Творя божественное зло (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Вряд ли, — ответил тот. — Там достаточно крупных особей, управлять которыми песчаные люди не смогли бы при всём желании. Шкура этих монстров слишком толстая, чтобы использовать примитивные приспособления, которые жители песков. Скорее всего, им каким-то образом удалось изменить маршрут миграции wyrmmaximus, чтобы тот прошёл прямо через зону боевых действий.

— И как же они сумели это сделать?

— Я бы дорого дал, чтобы знать ответ на ваш вопрос, коммодор, — пожал плечами под наброшенной на мундир алой сутаной Эсту.

Обзорный экран как раз в этот момент демонстрировал залп «Толстушки Берты» — главный калибр «Кефайнзеля» первым открыл огонь по червям. Фугасный снаряд врезался в движущийся бархан — и тот распустился цветком, но не тремя лепестками, как те, что поглощали номерные корветы. Этот был куда ярче, потому что состоял из пламени, бурой крови и серых ошмётков плоти песчаного червя. Тело его, не то мёртвое, не то просто оглушённое, ушло под песок, оставив после себя воронку. К флагману присоединились другие крейсера, правда, ни один не мог похвастаться таким калибром, как «Толстушка Берта» — их снаряды вырывали из тел червей куски, однако остановить и даже серьёзно ранить не могли.

— А ведь пираты сумели обвести нас вокруг пальца, — заметил Эсту.

«Светосталь» не остался в стороне, присоединившись к обстрелу приближающихся тварей. Его мощные ядерные излучатели превращали песок, под которым скрывались черви, в стекло, а в телах самих монстров оставляли глубокие, исходящие чёрными дымом воронки. Однако и от его попаданий толку было мало — лишь чудовищного размера снаряды «Толстушки Берты» могли нанести wyrm maximus серьёзный урон.

— Что вы имеете в виду? — обернулся к нему Гергар.

— Держу пари, они уже покинули док и их крейсер скользит под песком по следу червя.

— Следу червя?

— Wyrm maximus при движении размягчают песок, и в том месте, где они прошли, остаётся так называемый след червя. Двигаться по нему под толщей песка корабль может почти с той же скоростью, чтобы и по поверхности. Длится этот эффект недолго, однако пиратам его должно хватить с лихвой.

— Этот идиот Вандеркаум должен был просто пропустить червей мимо флота, — прорычал Гергар, раздосадованный тупостью ягнячьего адмирала, но больше того злило его, что и сам он поддался азарту, принялся палить по червям, когда надо было смотреть в оба. — Да и сам я ничуть не лучше, — признал он под ироничным взглядом Эсту.

Он кивнул офицеру связи.

— Дайте мне канал с «Кефайнзелем».

Он заставит этого тупоголового барана Вандеркаума прекратить бессмысленную пальбу и предпринять хотя бы попытку поймать пиратов. Понятно, что успехом она не увенчается, но просто развернуться и уйти они уже не могут.

Когда на экране появилось рябящее после каждого залпа главного калибра изображение Вандеркаума, коммодор Гергар одёрнул полы мундира, и заявил:

— Поздравляю вас, вице-адмирал, вы такой же осёл, как и я.

Вандеркаум оскалился, будто хотел вцепиться коммодору зубами в шею. Тот в ответ лишь усмехнулся, и принялся доносить до вице-адмирала сложившуюся ситуацию. Примерно каждые пять минут «Кефайнзель» вздрагивал от очередного бесполезного залпа «Толстушки Берты», и с каждым таким залпом лицо Вандеркаума темнело всё сильнее. Наконец, он махнул рукой за спину и, не отворачиваясь от Гергара, скомандовал:

— Флоту прекратить огонь. Начать манёвр уклонения от столкновения.

В этот момент Вандеркаум понял, что его мечты о триумфальном возвращении в Пелополис пошли прахом. Окончательного и бесповоротно.

Мостик «Фенрира»

Фей старался не думать о канах песка над ними, и тех, кто движется впереди. Крейсер прямо из дока нырнул в след громадного червя, и теперь двигался в его фарватере. Фею доводилось слышать о песчаных червях, обитающих в самых жарких районах пустыни. Как правило, байки, что травили наёмники ограничивались тем, что они — или их заслуживающие доверия знакомые — видели пыльных дьяволов издалека. Даже самые записные «сказочники» не рисковали врать, что выжили при более близком знакомстве с этими чудовищами. И увидев, как червь целиком проглатывает песчаный корвет, Фей понял почему. Такого болтуна сразу на смех поднимут, а после ни одному его слову, даже будь оно кристально чистой правдой, никто не поверит.

И вот теперь Фей вполне мог оказаться на месте такого враля — потому что поверить в то, что «Фенрир» буквально сидит на хвосте у песчаного червя, было просто невозможно. Однако именно это сейчас и происходило.

— Только так нас не смогут выследить, — пояснил Макс. — И «Фенрир» движется намного быстрее в размягчённом червём песке.

— А куда мы движемся? — спросил Фей.

Макс после осады стал больше доверять ему, и вообще потянулся к Фею — ведь тот был ближе всех к нему по возрасту. Сигурда юный лидер пиратов воспринимал как старшего брата, а вот настоящего друга у Макса не было. Остальные видели в нём наследника, которому они хотят вернуть престол, что не располагает к дружеским отношениям. Фей же, как и Цитан, были людьми со стороны, не вовлечёнными в многолетнее противостояние с Шаханом за трон Аве.

— Сначала в самую жаркую часть пустыни, где нас никто не найдёт, — ответил Макс, — а после у нас останется только одна дорога.

— И куда она ведёт? — поинтересовался Фей, хотя в ответе Макса он почти не сомневался.

— В Пелополис, конечно, — криво и как-то неприятно усмехнулся тот, — пришла пора поквитаться с Шаханом.

— Ты не забыл про Марго, — сказал ему Сигурд, на мгновение отвлекаясь от управления «Фенриром». Это занятие требовало от него полной отдачи, однако он нашёл время, чтобы напомнить Максу о цели их визита к столицу Аве.

— Помню, Сиг, — мстительно назвал его сокращённым именем Макс. — Выкрасть сестрёнку будет лучшей пощёчиной этому лысому уроду.

Сигурд кивнул и продолжил внимательно следить за экранами, чтобы не пропустить малейшего изменения в обстановке. Фей заметил, что по виску и скуле его катится крупная градина пота — одна единственная, несмотря на то, что на мостике было довольно жарко.

— Пелополис, — произнёс Фей, словно пробуя название города, о котором он столько слышал от наёмников, на вкус. — Лезть туда, это же всё равно что…

Глава восьмая. Сунуть голову в пасть льва

Каран Размус не любил Поверхность — и всех ягнят, населяющих её, а особенно тех, кто мнит себя пастырями. Однако сейчас, когда два государства континента Игнас перешли едва ли не на ручное руководство сверху, маршал Геблера не мог оставаться в стороне. И если в Империи Алимарис с её правителем, кайзером-солдатом, почти не возникало проблем — как военный человек он был ближе к Геблеру, и не пытался заигрывать с Афоном, то в Аве дела обстояли иначе. Считающий себя чуть ли не гением, а на деле просто напыщенный, самодовольный болван, кардинал Шахан решил, что может сам вести политику целого государства так, как ему заблагорассудится. Намёков в виде выделенного под офицеров Геблера целого крыла бывшего королевского дворца и замены трёх четвертей столичного гарнизона на солдат Особого агентства иностранных дел, он явно не понял. И теперь Размус прибыл лично, чтобы разобраться в инциденте с кражей экспериментального робота.

Разным ветвям власти Солярианской империи не раз приходилось сталкиваться друг с другом, доходило и до кровопролития, особенно когда одна из сторон, не желая делиться информацией или чем-то более материальным, нанимала головорезов, не задающих вопросов. Их как правило пускали в расход либо бойцы Геблера, либо военного крыла Афона, однако недостатка в подобного рода личностях никогда не было. Но сталкивать его людей лбами, как случилось в этот раз, Размус не мог себе позволить, а потому, едва узнав об инциденте с роботом, тут же отправился прямиком в Пелополис.

Войдя в кабинет Шахана, который он не сменил с тех пор, как был великим визирем при короле, которого сам же и сверг, Каран застал там вице-адмирала Вандеркаума. Этот здоровенный амбал, почти на голову выше Шахана, с тяжёлыми чертами лица, был настоящим воплощением слова «военщина», к которому так и тянуло добавить «тупая». Именно вояки вроде него, не хватающие с неба звёзд, зато исполнительные, и в меру инициативные, всегда были опорой для Геблера. Однако сейчас Шахан занимался тем, что распекал вице-адмирала, будто нерадивого ученика.