Мужчина – крупный, злобный... Скидка 50 % - Наталия Левитина

Но сейчас почему бы именно милиции не озаботиться поисками пропавшей журналистки? Тем более что ее сумка – с паспортом, карточками, телефоном, ключами от квартиры! – вероятно, уже найдена в непосредственной близости от юноши, распоровшего себе гипоталамус березовым сучком. Кого же еще искать, как не девушку, обронившую три килограмма документов и прочих мелочей прямо около трупа? Безусловно, милиция тут же возьмет след, страстно мечтая раскрыть преступление немедленно, молниеносно. Они конечно же начнут меня искать!

Какое счастье!

Я готова трое суток подряд объяснять в милиции, каким образом моя сумка очутилась в данном месте, лишь бы сейчас меня вырвали из цепких клешней бородатого шизофреника!

Пожалуйста, поторопитесь!

Однако… Существуют различные варианты:

1. Парень в бейсболке так никем и не обнаружен. Мирно разлагается под березой, не привлекая к себе внимания. Кошмар.

2. Парень жив, он пришел в себя и отправился залечивать раны. Конечно, в его состоянии он вряд ли обратит внимание на сумку, брошенную где-то в кустах.

3. Парня забрали товарищи, они же нашли сумку. И, обуреваемые жаждой мести, бросились на поиски некой Юлии Бронниковой. Засели в засаде около ее дома – но ничего не добились. Ведь сейчас мне трудновато порадовать их своим появлением. Что они сделают потом? Вряд ли обратятся в милицию, да ни за что на свете! Скорее погуляют на деньги, найденные в сумке, сдадут в скупку два мобильника – старый и новый, да еще постараются взломать ПИН-код моей кредитки.

Возможно, есть и другие варианты развития событий. Сейчас мои мозги, парализованные страхом, не могли придумать ничего оптимистичного и вселяющего надежду…

Дверь вверху на лестнице распахнулась, и появился охранник Гриша. Он торжественно нес перед собой поднос.

– Ну как ты тут? – вполне по-человечески поинтересовался он. – Жива еще? Не умерла от голода?

Я устремилась навстречу посетителю, удивленная его доброжелательным тоном.

– На вот, держи-ка. Поешь. – Охранник поставил поднос на широкую деревянную ступеньку и попытался исчезнуть.

Но я пулей вознеслась наверх, поближе к нему, вцепилась в руку и зашептала горячо и страстно:

– Гриша, милый, подожди, не уходи! Ты же нормальный парень, я вижу! Пожалуйста, вытащи меня отсюда! Чего от меня хочет этот монстр? Зачем здесь держит? Что он задумал? Гриша, Гришечка, не бери грех на душу! У меня масса друзей и знакомых, они сделают что угодно, соберут любые деньги, лишь бы отблагодарить тебя! Не уходи, спаси меня, пожалуйста, милый, спаси, мне так страшно! Я боюсь этого урода, он же законченный псих, разве ты не видишь? Зачем тебе на него работать? Хочешь, найду тебе приличного, добропорядочного миллионера, я же полгорода знаю, и ты будешь его охранять! Зачем тебе участвовать в преступлении, а? Ты же хороший, я вижу, ты хороший…

Охранник смотрел на меня с явным сочувствием. Я вновь затряслась от ужаса, ясно прочитав в его жалости неотвратимость судьбы, предначертанной мне вовсе не небесами, а жестокой рукой лесного маньяка. Очевидно, они готовят что-то совсем дикое и жуткое, раз даже охранник жалеет меня.

Так и помог бы бежать!

– Я не могу, – тихо произнес Гриша и оторвал от рукава рубашки мои судорожно скрюченные пальцы. – Прости. Я с Германычем до конца жизни повязан. Тебе просто не повезло. Ты поешь, все веселее станет. Там есть туалет. Нашла? Если нужно полотенце, скажи, я принесу.

– Гри-и-иша, – заскулила я, словно щенок, – умоляю, помоги мне выбраться отсюда! Выпусти!

– Извини.

Дверь закрылась. В отчаянии я едва не рухнула прямо на поднос с завтраком.

– Ну и пошел вон, скотина! – яростно прошипела я вслед. – Все вы тут моральные уроды, компашка извращенцев.

Внутри тут же засвербило: и зачем я унижалась перед охранником, зачем умоляла его? Где моя гордость?

Нет ее.

Я жить хочу.

Спустившись вниз по лестнице, поставила поднос на пыльный туалетный столик. Столешница покоилась на львиных лапах, вырезанных из массива какого-то экзотического дерева. Кофе, о котором я так долго мечтала, и сыр, и багет, и прочие яства красовались передо мной, а я вместо еды глотала соленые слезы…

Впрочем, вскоре чувство голода одержало безоговорочную победу – даже в полуобморочном состоянии я не могла игнорировать аромат, доносившийся из френч-пресса. Потом отломила булку, потом взяла кусок сыра… Через две минуты ощутила себя упитанной, на славу откормленной рождественской индейкой, а количество еды не уменьшилось даже наполовину. Я с грустью подумала о Нонне. Она всегда завидовала моей способности усмирять аппетит двумя бисквитными крошками.

Нонна…

Подруга сейчас представлялась мне существом из другого мира – спокойного и привычного, оставшегося далеко за пределами моей нынешней вселенной. Еще и суток не прошло с тех пор, как начались приключения, а кажется – целая вечность. По крайней мере – месяц!

А вдруг это всего лишь сон, лихорадочный и болезненный? Он вот-вот закончится, и я окунусь в радостный водоворот будней, насыщенных впечатлениями и встречами. Столько милых лиц вокруг, столько интересных событий. Почему я это не ценила? Почему, как злой художник, пыталась каждый день залить серой краской тоски?

Мне бы только выбраться отсюда, и я полностью все изменю. Нет ничего сложного и недостижимого – если я останусь живой. Отсюда, из темницы, я словно в бинокль рассматривала все свои проблемы. И они выглядели совершенно несерьезными. А если и серьезными, то вполне разрешимыми. Вернуть Никиту? Конечно, я это сделаю! Мы просто с ним валяем дурака все эти пять месяцев. Какая глупость! И он, и я знаем: наш союз заключен на небесах. Зачем же противиться воле небес? Мы идеально подходим друг другу. И вместо того, чтобы таить обиды, хорохориться, тешить гордыню, нам просто надо снова найти друг друга. И заняться элементарным, но очень важным делом – созданием потомства. Это самое главное…

Покончив с кратковременной трапезой, я продолжила изучение апартаментов. Тут сосредоточилось множество интересных предметов, ненужных, очевидно, там, наверху. Осколки чьей-то богатой жизни… Металлическая ваза высотой в полтора метра с египетскими рисунками на боках. Стиральная машина цвета синий металлик. Стулья совершенно космического вида, составленные в пирамиду. Огромная коробка старых журналов от «Знамени» до Cosmo. В другой ситуации меня бы весьма порадовало такое сочетание: целая кипа журналов плюс мягкое кресло плюс бездна свободного времени. Но, конечно, сейчас я бы не прочитала ни одного абзаца самой занимательной повести – буквы кузнечиками прыгали перед глазами, а строчки уползали в сторону, словно гусеницы…

Еще нашла настенные часы на батарейках – они чуть слышно тикали в другой коробке. Я подвела стрелки и теперь могла хотя бы приблизительно отслеживать время. Тут, в замкнутом пространстве, залитом электрическим светом, часы и минуты спутывались в тугой клубок, реальность ускользала.

Думаю, сейчас около одиннадцати утра. Или уже полдень?

Дверь открылась, на пороге вновь появился Гриша. Я тут же бросила журналы, коробки, прочий скарб и метнулась к нему.

– О, да ты ничего не съела, – сказал охранник. – А я уже обед принес.

Он держал в руках два пластиковых контейнера.

– Сервис, конечно, великолепен, – сказала я Грише. – Но хотелось бы побольше информации.

– Смотри-ка, ты пришла в себя. Разговариваешь спокойно.

– Сколько времени?

– Три часа.

Ого!

Выходит, я капитально промахнулась!

– Гриша, скажи, что этот гад задумал? Что меня ждет?

– Сегодня – ничего, – покачал головой охранник. – Расслабься. Он уехал. Вернется только завтра к обеду. И там уж займется тобой. А пока наслаждайся бездельем.

– О-хо-хо, – застонала я. – Скажешь тоже. Как можно чем-то наслаждаться, когда твоя жизнь на волоске?

– Сейчас вина тебе принесу, – пообещал сердобольный охранник. – Поможет.

Пока он ходил за вином, я вспомнила книгу Александра Дюма. Миледи, заточенная, как и я сейчас, в четырех стенах, за несколько дней околдовала тюремщика-фанатика, совратила его и перевербовала. А в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» наша Миледи (Маргарита Терехова) и вовсе управилась за пару часов – и тип, собиравшийся ее убить, превратился в яростного защитника красотки.

У меня тоже есть время.

Однако я вовсе не Миледи.

Я натуральное чучело!

Вспомнив о картинке, предложенной мне сегодня зеркалом, я с тоской подумала, что сейчас не смогу очаровать не только Гришу, но даже всеядного восточного мужчину или прыщавого подростка, одуревшего от экспериментов над своим снаряжением. Никто не соблазнится оборванкой с серо-зеленым лицом и глазами полными ужаса. Никто не захочет мне помочь…

Гриша вернулся, держа в руках открытую бутылку красного вина.