История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием. Часть I - Дмитрий Леонидович Чайка

— Выкуп? — король задумался. Казна давно уже показала дно.

— Никакого выкупа! — отмела все возражения Фредегонда. — Смерть всем, мой лев. Иначе мы снова увидим их на нашей земле с оружием в руках.

— И то верно! — кивнул король, для которого любимая жена стала голосом небес. — Золото у нас еще будет, а врага лучше иметь мертвым, чем живым. Головы всем долой!

Палачи потащили пленников к деревянному чурбаку, и головы полетели на пол одна за другой.

— Какой прекрасный день, моя дорогая, ты не находишь? — спросил у Фредегонды король, когда все было кончено.

— День будет лучше, если я увижу здесь Брунгильду, муж мой, — ответила она, глядя ему прямо в лицо.

— Ты же знаешь, что это невозможно, — поморщился Хильперик.

— Знаю, — согласилась та. — Но мы еще вернемся к этому, когда окрепнем. Она должна умереть, иначе не будет нам покоя. И ее сын, и твой трусливый брат тоже. Пока королевство продолжат делить, как крестьяне поле, будут войны. Вспомни Хлодвига Великого. Разве он поступал не так?

— Все так, — Хильперик вновь задумался. Холодный и рациональный ум жены восхищал и пугал его одновременно. В их семье он был куда больше подвержен вспышкам эмоций. Фредегонда же, напротив, в минуты опасности была собрана и холодна, как лед. И она не допускала глупых ошибок, разя без пощады.

— И вот еще что, муж мой, — заявила королева. — У меня есть человек на должность графа-конюшего[67].

— Назначай, кого хочешь, — махнул рукой король. — Ты же знаешь, что я теперь не могу тебе ни в чем отказать.

* * *

Тремя неделями ранее. Турне

— Ну что, я опять оказалась права? — Фредегонда стояла, поставив руки в бока, и смотрела на незадачливого мужа, который пришел-таки укрыться в Турне, когда его армия была разбита в пух и прах.

— Ну, что ты начинаешь? — поморщился тот.

— Да лицо зажило, что бы не начать, — заявила ему супруга. — Вдруг ты посчитаешь, что мне для красоты еще пары синяков не хватает.

Город обложили со всех сторон, и только предусмотрительность Фредегонды спасла их от неминуемой гибели. Местный граф подновил башни и починил ворота, которые раньше можно было вынести хорошим пинком. Амбары были забиты зерном, и сидеть тут они могли еще несколько месяцев. Но, весь вопрос заключался в том, зачем сидеть?

Фредегонда только что родила сына, и настаивала на немедленном крещении.

— Но, дорогая, давай окрестим по обычаю, в Рождество, — удивился муж.

— А ты уверен, что мы до него доживем? — ответила Фредегонда, глядя на него исподлобья. Она прилегла покормить сына. Малыш сопел рядом, уткнувшись ей в грудь. Он не подозревал, что вокруг происходит, и счастливо причмокивал.

— М-да, — задумался Хильперик. — Можем не дожить, тут ты права. Как назовем?

— Самсон, — уверенно заявила Фредегонда.

— Как??? — король чуть не упал в обморок. — Что за имя такое? Не бывало у меня в роду такого.

— Из Ветхого Завета имя, — упрямо сказала жена. — Богатырь жил такой, у которого вся сила была в волосах. Его обманом постригли, и он силы лишился. А потом волосы отросли, и он поубивал всех.

— О как! — восхитился Хильперик. — Он нам не родня, часом?

— Не знаю, — пожала плечами королева. — Епископ не сказал. Я, кстати, его в крестные отцы позвала.

— Зачем это? — нахмурился король. — И меня почему не спросила?

— А тебя тут тогда не было. Я вообще не ждала, что ты придешь, — честно сказала ему жена. — Я думала, что тебя убили уже. А ты вон, какой прыткий оказался.

— Ну ладно, епископ, так епископ, — махнул он рукой. — К плохому готовишься?

— Конечно, готовлюсь, — сказала королева. — Если нас убьют, сына святой отец защитит, в монастыре спрячет. А там, глядишь, и снова волосы отрастут, как у того богатыря из Библии.

— Да ты все уже наперед продумала, — удивился король.

— Я всегда все наперед продумываю, — холодно сказала жена. — Кстати, ты то что решил делать? Если заметил, муженек, у нас положение хуже некуда. Сигиберт город возьмет не сегодня-завтра, да и прикажет нас придушить, как ты Галесвинту.

— Я биться буду и как воин умру, — пожал плечами Хильперик. — Как сын мой, Тео. Я не позволю, чтобы меня позорной смертью погубили.

— А мне что предлагаешь делать? — зло спросила его Фредегонда. — А детям? Тоже в бою пасть? Или они, как племянники отца твоего, от ножа умрут? А? — она сорвалась на визг.

— Ты чего от меня хочешь? — взорвался Хильперик.

— Хочу, чтобы думать начал, прежде, чем глупость за глупостью делать. Я же просила тебя тогда не идти в поход. Ты теперь сына потерял, и сам жизнь скоро потеряешь.

— Поздно думать, — махнул Хильперик рукой.

— Не поздно! — сказала ему жена. — Берта! — позвала она служанку. — Хуппа пусть придет. Он знает, что с собой взять.

Невзрачный жилистый слуга появился моментально и почтительно поклонился королю. Тот смотрел на него с брезгливым любопытством, как на непонятное животное. Он давно уже знал, кто топит в дерьме его любовниц.

— Разверни! — показала Фредегонда на сверток подмышкой слуги.

В ткань были завернуты два необычных скрамасакса. Лезвие было более узким, чем обычно, и на нем был прокован узкий дол.

— Возьми! — протянула королева ему притертый флакон.

— Что тут? — спросил сбитый с толку Хильперик. — И для чего ножи?

— Во флаконе яд, чтобы лезвия смазать. А ножи для братца твоего. Я другого способа в живых остаться, просто не знаю.

— И кто это сделает? — спросил сбитый с толку король. — Это же люди должны быть совсем головой ушибленные. Они же за деньги на верную смерть идут.

— Идут. За очень большие деньги, — подтвердила Фредегонда. — Хуппа!

— Да, госпожа, — склонился тот.

— У тебя все готово? Те, кого ты подобрал, достаточно тупые? А то наш король сомневается.

— Да, госпожа, вполне, — ответил слуга, не поменявшись в лице. — Два сакса, которые за золото хоть самого святого Мартина зарежут. Смерти не боятся, они бога Циу почитают.

— Клинки ядом смажь и этих придурков предупреди, чтобы не резали ими ничего. А то и до короля не дойдут, сдохнут раньше, — предупредила королева.

— Да, госпожа, — склонился в поклоне Хуппа.

— С ними пойдешь, — добавила королева.

Хуппа вопросительно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— Сам туда не лезь, только в самом крайнем случае. Но, если эти двое вдруг живы останутся, то ты знаешь, что сделать.

— Да, госпожа, свидетелей не останется, я все сделаю, как нужно, — вновь поклонился слуга.

— Уходите все, устала я. Рожала всю ночь, спать хочу, — заявила Фредегонда, и король, не прекословя, вышел из ее покоев, осторожно прикрыв за