Рука Зеи - Камп Де

Следующий выпущенный из катапульты снаряд плюхнулся уже за кормой «Шамбора». Мало-помалу они вырывались вперед. Барнвельт, все еще натянутый, как струна, бросил взгляд назад. На галере, сочтя одну греблю недостаточной, опять возились с парусами.

Однако с каждой минутой становилось все более очевидным, что «Шамбор» под управлением Барнвельта, рука которого не отрывалась от румпеля, а взгляд — от паруса, дабы выжать из новой оснастки все возможные градусы крутизны, идет по меньшей мере на румб ближе к ветру, чем его преследователи. Таким образом, суда оказались на расходящихся курсах. Через некоторое время галера оказалась на траверзе «Шамбора», но слишком далеко вниз по ветру, чтобы представлять какую-то опасность.

Барнвельт дождался, пока галера не показала свой профиль целиком, после чего резко переложил руль. Ни секунды не медля, «Шамбор» перевалил на другой галс. Галера стала быстро уменьшаться в размерах, поскольку теперь они с ней вообще шли в разные стороны. Барнвельт видел лихорадочную суету на палубе галеры, но к тому времени, как латинские паруса удалось перестроить на другой галс, она была уже слишком далеко, чтобы разглядеть подробности.

Когда солнце поднялось повыше, галера отстала настолько, что провалилась за горизонт по самые весла. Однако кто предполагал, что преследователи в бессильном гневе уберутся домой, тот был весьма разочарован. Неспособная поспеть за быстрыми и короткими поворотами Барнвельта, галера продолжала упорно брести за ними на веслах.

На «Шамборе» тоже не бросили грести, хотя Барнвельт передал распоряжение сократить число гребцов до восьми, чтобы оставшиеся отдохнули. Ему показалось, что события последнего часа вновь несколько подняли его в глазах экипажа.

Только теперь он почувствовал, насколько проголодался. За эти сумасшедшие сутки он практически ничего не ел, и его животное «я» начало заявлять по этому поводу бурные протесты. Он передал румпель Часку и направился в носовую каюту, рассчитывая перекусить в компании Зеи.

— О капитан! — послышался вдруг чей-то голос, и перед ним выросли трое матросов, в числе которых, естественно, находился и неугомонный Занзир.

— Да?

— Когда дадут нам воду, зер? — вопросил Занзир. — Мы помираем от жажды!

— Следующую порцию получите в полдень.

— Но мы хотим сейчас, капитан. Иначе мы не можем грести. Вы ведь не откажете нам, верно?

— Я уже сказал, — рассердился Барнвельт, повышая голос, — что воду вы получите только в полдень. И когда вам в следующий раз вздумается ко мне обратиться, попросите сначала разрешения у Часка.

— Но, капитан…

— Хватит! — зарычал Барнвельт, бешенство которого еще больше подогревалось осознанием того факта, что развал дисциплины частично вызван его собственными просчетами. Он устремился дальше, слыша позади бормотание, из которого уловил лишь отдельные слова: «…ишь, император какой выискался…»

— Что печалит капитана моего? — поинтересовалась Зея. — Вид у тебя кислый, как у Карара, когда надул его король Ишка!

— Сейчас все будет в порядке, — заверил Барнвельт, плюхаясь на рундук. — Не соберешь ли чего пожрать, подруга? — (Это, конечно, была далеко не лучшая форма обращения к коронованной особе, но он слишком устал и вымотался, чтобы такие мелочи его особо заботили.) — То есть если ты, конечно, чего-то соображаешь в стряпне.

— А почему бы и нет? — отозвалась она, роясь в шкафу.

— Угу! — зевнул он. — Ну, ты ведь у нас принцесса, знатная особа и все такое прочее…

— Умеешь хранить тайны трона?

— Угу.

— Так вот, матушка моя властительная, напуганная революциями, кои уже, к прискорбию всеобщему, нарушили порядок законный в Замбе и еще кое-где, заставила меня с прилежаньем изучить искусство ведения домашнего хозяйства, дабы я, на случай происшествия подобного, не пребывала в растерянности относительно того, как накормить себя да одеть. Любишь ли ты фрукты сушеные? Кажется мне, что черви не успели еще расположиться в них на постой.

— Класс! Дай-ка еще вон ту буханку бадра и ножик.

— Иерархия небесная! — воскликнула девушка, когда увидела, в какой кусище он впился зубами. — Да уж, и впрямь деянья героические с героическим же аппетитом идут рядом! Всю жизнь мою читала я легенды про Карара да присных его и, не зная никого, помимо слабосильных щеголей наших местных, к мысли приходила — пока с тобою не повстречалась, — что люди такие крепкие лишь в сказаньях да песнях существуют!

Барнвельт стрельнул в Зею подозрительным взглядом. Хоть из всех знакомых кришнян она нравилась ему больше всех, от влезания в более серьезные области отношений он все же предпочитал воздерживаться.

— Тогда, — заметил он, — тебе, наверное, не очень-то улыбается стать королевой, раз в год берущей в мужья эдакого свежеокрашенного квирибца?

— Тут верно ты подметил. Но даже и недолюбливая сей обычаи, видно, то ли силою, то ли коварством не располагаю я должными, дабы вспять повернуть ход событий устоявшийся. Одно дело толковать, подобно героине «Заговорщиков» Хариана, о забвении удобств да преимуществ титула ради любви, и совсем другое на деле так поступить. И все же завидую иногда я простым девицам в краях варварских, что выходят за головорезов вроде тебя, кои помыкают ими, как мать моя своими консортами. Ибо, хоть владычество женское и есть закон и обычай квирибский, боюсь, что по натуре своей совсем я не владычица.

Барнвельт представил себе было революцию в Квирибе, с Зеей в роли «Большевистской императрицы» Шоу, но усталость окончательно взяла свое.

— Ао! Теперь положенную мне порцию воды, и хорош.

— Но ты же капитан, и…

— Только положенную порцию!

— Экая скрупулезность! Можно подумать, родился ты средь республиканцев Катай-Джогорая!

— Не совсем так, хотя я сочувствую их идеям.

Он прикрыл ладонью зевок и вытянулся на рундуке, пока девушка убирала со стола.

Следующим осознанным ощущением было, что Часк изо всех сил трясет его за плечо.

— Зер, — твердил боцман, — ветер стихает, и галера опять настигает нас!

Барнвельт, моргая глазами, сел. Только сейчас он заметил, что качка и впрямь стала поменьше, а шум ветра и волн — потише.

Он вышел на палубу. С севера по-прежнему катила зыбь, в которую они то и дело глубоко зарывались носом, но волны были пологие и гладкие, не подернутые даже рябью. Ветра хватало только на то, чтобы парус сохранял свою форму. Часк уже вновь усадил на весла полную вахту гребцов. Галера маячила позади приблизительно на том же расстоянии, что и тогда, когда Барнвельт уходил в каюту. Вне всякого сомнения, «Шамбор» после этого должен был оторваться еще сильнее и успел потерять отрыв, когда стих ветер. Более того, вдали опять показалась вторая галера, которую они видели днем ранее. Пока, правда, можно было разглядеть в основном мачты, если только «Шамбор» не подбрасывало повыше волной.

В безветрие галеры должны были достать их через самое короткое время. Впереди не имелось ни единого признака северных берегов моря Ваандао. Рокир, однако, стоял еще высоко — должно быть, недавно перевалило за полдень.

— Прикажи им еще навалиться, — распорядился Барнвельт.

— Гребцы делают все, что могут, — возразил Часк, — но недостаток воды лишил жилы их обычной силы.

Результаты определения координат показали, что, хотя пролив Палиндос на виду еще не показывался, вход в него должен лежать не так уж далеко за горизонтом. Согласно тщательным расчетам, они могли успеть проскочить в пролив прямо перед носом у преследователей.

Боцман при этом заметил:

— Да, мы и впрямь попадем в море Садабао раньше, но что в том проку? Сии головорезы не отстанут от нас до самого причала дамовангского!

— Верно, — согласился Барнвельт, хмуро разглядывая карту. — А что если ткнуться в берег и удрать в лес?

— Тогда они тоже пристанут к берегу, дабы охоту на нас устроить, и, поскольку тьма народу у них, чтоб лес прочесать планомерно, нет сомнений у меня, в чью пользу охота сия завершится. Что бы еще предпринять нам?

— Хорошо, а если крутануться за какой-нибудь мыс и спрятаться в бухточке, пока нас не будет видно?

— Взгляните сюда, зер, — Часк ткнул своим корявым пальцем в карту. Побережье восточное моря Садабао — вот оно — сплошь усеяно скалами, и трудно подойти к нему, пробоину не получивши. На западном тоже скалы, голые открытые берега и очень мало мест, где спрятаться возможно. На северной оконечности Фоссандерана, может, и впрямь бухточки такие отыщутся, да только в жизни не заставите вы моряка простого на остров сей проклятый высадиться.

— Да брось ты! Они что, так боятся этих мифических зверолюдей?

— Сие не миф, капитан. По крайней мере, сам я не раз слыхивал звуки, кои, говорят, барабаны демонов производят. Миф то или нет — люди все равно не подчинятся.