Мужчины свои и чужие - Кэти Келли

– Ничего трудного. Живая, остроумная, роскошная блондинка… – немедленно начала Ханна.

– …ищет мужчину, который хорошо бы к ней относился, потому что у нее добрая душа и она заслуживает любви, – закончила Эмма.

Лиони покраснела.

– Очень мило с вашей стороны. Жаль, что вы не могли мне помочь. Я советовалась с Анджи – это моя подруга, мы с ней вместе работаем.

– Дай посмотреть, – попросила Ханна.

Они вместе склонились над написанными от руки строч­ками.

Крупная блондинка, немного за сорок, любящая детей и жи­вотных, ищет душевного человека для дружеских и, возможно, сердечных отношений. Почтовый ящик 12933.

– Напечатано будет завтра и еще в ближайшие три дня, – сказала Лиони.

– Ты волнуешься? – с несвойственной ей мягкостью спросила Ханна.

– Волнуюсь и боюсь, – призналась Лиони.

– По крайней мере, ты это сделала, – восхитилась Эмма. – Это самое главное.

– Я должна еще кое в чем признаться, – сказала Лиони. – Я набралась храбрости и все-таки отдала это объявле­ние только из-за Рея, моего бывшего мужа. Дело в том, что мои дети вернулись из Америки в крайнем возбуждении, потому что их отец собрался жениться. Что само по себе замечательно, – добавила она быстро, чтобы они не подумали, будто бывший муж ей все еще небезразличен.

– Это заставило тебя решить, что с тобой что-то здорово не в порядке, раз он устроил свою жизнь, а ты нет, – проницательно заметила Ханна.

Лиони кивнула.

– Нам с Реем вообще не надо было жениться, я это давно знала, да и он со временем понял. Но мы вместе пережили очень многое, дети опять же. Дети нас продолжают связы­вать, поэтому он мне не совсем уж чужой человек. Но, если честно, я всегда считала, что мне будет легче выжить, чем ему, а вышло все наоборот.

Она вспомнила, что поначалу испытывала чувство вины, поскольку дети остались с ней, а кроме того, она первой за­говорила о разводе.

– У тебя прекрасная семья и любимая работа, – возрази­ла Ханна. – С твоей жизнью все в порядке. Конечно, непло­хо бы иметь кого-то для души, но это уже как премия. Я где-то читала, что к 2050 году тридцать процентов людей будут жить одиноко. Так что все нормально.

– И это говорит женщина, которая весь вечер сияет, как маяк, из-за красивого испанца-актера.

– Это несерьезно, просто развлечение, – смущенно про­бормотала Ханна.

– Какая она, его невеста? – спросила Эмма, догадав­шись, что Лиони рассказала далеко не все.

– Сногсшибательная! – призналась Лиони. – Мед ее обожает, привезла кучу фотографий. Представьте, она моего возраста, не какая-нибудь накрашенная девчонка. Она адво­кат и полная мне противоположность: элегантная, стройная, короткие темные волосы, никакого макияжа, прекрасно вы­глядит в джинсах и футболке. Классная, иным словом.

– Ты тоже классная, – сказала верная Эмма.

– Я не пытаюсь себя принизить, – возразила Лиони. – Просто она из другой лиги.

– Ты все придумала! – заявила Ханна и быстро заказала всем еще выпивку.

– Когда-нибудь покажу вам фотографии. Она похожа на девушку, которой лет в семнадцать предложили стать мане­кенщицей, но она предпочла Гарвард, поскольку собиралась стать блестящим юристом, а не рекламировать косметику. – Лиони мрачно уставилась на свой пустой бокал.

– Она, наверное, никуда не годится в постели, – пред­положила Ханна. – Знаете, из тех женщин, которые счита­ют, что заниматься любовью при свете – последняя степень извращения.

– Ну, конечно! – поддержала ее Эмма. – Есть женщины, которые считают, что оральный секс – это когда об этом говоришь.

Еще немного обсудив Флисс и обнаружив у нее массу не­достатков, троица взяла такси, чтобы разыскать приличный ресторан, пока вино на голодный желудок не ударило в голо­ву. На Бэггот-стрит им попался итальянский ресторан, где они съели лазанью и пиццу, запив еду двумя бутылками вина. Ханна заявила, что в последний раз она так вкусно ела в Италии.

– А я никогда не была в Италии, – мечтательно замети­ла Лиони. – А так хотелось бы!

– Там замечательно, – сказала Ханна. – Но пройдет еще немало времени, пока я смогу себе позволить еще какую-нибудь поездку. Я на мели после Египта.

– Там было чудесно, – вздохнула Лиони.

– Только потому, что мы все встретились, – перебила ее Эмма. – Надо же, у меня были такие грандиозные планы, пока мы путешествовали, и я ничего не выполнила! Я хотела поговорить с Питом о своих проблемах – и не решилась… А тут еще мой отец… Он страшно унизил нас вчера, а я побо­ялась открыть рот. Я вообще ужасная трусиха.

– Что случилось?

– У меня были в гостях родственники – пришли поздравить маму с днем рождения. Я с ног сбилась, пытаясь приго­товить хороший ужин. А он ни с того ни с сего начал всем говорить, что дал нам деньги на первый взнос за дом. Но ведь он не подарил нам эти деньги, просто одолжил, мы ему каж­дый месяц выплачиваем! А он говорил об этом с таким видом, будто заплатил за весь дом, а мы с Питом неблагодарные свиньи. Пит очень обиделся.

– Он оскорбил не только Пита, но и тебя! – разозлилась Лиони.

– Да нет, Питу хуже, – настаивала Эмма. – Он так много работает, чтобы у нас был хороший дом, чтобы мы хорошо питались и так далее. Но нам не удалось скопить достаточно денег, и мы вынуждены были занять. А теперь отец нас всячески унижает. И самое плохое – я снова промолчала, ничего не сказала в защиту Пита.

Эмма давно привыкла, что отец унижает ее, но не хотела мириться с тем, что он унижает ее любимого Пита. Ей казалось, что она, промолчав, предала мужа.

– Трудно ссориться с членами собственной семьи, – дипломатично сказала Лиони.

– Ничего подобного, – сразу же возразила Ханна. – Ты должна ему воспротивиться, Эмма, иначе он никогда не перестанет так себя вести.

Эмма потерла внезапно заболевшие виски и устало по просила:

– Слушайте, давайте забудем. Не хочу об этом говорить не стоило и начинать.

– Но ты же сама начала, – возразила Ханна. – Тебе надо об этом говорить, ты должна что-то сделать…

– Ладно, но не сейчас! – воскликнула Эмма так громко, что они все вздрогнули. – Я хочу о нем забыть, ясно?

Лиони легонько сжала ее руку.

– Хорошо, не будем о нем говорить. Ханна, подмигни официанту, пусть он принесет нам меню на десерт. Хочется чего-нибудь сладенького.

В половине второго пьяненькая Эмма забралась в кро­вать и прижалась к спящему Питу. В другое время она ни за что не стала бы его будить, но сегодня ей захотелось, чтобы он ее приласкал.

– Ты как, Эм? – сонным голосом спросил он, повернул­ся и обнял ее.

– Чудно, – ответила она, прижимаясь к нему покреп­че. – Ты скучал?