История «Солнечного Ветра» - Юлия Маркова

боях на греческой территории не участвовала, занимая позиции во Фракии вдоль турецкой границы. А все потому, что между двумя этими народами имелись кровавые счеты ещё со времен совместной борьбы против турецкого господства, причём боролись греческие и болгарские повстанцы тогда не только против вековых угнетателей, но и друг против друга. Да и потом этнические чистки в Греции двадцатых-тридцатых годов, чьи власти заселяли свои новые территории беженцами из Смирны и Константинополя, не добавили болгарам любви к представителям древнего греческого народа. Какая уж тут Балканская Федерация, если каждый готов драться с каждым, невзирая на прочие обстоятельства. Но об этом голова у товарища Сталина по-настоящему заболит несколько позже, когда осядут дым и пыль сражений и придёт время строить новую советскую Европу — без границ, национальной вражды и социального неравенства.

9 апреля 1953 года. местное время 12:05. Соединенные Штаты Америки, Федеральный округ Колумбия, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет

Присутствуют:

Президент США Дуайт Эйзенхауэр

Вице-президент Ричард Никсон

Госсекретарь Джон Даллес

Директор ЦРУ Аллен Даллес

Министр обороны Чарльз Уилсон

Председатель комитета начальников штабов генерал армии Омар Брэдли

Где-то далеко, по другую сторону Атлантического океана, шла Третья Мировая война. Там, чавкая и отплевываясь кусками человеческого мяса, неудержимо двигалась вперёд Большая Красная Машина, под грудами трупов американских солдат хороня мечты Вашингтонских политиканов о, казалось бы, близком мировом господстве. План «Дропшот» задумывавшийся как абсолютно внезапный и сокрушительный удар по Советскому Союзу, обернулся если не своей прямой противоположностью, то по смыслу чем-то очень близким. Атомные бомбы на территорию Америки ещё не падают, но остальные дела обстоят крайне плохо. Однако хуже всего то, что никто из присутствующих на совещании у президента не понимает, как они дошли до жизни такой.

Сначала все было хорошо. Корейская война, в которую США втянулись при президенте Трумэне, зашла в кровавый тупик, так что вся американская мощь с их авианосцами и стратегическими бомбардировщиками не смогла переломить сопротивления китайско-корейских ополченцев в ватниках, вооруженных винтовками и пулеметами «Максим». Война завязла на той же позиции, что и началась три года назад, при этом одна только американская армия понесла безвозвратные потери в пятьдесят тысяч солдат, да и то, что коммунистами во время этой войны были сбиты три тысячи самолетов и вертолетов, тоже не лезло ни в какие ворота. Бывало, авианосцы возвращались с боевого дежурства в Японском море, имея на борту по десять-пятнадцать процентов от полной численности бортового авиакрыла. О трех миллионах погибших гражданских корейцах в этом кабинете вспоминать было не принято. Хватало и собственных бед.

Едва приняв власть у Трумэна, Дуайт Эйзенхауэр взял курс на замораживание конфликта, но при попытке зафиксировать счет на табло ему отвесили просто оглушительную пощечину, начисто отбив у генерал-президента всяческие остатки критического мышления. На первый невнимательный взгляд, события в Корее выглядели как испытания Советами на ограниченном театре военных действий новых, ещё неизвестных цивилизованному миру видов вооружений. Основания для такого мнения были вполне весомые. В сорок пятом году американские эксперты предполагали, что Советский Союз сможет создать ядерное оружие только через двадцать, а то и через пятьдесят лет, но на полигоне в Семипалатинске громыхнуло уже в сорок девятом. Потом в небе Кореи неприятным сюрпризом стал новейший истребитель МиГ–15, который изрядно попил крови у американских «сверхкрепостей».

С толку американцев сбивали и опознавательные знаки в виде красной пятиконечной звезды, нанесенные на борта и днища вертких, как геликоптеры, пузатых аппаратов, забронированных настолько хорошо, что против них оказалась бессильна мелкокалиберная зенитная артиллерия — снаряды отскакивали от их обшивки как горох от стенки. При этом «Каракуртов» в деле никто из американцев ни воочию, ни на радаре не видел, поэтому вся информация, циркулировавшая по пентагоновским коридорам, состояла исключительно из домыслов и вымыслов.

И даже удар по авиабазе Суньшань, осуществленный в светлое время суток, не внес в эту историю никакой ясности, потому что американцы, наблюдавшие налет собственными глазами, умерли все как один, а китайские очевидцы понакрутили в своих показаниях столько всяких разных огненных драконов, что даже специалисты, владеющие китайским языком, не поняли, где там иносказание, где преувеличение, а где банальный вымысел поэтической души. И в то же время технические специалисты оценили удар по аэродрому Суньшань как результат массированного применения неуправляемых авиационных ракет с тактическими ядерными боеголовками мощностью в пределах килотонны. Правда, специалистов смущало отсутствие на месте удара хоть сколь-нибудь значимого радиоактивного заражения. Однако из конечного варианта отчета, который был представлен пред светлые очи президента, этот факт (как и другие «сомнительные» пункты) решили просто выбросить. А то получался какой-то фантастической роман.

Результат этой мыслительной деятельности тоже получился соответствующим: мол, Советы получили новую прорывную технологию, а потому через некоторое время, когда их заводы наклепают с десяток тысяч таких аппаратов, военно-политический баланс в мире необратимо сдвинется в их сторону. И вывод был прост. Советы восстанавливают свой научный и промышленный потенциал с просто неприличной для цивилизованных стран скоростью, и никто не знает, до чего они додумаются завтра. Начинать войну следует прямо сейчас, пока у Соединенных Штатов Америки имеется подавляющее стратегическое преимущество по части ядерного оружия, а то потом может быть поздно. В какой-то мере авторы этого опуса были правы: до успешного запуска первого спутника, без всяких подсказок со стороны, оставалось всего четыре с половиной года.

В результате, прочитав этот доклад, президент Эйзенхауэр подписал директиву о подготовке внезапного удара по Советскому Союзу по плану «Дропшот» на первое апреля, имея в виду, что на то, чтобы передумать в случае улучшения ситуации, у него будет целая неделя. Но улучшаться ситуация не собиралась, и к тому моменту, когда плану нападения на Советский Союз ещё можно было дать сигнал отбоя, положение американских войск в Корее иначе чем катастрофическим назвать было нельзя. А в самой Америке носители национального самосознания подняли бурю в газетах и на новорожденном телевидении, требуя от своего президента «принятия самых решительных мер». Ну а после того, как бомбардировщика Б–36, поднявшиеся со своих баз в Гренландии и на Аляске, вышли из зоны устойчивой радиосвязи, отменять что-то было уже поздно. Над Арктикой и в обычное-то время радиосвязь является произвольным явлением, а в ночь с тридцать первого марта на первое апреля над ней, в придачу ко всему, как назло, разыгралось северное сияние.

То, что случилось потом, выглядело уже как прямой нокаутирующий удар в челюсть, а не звонкая пощечина, как в Корее. Как оказалось, Советы все знали, и приготовились к этому дню даже лучше, чем американская армия. Упреждающий удар у них получился просто