Код красный: кислород (СИ) - Энни Дайвер

— В десять минут первого пролей на себя бокал с шампанским. Ты пойдешь приводить себя в порядок, потом якобы уснешь, — он уже и план побега мне придумал? Верховский ему что-то нашептать успел или его друг? Безумие сплошное. Тру виски, в которых начинает стучать.

— Ты меня не за этим сюда привез. Что изменилось?

— Я хотел оставить этот подарок до утра первого января, — улыбается Эдик. Он встает, уходит в спальню, а потом возвращается с папкой. Кладет ее на столик, так что мне приходится вернуться. — Открывай.

Мы уже подписали документы по передаче доли. Все у меня. Что тогда здесь? Пальцы леденеют, а ладошки потеют. Подумать только, я жутко волнуюсь. Эдик никогда не делает простых подарков. Что там будет? Явно не вторая доля, иначе бы разговор с Верховским не имел смысла. А Катаев ненавидит пустословить.

— Мы разведены, Кристина. В одностороннем порядке.

Чего? Эдик договорился о разводе? И не просто договорился, но и все провел без моего участия? О-о-о-о. Так я официально свободная теперь. Подскакиваю на месте и танцую. Хочется кричать на весь отель о своей радости, но пока я не могу позволить себе подобное самодурство. Замираю и смотрю на наконец-то бывшего мужа.

— Почему?

Эдик никогда и ничего не делает просто так. И никогда не упускает выгоду. А клиника хоть и не значит для его состояния почти ничего, в моральном аспекте довольно сильно к Катаеву приросла. Значит, у него на то личные причины.

Личные. Еще раз скольжу по лицу Эдика. Он тоже помолодел и стал выглядеть лучше. Даже гардероб обновил. А теперь вдруг экстренно захотел развестись, причем не просто захотел, а сделал все сам. Ответ на все это может быть только один:

— У тебя отношения… — выдаю догадку, и Эдик расплывается в широкой улыбке, адресованной явно не мне. Взгляд расфокусируется, он явно вспоминает кого-то. И я радуюсь, что некогда любимый мною супруг теперь любим кем-то еще.

— Да. Так что теперь не буду заваливаться к тебе и жаловаться на жизнь.

— Я рада за тебя, — признаюсь, потому что и правда же хорошо, что мы идем дальше, а не гадаем, почему не срослось.

— Я за тебя тоже. Только не усердствуй слишком с ним.

Кто еще с кем усердствует!

Глава 29

Праздничное настроение настигает меня ровно в тот момент, как свидетельство о расторжении брака перекочует ко мне в руки. Неужели я… дождалась? И неужели все это правда? Я, кажется, с ума сойду раньше, чем поверю, что со мной хоть что-то хорошее может произойти просто так, а не потому что я выгрызла это зубами.

Эдик в подробности своей личной жизни пускаться не стал, но, как я поняла, там все не очень гладко, да и статус женатого мужчины ему только мешал. И да, сделал он это ради себя, но мне плевать на мотивацию. Я ведь тоже счастлива осталась.

— А как же доля?

— Что, твой любовник может передумать? — посмеивается Эдик и плещет себе еще виски.

— Понятия не имею, — признаюсь, потому что… да не знаю я ни черта. Верховский говорит решительно и в словах сомневаться, конечно, не дает, но в жизни всякое может быть.

Я верю Жене, правда, но жизнь научила на любой случай иметь запасной план, который будет еще надежнее, чем первый. Поэтому расслабляться и получать удовольствие я начну тогда, когда буду твердо стоять на ногах. Мои будни далеко не сказка. Это сумасшедший триллер, в котором нужно сохранять рассудок. А с планами это делать в разы легче.

— Обсудим это, если сделка сорвется, — Эдик салютует мне бокалом и залпом осушает его. В душу он меня не пустит, пока до стадии тотального опьянения не дойдет, а в течение дня ему подобное не светит: надо блистать перед партнерами. Разве что после полуночи, но тогда не будет уже меня.

— Не пей много, иначе укачает во время прогулки, — останавливаю, когда Эдик снова наполняет рокс. Надеюсь, он сможет совладать с собой.

— Ты права, — цокает недовольно и отставляет выпивку подальше.

Ну хоть что-то.

До самого вечера мы кружимся белками в колесе. В океане мы застреваем на целых четыре часа, так что я пропускаю обертывание и лифтинг-массаж, по поводу чего не стесняюсь возмущаться. Я вообще поняла, что чем избалованнее жена, тем больше сочувствия выказывают мужу. Мол, да, мужик, сильно ты эту фифу любишь, а еще нервы у тебя стальные, значит, партнером надежным будешь. Логика поразительная, но работает безотказно. Так что я капризничаю с полного позволения Эдика.

Верховский атакует меня сообщениями целый день. Он соскучился, ждет, обожает. Там в каждом не больше трех слов, но меня уносит на романтичные облака. Я его взглядом выискиваю, когда мы возвращаемся в отель, надеюсь, что встретимся и переглядками друг друга подогреем. Но Жени нет нигде. Он ограничивается только сообщениями. То ли энергию копит для вечера, то ли отсыпается.

В одиннадцать мы спускаемся в ресторан, где нас уже ждут. Я поправляю платье. Зачем-то выбрала с разрезом, а теперь смущаюсь, неуместно гадая, что подумает о моем внешнем виде Верховский. Наваждение какое-то. Как будто меня его мнение волнует и, если оно вдруг окажется негативным, я побегу переодеваться. Нет, конечно. У виска пальцем покручу и посоветую не смотреть. А еще лучше это платье с меня снять.

Мы садимся, о чем-то переговариваемся, но я не слышу. Отвечаю тоже на автомате, потому что спину начинает жечь. И с каждой секундой только сильнее. Оборачиваюсь и натыкаюсь на Верховского. Он смотрит в упор, не стесняясь. Уголки губ в улыбке приподнимает и кивает едва заметно. Мне же приходится напомаженные губы кусать, чтобы глупо не улыбаться. Он удивлен, и даже с расстояния в несколько столиков я вижу, как полыхает его взгляд. Там столько чертей пляшет, что я не уверена, что со всеми ними справлюсь.

Женя сегодня красивый, нарядный. В рубашке белой, только без галстука. Пара верхних пуговиц расстегнута, он дерзкий и одновременно расслабленный. Как хищник, пока еще не голодный, но уже сидящий в засаде.

Возвращаюсь к своей компании, все еще чувствую жжение между лопатками, но теперь не такое интенсивное. Невольно втягиваюсь в разговор, но не перестаю минуты считать, без конца поглядывая на часы на запястье Эдика. Боже, мы теперь бывшие, это по-настоящему. И во мне только благодарность к этому мужчине сейчас плещется. Да, между нами много неправильного было, но тянуть это в новый год не стану. В конце концов, он