Как избежать соблазна - Карен Рэнни

Теперь-то она знала, что Раналд просто привык к тому, чтобы у него была самая лучшая одежда, превосходная мебель, самая прелестная жена.

Когда он сделал ей предложение, Доротея по наивности решила, что он влюбился в нее после ее первого сезона. Она же, естественно, была увлечена им. Да и кто бы на ее месте не был? Раналд Роберсон, девятый граф Стрейтерн, был великолепным представителем сильной половины человечества. Господь наградил его серыми глазами, которые, казалось, проникали женщине в душу, и черными волосами. Обе эти черты перешли к Гранту. У Гранта, однако, нет отцовских непринужденных манер и постоянной готовности к улыбке. Или смеха, который до сих пор эхом звучит в коридорах Роузмура. Зато у Гранта имеется то, чего не было у его отца, – качество, отсутствие которого у своего мужа Доротея обнаружила лишь спустя годы. У Гранта есть порядочность и четкое представление нравственности, отшлифованное, без сомнения, ужасными деяниями его отца.

Подойдя к секретеру, графиня села, чтобы внести записи в свои дневник, что она делала каждый вечер. Маленький столик был вместилищем бумаг личного характера, в частности тех писем, которые она не хотела никому показывать. Она отказывалась от предложения Гранта нанять кого-то для помощи с корреспонденцией. Ей была неприятна мысль, что чужой человек будет переносить ее слова на бумагу. Ее старым друзьям просто-напросто придется терпеть ее становящийся все более неровным почерк.

Графиня открыла дневник и начала писать. Как обычно, ее ежедневные записи носили прозаический характер. Она писала о растениях, которые выращивала у себя в саду, включая подробности использования удобрений. Писала о меню, которое кухарка составила на неделю, и о своем одобрении либо неодобрении работы слуг. Писала также о мисс Фентон и мисс Камерон и своем недовольстве ими обеими. Нигде, однако, она не позволяла себе даже намека на душевное смятение. То, что она чувствует, не для прочтения потомками, а она уже в таком возрасте, когда смерть маячит где-то за углом, выглядывая время от времени, дабы посмотреть, готова ли она к встрече с ней. Она не готова, решила графиня, и не будет готова еще много лет. Но ее решение не мешает смерти назойливо подглядывать за ней.

Покончив с записью в дневнике, графиня задула свечу и направилась к молельной скамейке в углу комнаты. Это было ее прибежище, гораздо более интимное, чем величественная семейная часовня, построенная Раналдом. Теперь она знала, почему он месяцами вел переговоры с архитектором и истратил целое состояние на возведение такого роскошного сооружения в шотландском высокогорье. Графиня опустилась на колени, сложив руки и склонив голову.

Она не просила прощения для себя. Она молилась за своих детей, за крошек, которых она родила в боли и надежде. Два мальчика, которые всегда являлись таким источником радости в ее жизни и которых больше не было. Она молилась, чтобы Господь не стремился отомстить им, но простил им их происхождение.

Джеймс и Эндрю. В ее представлении они были все еще мальчишками с веселыми улыбками и заразительным смехом. Закрыв глаза, графиня отчетливо видела их; так бывало всегда, когда она позволяла себе вспоминать. Только в этот короткий час, когда ночь спускалась на Роузмур и дом затихал, давала она полную волю своему горю, своей скорби.

Может, ее сыновья теперь ангелы, ожидающие ее прибытия на небеса? Возможно, их ожидание окажется вечным. Господь выскажет свое мнение о том, куда перенестись ее душе, и она очень сомневалась, что это будет рай.

Графиня не обращала внимания на боль в коленях, в такие мгновения ей не был важен комфорт. Возможно, боль – часть искупления. Простит ли Господь ее, грешную, за то, что была она слишком глупа, чтобы видеть, что творится прямо у нее под носом? Или за то, что искала близости с мужем, – уж за этот грех она точно должна быть наказана. Но если Бог когда-нибудь и простит ее, то лишь с пониманием, какой дурой на самом деле она была.

Мудрость должна приходить к каждому, к ней же она пришла в обжигающей боли и потрясении. Мало-помалу потрясение прошло, но агония и стыд проникли настолько глубоко, что она даже сейчас чувствовала их отголоски.

Ночь вступила в свои права, но полной тишины в Роузмуре никогда не бывало. Графиня научилась воспринимать эти звуки как часть ритуала, предшествующего сну, так же как знала, что ей не обрести покоя. Через несколько часов она проснется либо от слез, либо от какого-то особенно тревожного сна. А потом, едва только она подумает, что снова засыпает, на нее обрушатся голоса плачущих детей. Да простит ее Бог, она знает почему.

Глава 15

За два часа до рассвета Джиллиану разбудила сонная Агнес.

– Мисс, – позвала она, легонько потрепав ее по плечу. – Граф ждет вас. Снаружи.

Граф?

Несколько мгновений Джиллиана никак не могла сообразить, что к чему, пока не стряхнула с себя остатки сна. Сна, в котором, как ни странно, фигурировал граф.

– Он ждет меня? – переспросила она и только тут вспомнила их разговор накануне вечером. Ну конечно, он же просил пойти с ним на болото.

Агнес зажгла маленькую лампу, которую держала на бюро.

– С графом много слуг?

– С ним Майкл, мисс, и еще один лакей.

Стало быть, сопровождающих будет вполне достаточно.

– Будь добра, принеси мне, пожалуйста, мое серое платье, – попросила она Агнес, свесив ноги с кровати. – Оно у меня самое старое и поношенное, а я совершенно уверена, что моя внешность не будет иметь значения.

– О чем это вы, мисс? И для чего граф прислал Майкла ко мне с просьбой разбудить вас?

– Я пускаюсь в авантюру, – сказала Джиллиана, недоумевая, откуда взялось вдруг это чувство радостного возбуждения.

Ей казалось глупым возиться с волосами, поэтому она заплела их в косы и скрутила в узел на макушке, закрепив шпильками. Агнес зашнуровала на ней платье и помогла с туфлями, не переставая при этом с беспокойством посматривать на нее Джиллиане хотелось заверить девушку, что она не собирается делать ничего предосудительного, но она сама не была до конца убеждена в этом. У двери Джиллиана обернулась:

– Хочешь пойти со мной, Агнес?

Та покачала головой:

– Если вам все равно, мисс, я бы предпочла вернуться в постель.

Джиллиана улыбнулась и, быстро пройдя по коридорам, чуть ли не бегом сбежала по лестнице.

Радостное возбуждение прямо-таки бурлило в ней, когда она кивнула одному из лакеев. Независимо от времени суток в Роузмуре всегда был штат слуг, готовых помочь, и в данный момент Джиллиана была этому рада. Сама она, наверное, не справилась бы с тяжелой дубовой дверью. Она выскользнула через нее прежде, чем дверь полностью открылась, и с вершины ступенек увидела Гранта, ждущего ее.