Творя божественное зло (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

Бригандир же развивал успех, нанося Сагиттарию Гельмгольца новые удары вторым кнутом. Урона наносил немного, однако по броне Сагиттария мелькали искры разрядов, и с каждым ударом тот двигался всё медленней и медленней, как будто сам воздух вокруг него превратился в вязкую патоку. Собрав в кулак все силы, Гельмгольц дёрнул своего робота, назад освобождая копьё из захвата противника. Однако тот успел пустить по телу кнута мощный разряд тока, что-то закоротивший в оружии Гельмгольца. Плазменный наконечник моргнул раз, другой, погас, затем снова загорелся, но рассчитывать на него обер-ефрейтор уже не стал. Он решил пойти ва-банк.

Отпрыгнув на пару метров, оторвавшись от удивлённо воскликнувшего Ренка, Гельмгольц со всей силой, что оставалась в его роботе швырнул копьё прямо в бетонную стенку ядерного реактора. Вряд ли это привело бы к неуправляемой цепной реакции — проще говоря атомному взрыву — но вполне могло завершить их схватку. Утечка радиации не позволит всем четверым и дальше оставаться в реакторном зале. И тут пилот Бригандира показал на что способен — это поразило даже бывалого бояку Ренка. Красный робот успел в полёте перехватить сбоящее энергокопьё, зацепил его вторым кнутом и провернувшись на месте отправил в короткий обратный полёт. Заторможенный «Мексамином», сидящий за рычагами ещё не до конца оправившегося от жестких ударов кнута, усиленных электротоком, Гельмгольц успел только вскинуть руки. Его же собственное энергокопьё вошло в живот Сагиттарию, легко вскрыв броню предательски загоревшимся плазменным лезвием. К счастью удар пришёлся ниже кабины, однако всё внутри неё окрасилось в красный из-за включившихся тревожных маячков, а по экранам побежали не внушающие оптимизма надписи. Бортовой вычислитель раз за разом приходил к выводу, что Сагиттарий выведен из строя и бой продолжать не может.

Фафнир со второй попытки сумел-таки ударом кулака повредить копьё Ренка, однако и без плазменного лезвия оно оставалось здоровенным отлично сбалансированным стальным шестом. И Ренк быстро доказал это, прокрутив над головой, чтобы отогнать Фафнира, и тут же обрушить древко на голову Бригандира, ломая его грёбанное щегольское перо. Красный робот, подбиравшийся к Сагиттарию Ренка справа, отступил, как будто и в самом деле ошеломлённый ударом по шлему. В ответ Фафнир снова сократил дистанцию и нанёс Ренку два стремительных удара ногой. Вахмистр успел закрыться предплечьем, тут же контратаковал — и угодил в расставленную врагом ловушку. Пилот Фафнира вовсе не собирался опускать ногу, так и замер в странной позе. Не будь Ренк на взводе из-за завалившегося на спину Сагиттария Гельмгольца, не играй с ним дурных шуток слишком большая доза «Мексамина», он бы не упустил из вида эту странность. Но вахмистр был не в лучшей форме в отличие от противника.

Нога Фафнира молотом рухнула на шлем Сагиттария Ренка — того осыпало искрами, экраны запестрели сообщениями о повреждениях. Сагиттарий рухнул на колено, но сдаваться Ренк не собирался. Он успел ткнуть Фафнира в живот погнутым древком копья. А следом на шлем его робота обрушились сразу оба искрящихся от тока кнута Бригандира — и свет в кабине померк.

Цитан отступил на упавшего на бок Сагиттария, словно тот мог снова ткнуть его своим копьём. Последним ударом тот сумел неплохо повредить ему броню на животе — лишённое плазменного наконечника древко угодило прямо в гибкое сочленение, по понятным причинам защищённое хуже.

— Добьём их? — спросил Макс, наводя на поверженного Сагиттария скорострельную пушку.

— Снаряды нам ещё понадобятся для врагов, что стоят на ногах, — остановил его Цитан. — Здесь мы сделали всё, что смогли, вряд ли через коллектор идёт ещё одна диверсионная группа.

— Тогда наверх, док! — поторопил его Макс, которому явно не хватило драки, и он спешил влезть в новую.

Отставать от него на пути к грузовому лифту Цитан не стал.

Преддверие командного центра

Страцки оказался прав на все сто — им с Францем вполне хватило одного противника. Спустя несколько минут схватки юноша понимал, что этот робот стоил потраченных на него усилий. Он легко в одиночку отбивался от Димахера со Скиссором, успевая даже наносить им урон. Стремительные контратаки Богоборца всегда оказывались неожиданными для противников. Он отталкивался от стен, взмывал почти под самый потолок, ловко используя ножные ускорители — Франц знал, что лишь самые опытные пилоты рискуют задействовать их в бою, и никто не делает этого во время схватки в помещении. Его кулаки и ноги были стремительны, они наносили ответные удары Димахеру и Скиссору, заставляя их броню разлетаться обломками.

Скиссор потерял щит на правой руке после серии быстрых ударов руками, что обрушил на него Богоборец. Щит пошёл трещинами и Францу пришлось дать команду вычислителю робота на сброс пришедшей в негодность детали. В роторной пушке Димахера закончились патроны, однако действия Страцки дали свои результаты. Двадцамиллиметровые снаряды отлетали от брони Богоборца как горох от стены, и вице-вахмистр вместо того, чтобы продолжать бесполезные попытки пробить её, обрушился на роботов сопровождения. Именно тогда, Скиссору и разбили щит — Франц отступал под градом ударов, а тяжёлая клешня левой руки была слишком медлительна для такого противника. Он успевал только отмахиваться ею, но Богоборец с какой-то почти издевательской ловкостью уходил от ударов.

Франц вообще едва поспевал за уровнем реакции собственного робота — боевой коктейль в его крови исчерпал себя, и оставалось последнее средство. То самое, что он дал второму лейтенанту, и был это вовсе не панцершоколад[1], за который он получил от командира в той деревне. Но пока Франц не решался надеть респиратор и вдохнуть дозу этого самого сильного из вышедших из лабораторий Солярианской империи боевого наркотика. Слишком уж дорого обходится его употребление.

Экран Скиссора зарябил после очередного попадания — по вспомогательным побежали строчки, сообщающие о повреждениях. Франц встряхнулся и вместо того, чтобы отступать, бросился в контратаку. Слева его поддержал Димахер, выпустивший короткие когти на правой руке — теперь блок стволов его роторной пушки, вращаясь вхолостую вполне мог нанести врагу ощутимый урон.

К схватке присоединился Гопломах, тесня Богоборца своими щитами, лишая того главного преимущества — маневренности, ведь когда на тебя наседает боевая машина с парой щитов высотой по десять метров и весом больше тонны каждый, уклоняться от вражеских атак становится сложновато. Даже такому невероятно быстрому роботу, как Богоборец. В этот момент Франц поверил в возможность победы — с тремя роботами рыцарского класса не справиться никому.

Вот только соляриане допустили классическую ошибку бойцов, обладающих более развитой технологией и прошедших лучшую подготовку, чем их враги. Они, даже обычно рассудительный Страцки, недооценили противника.

Монтилья поразился тому с какой лёгкостью один солярианский робот разделался с ним и его напарником. Казалось ещё минуту назад они азартно кромсают цепными мечами щиты неуклюжего Гопломаха, а тот и не пытается особо сопротивляться — только закрывается от сыплющихся на него атак, и вот уже Димахер с разворачивается к ним, с издевательской лёгкостью срезая Крестоносца Агирре — тот не успел даже развернуться в сторону опасности. Димахер двигался слишком быстро. Его роторная пушка зажужжала, выплюнув длинную очередь снарядов, прошивших броню Крестоносца. От кабины робота остались лишь исходящие жирным дымом сгоревшей электроники обломки. На экране командирской машины Монтильи погас значок напарника.

Однако бесславная смерть дала самому капитану шанс. Он отступил назад, одновременно разворачивая робота в поясе, чтобы подставить под следующую очередь лобовую броню. И Димахер не разочаровал его — двадцатимиллиметровые снаряды вскрыли её, будто она была бумажной. По экранам побежала рябь, прицел спаренной пушки левой руки уплыл куда-то в сторону, сообщения о многочисленных повреждениях посыпались одно за другим. Паладин Монтильи шагнул, покачнувшись, будто пьяный, ему хватило одного сильно толчка от Гопломаха, чтобы повалиться на пол рядом с Крестоносцем покойника Агирре. Экраны погасли, и Монтилья оказался в темноте, запертый в парализованном роботе.