Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл

ДУ-ХЭ

(Одинокий журавль-аист)

По эпитетам китайских поэтов и художников

Там, где отшельник-поэтВ уединеньи живет, —Ты — изнебесный привет —Свой остановишь полет.Только не стаишься ты,О, одинокий журавль!..Не распугает мечтыТвой молчаливый привал.Гость прилетелый-святой,Ветра товарищ и друг,Посланец ты неземнойСферы эфира в мой круг!Если ты крикнешь порой,Небо услышит твой крик!Разве сравнится с тобойКто из пернатой родни?!.Особняком среди нихТы несравнимый стоишь!..Что с высоты запленил,В глыбах молчанья стоишь.Только отшельник-певецС дружбой стремится к тебе,И разделяет поэтТвой одиночья удел.Кормит и поит тебя…В высь отпускает… и вотВзоры с восторгом следятТвой одичалый полет!И восхищает мечтуРадость подъятия вмиг!Точно поэтовый ДухВ образе ярком возник.Тихая лютня… Журавль!Вот обстановка: мое!Вот что приемлет в горахУединенья жилье…

У МОРЯ

Осенний день багровый на исходе.На ветвях бьются сохлые листыИ быстрый ветер переходитВ буграх прибрежные кусты.

С косичкой тонкой на макушкеПоет бродяга-китайчонок.И в лад под песню колотушиДрожат в озябнувших ручонках.

Поет привычно-монотонно,И сам подпрыгивает в лад…Обводит сонными глазамиТолпу собравшихся ребят.

В цветных нарядах корейчата,Детишки — беженцы — евреи —Собрались грязные галчатаТолпой крикливою на берег.

Шампунки бьются стертыми бортами…Старик китаец у руляЛюбовно голову мотает,Прищурясь косо на ребят…

И как разбитое крыло,О берег бьется рваная волна.

НА АМУРСКОМ ЗАЛИВЕ

«Юлит» веслом китаец желтолицыйЛегко скользит широкая шаландаПо тихой глади синих вод залива.

Пред ним Востока Дальнего столица:Владивосток за дымкою тумана,На склонах гор застыл он горделиво.

Как всплески под кормою, монотонно,Поет тягуче за веслом китаецПро Хай-шин-вей — «трепангов град великий».

Над ним в далях небес светло-зеленыхПолоски алые в томленьи таютИ звезды робко открывают лики.

ЕЛЕНА НЕДЕЛЬСКАЯ

«В душном мраке усталые люди…»

В душном мраке усталые людиНапряженно и жадно молилиО покое, о мире, о чуде…А сирены стонали и выли.

Воздух рвался от залпов орудий,И дрожали, коробились крыши,И кричали испуганно люди,И никто этих криков не слышал…

Мать плясала над трупом ребенка,И металися косы, как грива.Дикий смех, исступленный и звонкий,Был страшнее, чем залпов взрывы.

Пастор рылся в дымящейся грудеОбгорелых обломков строений,Посылая и Богу, и людямИ проклятия, и обвиненья…

Забирались под землю глубоко…Пес подстреленный жалобно лаял.…………………………………………………А над миром на небе далекомРаспускалась звезда голубая.

СВЕТЛАЯ НИТЬ

Ты знаешь, мне страшно бывает порою,Что я не смогу до конца сохранитьВ душе, поражённой тревогою злою,Непорванной тонкую светлую нить.

Я замкнутой стала, суровей, черствее;Все реже мечтаю, все больше молчу,Но тот уголок, от которого веетДыханьем весенним, я помнить хочу.

То небо глубокое, радостным взоромСиявшее в ясном покое святом:Тот сад, расцветавший так буйно, в которомС достоинством старился чистенький дом;

Те комнаты низкие; на половицахОтсветом луны нарисованный клин;На старых портретах знакомые лицаИ лестница узкая — на мезонин.

И жить-то, быть может, осталось недолго.Пусть! Лишь бы звучала в бессонной тишиТа песня, что вольно взвивалась над Волгой,Та песня, в которой и горечь, и ширь.

Пусть не было счастья, покоя не будет,Пусть, лишь бы не рвалась чудесная связь,Чтоб помнить всегда, как о ласковом чуде,О месте далеком, где я родилась.

ВОЛГА

Нечасто, но с тоскою неизбывнойЯ вспоминаю Волги ширь, простор.Хор рыбаков тоскливо-заунывный…Нечеткий контур Жигулевских гор.

Темнеет. Вечер шествует победно.На пристани зажегся желтый свет.И наполняет воздух песней меднойУютных храмов ласковый привет.

Величественно в высоте сияя,Луна на Волгу свет спокойный льет.Бурлит вода, под колесом вскипая, —Как лебедь, проплывает «Самолет»…

И веет в душу тихою отрадой.Встает одна картина за другой.Мой дом родной за низкою оградойИ старый сад, уснувший над рекой…

ВЕЧЕР

Окончен дня томительный обман…Морозной ночи сумрачный предтеча —На землю грустную закутанный в туманСпустился медленно холодный синий вечер.

Чуть видны звезды в трепетных венцах.Ты у окна. Задумалась глубоко —О счастьи тишины, о раненых сердцах,О грусти пламенной в стихах хрустальных Блока.

ОТКРОВЕНИЕ

Пред облаком, спокойно тающимНа фоне темно-голубом,Пред небом, звездами сверкающим,Я осеню себя крестом.

И верю — будет откровение,Когда, бесплотен, невидим, —Меня коснется на мгновениеДух чистый — светлый серафим.

И я пойму душой измученной,Что жизни тягостная жуть,Что тусклые ее излучины —Лишь к Вечному недолгий путь.

РАЗДУМЬЕ

Поддаваясь раздумью тихому,Закрываю глаза усталые.Никогда не была трусихою,А теперь почему-то стала ей.

Это жизнь своей лапой каменной,Дрессировкой своей упорноюИз девчонки — бунтарки пламеннойПревратила меня в покорную.

Научила терпеть и каяться,Серебром надо лбом посыпала…Хорошо еще, что состаритьсяНе одной мне на долю выпало.

«Всему навсегда стать покорной…»

Всему навсегда стать покорной,Без ропота крест свой нести,Иль голову ветошью чернойПокрыть и от жизни уйти.

Уйти, чтоб смиренно молиться,Терпением жертву возжечь,Спокойною темною птицейБез дум Неизбежность стеречь.

Не знать, что проносятся годы,Бьет время шершавым крылом,Не знать, что шумят непогодыИ копят в лесах бурелом.

Лишь чувствовать: временной гостьейПо этим дорогам бреду…И ждать лишь креста на погосте,В безмолвном зеленом саду.

БЕЛАЯ РОЩА

Много в душе отметилаТемных обидных дат,Много прохожих встретила,Лишних свершила трат,

Думала в белой рощицеПрочный построить дом,Там, где полынь полощетсяПо ветру, тишь кругом.

Верила, грудь не выстынет,Беды не заклюют,Если добру и истинеДать у себя приют.

Верила жадной верою,Пряча седую прядь;Горькую накипь серуюДумала с жизни снять.

Слышала зовы тихие,Зовы, а шла опятьЗлыми тропами дикимиВечно искать и ждать…

НАШ ДОМ