Цербер: волк в овчарне. - Джек Чалкер

– Значит, вы анархист?

– Пожалуй. Этакий денди в костюме от хорошего портного, владеющий виллой и личным флаером. Знаете, именно в этом ошибка философов древности: анархизм не является инструментом масс. Наоборот! Массы хотят, чтобы их куда-то вели. Иначе они бы не справились с сознанием всех этих бюрократических структур, которые им предписывают, как надо и как нельзя думать. Единственное, что можно сделать с коллективным сознанием, это периодически встряхивать его, давать ему революционный пинок. К сожалению, потрясение быстро проходит – возникают новые догмы и бюрократии. Но оно полезно. Когда Конфедерация превратилась в столь упорядоченное общество, что даже мелкий бунт стал невозможен, именно тогда она начала загнивать.

Я прозревал, к чему он клонит:

– Вы считаете меня местным революционером?

– Может быть, вы лишитесь своей глупой головы, а может быть, пнете их как следует. Со временем вы станете тем, кого вы уничтожили, но потом придет какой-нибудь умный прохиндей, и история повторится. Так и циркулируют жизненные соки…

Я пожал плечами. Нет, я не представлял себя в роли нового Лару.

– Но вы станете им, – продолжал психиатр. – Вы признались мне, что испытали дурное предчувствие и страх, когда встретились с ним. Знаете, почему? В глубине души вы знали, что смотрели на самого себя.

– Я не жажду власти.

– Потому что у вас никогда не было такой власти, и вы не представляете, что она может сделать с вами. Нет, вы любите побеждать противника (не важно, человека или систему) и демонстрировать свое превосходство.

– Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь. Но даже в том невероятном случае, если я стану властителем Цербера, я буду часто приходить к вам. Чтобы вы ставили меня на место. Хорошо?

Он не улыбнулся:

– Этого не будет. Вы предпочтете не верить моим словам, вам это надоест. У меня уже есть печальный опыт: двадцать лет назад у меня состоялся почти такой же разговор с Вагантом Лару.

– Что?!

Он кивнул:

– Они приходили и уходили на моих глазах, я помог ему занять это место, помогу и вам, но ничего не изменится.

– Почему же вы еще живы, доктор?

Он усмехнулся:

– Мой маленький секрет. Не забудьте: каждый, кто правил Цербером, был моим пациентом.

– В том числе и я? – пробормотал я, обращаясь, наверное, сам к себе.

Передо мной был умнейший и хитрейший человек на этой планете – и, как ни странно, его ненужно было бояться. По крайней мере, пока нынешняя власть противоречила его взглядам.

– Давайте перейдем к насущным вопросам, – предложил я, чувствуя себя все неуютнее. – Вы сказали, что, если с Дилан снимут обвинения, вы проведете полное лечение. Что надо делать теперь?

Он перешел на профессиональный тон:

– Пустить все на самотек – это самый безопасный путь. Сейчас ей намного лучше. Большая часть ее прежней индивидуальности вернулась, частично восстановилась уверенность в себе. Остался страх потерять вас. Есть только один способ разубедить ее, но он чрезвычайно рискован для вас обоих.

– Я хожу по лезвию ножа, док, – сказал я. – Может ли быть больший риск?

Он откинулся в кресле, размышляя:

– Ладно. Вы слышали о церберианскбй шизофрении? В очень редкие моменты обмена личностями мы сталкиваемся с необычным состоянием: когда данные из обоих сознаний одновременно присутствуют и в том, и в другом мозге. Вы же знаете, что там предостаточно свободного места. И тогда два сознания могут слиться в одно после острого кризиса, или возникают две отчетливые личности в одном теле. Время, степень подготовленности и тому подобное существенны, но не гарантируют результата. Процесс необратим.

– Я что-то слышал об этом. Во время инструктажа, когда прибыл сюда. И какое же отношение это имеет к Дилан?

– Это единственный способ полностью уверить ее, что ее страхи беспочвенны. Ведь такой процесс оставляет сильный отпечаток другой личности в каждом сознании. Словно вы читаете самые сокровенные мысли друг друга, поэтому никто и не осмеливается… Отсутствие секретов! Если проделать это с вами, она бы побывала, так сказать, в вашей голове и больше не сомневалась. В течение нескольких дней вы были бы открыты друг для друга.

Я присвистнул:

– Тяжелое бремя. Знаю ли я сам, чего в действительности хочу и что чувствую? И каковы шансы на успех?

– По правде говоря, пятьдесят на пятьдесят.

Я вздохнул:

– Ясно. А если мы с Дилан рискнем, сколько времени займет подготовка?

– Как минимум день. Я давно не занимался подобными вещами.

– А сколько раз вы проделывали это?

Он слегка задумался:

– Четыре. В том числе два раза удачно.

– Мы подумаем, – пообещал я. – Это серьезный шаг. А сейчас мне нужна ясная голова.

Он кивнул:

– Может быть, вам удастся…

– Опять все яркое и отчетливое, – сказала мне Дилан на обратном пути. – Ты не представляешь себе, как остро воспринимаешь взаимосвязь через микробы Вардена, когда впервые лишаешься ее. Словно ослеп, а потом неожиданно прозрел.

Я понимал это только отчасти, потому что перестал их замечать. Мы перестаем слышать шум моря, но если море утихает, мы вдруг осознаем это.

– Следи за собой, – предупредила она. – Однажды ты можешь проснуться в роли матери!

Я рассмеялся и поцеловал ее:

– Не беспокойся. Я всегда получу свое тело назад, если захочу.

Мы коснулись различных тем, включая радикальные идеи Дюмония.

– Ты пойдешь на это? – спросила она. – Ради меня?

– Если тебе это нужно, – заверил я. – И если мы уцелеем в ближайшие дни. Она крепко обняла меня:

– Тогда не стоит. Мне достаточно знать, что ты согласен. Ты мой партнер.

– Возлюбленный, – возразил я и в свою очередь сжал ее в объятиях.

Ни магазин, ни сам Отах нисколько не изменились. Мы давно не встречались, и он, казалось, обрадовался моему появлению. Хотя, кажется, насторожился при виде Дилан. Однако он подошел к нам:

– Квин! Вот это здорово! Я уже думал, что тебя нет в живых!

– Как видишь, жив, – сухо ответил я и кивнул в сторону Дилан. – Моя жена, Дилан Коль.

– Ваша жена… Будь я проклят! Подумать только! Вы ведь впервые встретились здесь!

– Нет, – поправила его Дилан. – В этом теле была другая женщина.

Новость слегка сбила его с толку, это был хороший знак. Значит, Отах не знал того, что я передавал. Иначе он бы знал все о Дилан, Санде и остальном. Значит, он сам не слушал или не мог слушать.

– Чем могу служить в этот прекрасный день? – вежливо спросил он. Я видел, что он лихорадочно думал, как разделить нас, и заставить меня выйти на связь.

– Прекрати игру, Отах, – произнес я тихим голосом. – Я знаю о передачах. Я знаю, что ты получаешь от Конфедерации незаконную электронику за то, что обрабатываешь парней вроде меня.