Гриада - Александр Колпаков

Я перевел рычажок диска на полную мощность. Словно жалуясь на непосильную нагрузку, аппарат тонко зажужжал, и мы по спирали поднялись к горлу воронки. Я с беспокойством смотрел на часы. С момента бегства прошло сорок пять минут. Хватились нас или нет?

Скоро ли? Однако мы поднимались все-таки медленно.

— Четыре минуты, — прохрипел Самойлов. — Через минуту тоннель закроется. Скорей! Или все рухнет…

— Сдвигается! — воскликнул я, видя, как конус стал медленно сокращаться.

Уже близко… Еще миг! Мы еле успели пройти горло тоннеля, как оно стало меньше слухового окна и с мягким шорохом сомкнулось.

Над полированной равниной нас встретил пронзительный ветер, дувший, к счастью, нам в спину. Неимоверный зной, которого я так боялся, смягчился, но стало душно и сыро. Это были первые признаки Цикла Туманов и Бурь.

Вдруг я инстинктивно обернулся, как будто что-то толкнуло меня, и сердце сжалось: позади снова выросла воронка открывающегося тоннеля, у ее края показалась черная точка. Вскоре она превратилась в маленькую фигуру: кто-то гнался за нами.

— Петр Михайлович, за нами погоня! — сказал я академику, Тот встрепенулся и, ни слова не говоря, перевел рычажок горизонтальной скорости в крайнее положение, отчего мы заметно ускорили полет. Несколько минут фигурка не увеличивалась, но затем стала медленно догонять нас. Мы неслись в сгустившихся сумерках над помрачневшими лесами Гриады, едва не задевая за кроны деревьев. Аппарат сдавал: вероятно, от перегрузки у него подработались какие-то тонкие механизмы. Вскоре преследователь приблизился к нам настолько, что я смог рассмотреть его лицо.

Это был красноглазый Люг! Как он сумел найти нас?

И почему он один? Очевидно, он первым догадался, каким путем мы ушли, и, пока снаряжалась погоня, бросился вдогонку за нами на свой страх и риск, Что ж, тем лучше для нас.

Люг что-то кричал и отчаянно жестикулировал, приказывая остановиться. Теперь нас разделяло расстояние в двадцать метров.

— Вижу радиомаяк! — вдруг крикнул Петр Михайлович. — Тот самый, о котором ты говорил Джиргу!

Я сверился с картой и радиокомпасом.

Люг, перестав жестикулировать, извлек из кармана нечто вроде длинного стержня и направил в нашу сторону, Ослепительно блеснул короткий бледно-синий, почти прозрачный факел, и я с ужасом увидел бессильно опустившуюся голову академика. Дикая ярость охватила меня. Я резко затормозил аппарат, так что Люг, поспешно перезаряжавший оружие, чуть не налетел на нас. В тот момент, когда Познаватель поравнялся со мной, я схватил его за горло свободной правой рукой и одновременно ударил коленкой в живот. Лязгнули челюсти, и я услышал, как Люг захрипел. Я сжимал горло врага все сильнее и сильнее.

Через минуту все было кончено. Тогда я отцепил с груди мертвого Люга антигравитационный диск, едва не вырвавшийся из рук, и тело грианина камнем полетело вниз.

С трудом прикрепив аппарат Люга, я освободил ремень, связывавший меня с академиком, уравнял скорости обоих дисков и взял Петра Михайловича за руку. Она была холодная как лед. Меня охватило отчаяние. Погиб человек, с которым мы совершили величайшее в истории Земли путешествие и открыли этот странный мир. Умер гениальный ученый, подаривший человечеству гравитонную ракету! А как много он сделал бы еще!..

Подо мной уже ревел океан. Башня радиомаяка осталась справа. Оглушенный горем, я машинально разыскивал глазами судно Джирга. В сумерках ничего нельзя было рассмотреть. Вдруг в полукилометре к югу вспыхнуло три оранжевых огня. Это Джирг.

Вот, наконец, и судно. Регулируя сразу два аппарата, я тихо опустился на палубу, бережно поддерживая Самойлова. Ко мне уже бежал Джирг.

— Что случилось, брат? — спросил он, испуганно разглядывая лежащего академика.

— Люг… — только и смог выдавить я.

Он внимательно осмотрел академика и указал на темное пятно, выступившее у него на виске.

— Гравитационный удар, — тихо сказал Джирг. — Наступил мгновенный паралич и смерть. Единственная надежда — Большой Юго-Западный Остров.

Не понимая еще, на что надеялся Джирг, я молча помогал ему облачить Самойлова в охлаждающий скафандр. Ясно лишь, что Джирг хочет сохранить тело от разложения. Вероятно, кто-то, обитающий на острове, может помочь нам. Но как и чем? Ведь нельзя же оживить умершего?

В эту ночь звезды мерцали так тускло и слабо, что я не смог бы по ним определиться. Цикл Туманов и Бурь вступал в свои права. Ядро Галактики затянуло непроницаемой мглой. Утро встретило нас знойным влажным штилем, иногда прерываемым сильными шквалами ветра. Солнце еле просвечивало сквозь мглу. Лицо Джирга было так же хмуро, как и небо.

— Приближается ураган, — сказал он. — Я пять раз видел большую бурю на Фиолетовом океане: начало всегда такое.

Несмотря на штиль, по океану шли волны непомерной высоты. Минут через десять Джирг, ходивший взглянуть на приборы, вышел озабоченный.

— Начинается. Чувствуешь, жарища какая?

Я стер со лба пот. Через час духота стала еще невыносимее, мертвый штиль продолжался. Небо стало медно-красным с фиолетовым оттенком. Грозное море катило длиннейшие маслянистые волны. Вдруг зловещее медно-фиолетовое зарево исчезло. Стало темно. Джирг колдовал над инфразвуковым барометром, определяя центр урагана, неотвратимо надвигавшегося откуда-то из мрака.

Ураган налетел в два часа дня. Океан почернел и зарябил белыми барашками. Сперва это был просто очень свежий ветер, не набравший еще полной силы. Мачта электромагнитного приемника гудела. Судно ускорило ход под напором ветра. Он дул и дул, затихая на миг перед новыми, все более яростными порывами. Нос корабля почти совсем скрылся под водой. По палубе заходили пенные валы: гравитационные успокоители уже не могли справиться с разбушевавшимися волнами. Я не спускал глаз с радиобарометра, который продолжал падать.

— Центр урагана где-то к востоку от нас, — сообщил Джирг. — Мы идем прямо наперерез ему. Надо изменить курс. Жаль, что это судно не приспособлено для подводного плавания. После того случая (он имел в виду «крушение» гидромобиля и мое «чудесное спасение») мне дали обыкновенный электромагнитный катер. Ушли бы сейчас под воду, где не страшен никакой ураган.

Корабль повернул и стремительно понесся на северо-запад сквозь мрак и бурю. Спустя некоторое время Джирг снова обратился ко мне:

— Ураган описывает огромную дугу. Я еще не успел ее вычислить, но чувствую, что центр урагана настигает нас. Все зависит от размеров дуги. Тогда нам придется плохо! Да и сейчас уже нельзя плыть, слишком велика волна. Я никогда не видел такого урагана. В порывах двести друн в пять кругов (семьсот километров в час). А волна, посмотри! Четверть века плаваю, а такой не видел!

По океану ходили исполинские горы. Меж ними разверзались фиолетовые долины шириной в два километра. На их пологих склонах, несколько защищенных от ветра, грядами теснились крупные волны в белых пенных шапках. Но гребни грандиозных валов были без белой оторочки: ветер мгновенно срывал с них закипавшую пену и носил ее над морем, забрасывая на высоту в четверть километра.

Судно швыряло как щепку. Корпус, сделанный из неведомого сплава, стал подозрительно потрескивать.

Мы едва держались на ногах, крепко уцепившись за стойки пульта. Я подумал об академике, но, заглянув в каюту, успокоился: Джирг уже раньше меня позаботился о нем. Академик покоился в своеобразном гамаке.

Гигантский вал с грохотом ударил в борт корабля. Раздался треск. Джирг включил кормовой экран.

Оказывается, обрушился запасной приемник энергии на юте. А вдруг рухнет центральный? Назревало кораблекрушение.

Внезапно я расслышал удивленный возглас Джирга. Он показывал на главный экран, который мерцал призрачным синеватым светом, совсем не похожим на обычный зеленый свет. Но ведь я прекрасно помню, что Джирг не включал центрального экрана! И вдруг в мерцании электронных струй на миг проступило незабываемое, никогда не виданное лицо. Почему-то оно смутно напоминало лицо статуи на фронтоне Энергоцентра. Прекрасные удлиненные глаза пристально разглядывали нас. Потом лицо исчезло. Это было как во сне. Джирг в немом изумлении смотрел на меня, я — на него.

— Что это было? — растерянно прошептал я.

Джирг молча пожал плечами. Затем стали твориться чудеса: водяные горы, с ревом обрушивавшиеся на палубу, резко сбавили свой напор. Стрелка прибора, измерявшего силу поля тяготения, скакнула в конец шкалы и уперлась в ограничитель. Мощные поля неведомой энергии сгущались вокруг корабля в большом радиусе, о чем ясно сигнализировал энергетический осциллограф. На экране погоды скопление извивающихся кривых, обозначавших центр урагана, вдруг покрылось мутными дрожащими пятнами, как будто его накрыли густой вуалью. Ураган внезапно стих.