяющего территорию колонии от желанной свободы. Наблюдательная вышка располагалась в тридцати метрах от здания, и, насколько мог судить следователь, северная стена прачечной оказывалась в слепой зоне. Он указал на это охраннику, и тот нехотя подтвердил, что так оно и есть.

– На ночь в прачечной никто не остается, поэтому особой необходимости в наблюдении нет. К тому же мы проверяли целостность ограды за прачечной и никаких повреждений не нашли, если вы на это намекаете.

– Я ни на что не намекаю, просто уточняю для себя, – заверил Паршин. – Скажите, во время работы прачечной охрана находится внутри помещения?

– Не постоянно. Здесь работают всего двое заключенных, и охрана приходит по часам только для проверки, чтобы не волынили, – объяснил охранник. – Для работы в прачечной выбирают самых благонадежных осужденных, поэтому держать их под наблюдением все время особой необходимости нет.

«Спорное утверждение», – подумал про себя Паршин. Но охраннику свои мысли не высказал.

Оказавшись внутри помещения, он первым делом осмотрел подсобку, где Молодой и его напарник отдыхали во время перерыва. Ничего, заслуживающего внимания, он там не обнаружил. Долго и задумчиво рассматривал жесткую скамью и тумбочку, которые составляли практически всю обстановку подсобки, если не считать стеллажей для запасов хозяйственного мыла и кальцинированной соды, которые применялись для стирки белья.

– Скажите, Вдовин и Дрозд ладили между собой? – задал он вопрос охраннику.

– Яшкин-то? Он ни с кем не ладит, – не задумываясь, ответил охранник. – Он, знаете ли, относится к той категории заключенных, которые все время отыскивают у себя болезни и норовят перекочевать в «больничку». Так на тюремном жаргоне называют лазарет.

– И часто ему это удается? – спросил Паршин.

– Часто, – признался охранник. – Вот, например, два последних месяца Вдовин здесь один вкалывал. Яшкин сожрал три ложки кальцинированной соды, и у него открылось желудочное кровотечение. Его отправили в стационар в Саранск, он и до сих пор там.

– А Вдовин работал один, – задумчиво произнес Паршин. – Весьма кстати.

– Ерунда, не он же заставил Яшкина жрать порошок, – возразил охранник, но как-то не слишком уверенно.

В этот момент в дверь заглянул охранник Тимур:

– Искали? Меня начальник прислал.

– Да, я вас искал, – подтвердил Паршин. – Простите, что пришлось побеспокоить во время отдыха, но дело не терпит.

– Не страшно, – отмахнулся Тимур. – Все равно в этой глуши заняться нечем.

– Можем мы побеседовать с глазу на глаз? – Паршин обратился к охраннику, который привел его в прачечную. Тот пожал плечами и вышел на улицу. – Давайте присядем.

Тимур вошел в подсобку, сел на скамью:

– Для чего я вам понадобился?

– Утром вы сказали, что Молодой не так прост, как хочет казаться, – начал Паршин. – «Тихий омут, черти», помните?

– Да, я помню, что говорил, – подтвердил Тимур.

– Почему вы считаете, что Вдовину не стоит доверять?

– Потому что так и есть.

– Были какие-то конкретные случаи, когда вы замечали за ним дурные помыслы или поступки?

– И не раз. Только не просите меня описать эти случаи. – Тимур жестом остановил следователя. – Вам это не поможет, а меня выставит в невыгодном свете.

– Почему? Помочь мне может любая мелочь, а на то, кто в каком свете предстанет передо мной, я волнуюсь меньше всего. Моя задача – поймать преступников, а не оценивать моральные характеристики свидетелей.

– И все же. Вам мои слова покажутся странными. – Тимур не спешил раскрывать перед следователем душу.

– Пусть так, но мне очень важно знать, что представляет собой этот парень. Все, что у меня есть, – это данные из личного дела, а там все, кроме обвинителя, хвалят его так активно, что возникают сомнения, действительно ли он совершил преступление.

– Если бы у меня оставался последний рубль, я бы поставил его на то, что старушку убил он, – чуть