Братья - Селим Ялкут

— Я не могу тебе ответить. — Франсуа не расставался с арбалетом. Он положил его рядом и постоянно находил рукой. — Но мне кажется, когда время наступит, я смогу сделать правильный выбор.

— Пока будешь выжидать?

— Надеюсь, что ожидание не затянется.

— А я хотел бы, чтобы воля Божья вмешивалась в мою жизнь пореже. Смерть я готов отложить, а со здешними делами думаю справиться сам. Что может быть лучше, чем распоряжаться отпущенным временем в свое удовольствие. Один из немногих даров, которые приносит старость.

Отдыхали, лежа на подушках. Молчали. Во двор вошел мальчик лет четырнадцати. Он, видно, спешил и теперь пытался отдышаться. Поверх рубахи в ножнах на поясе висел нож, мальчик придерживал оружие рукой, явно гордясь и важничая.

— Чего тебе, Лука?

Недоверчиво поглядывая на Франсуа, Лука зашептал в самое ухо. Получил ответ и тут же исчез.

— Вот пример в твою пользу. — Артенак засмеялся. — Зовут во дворец. Будем собираться. Я хочу взять тебя с собой. В течение месяца я бездельничал, но стоило тебе появиться, и события стали торопить. Болдуин не беспокоит меня по пустякам. Он знает, я не люблю шумных сборищ и охотно сижу дома. Но иногда он не против сыграть со мной партию в шахматы. Конечно, есть более сильные игроки, готовые к тому же подыграть. Но, играя со мной, Болдуин любит порассуждать на всякие темы, не имеющие отношения к шахматам. Иногда мы даже забываем закончить партию. Болдуин не принимает решений, не обдумав их, как следует. Я далек от здешней суеты, и он предпочитает меня как собеседника, чьи соображения не подсказаны выгодой. Так что вечером мы идем во дворец.

— Ты хочешь взять меня с собой?

— Вечером здесь опасно ходить одному. Король высылает за мной провожатых. Сегодня я сказал, что доберусь сам. Похоже, ты прав, твое появление торопит события. Восток учит покоряться судьбе. Я противник такого взгляда и сопротивляюсь ему по мере сил. Кого интересует мнение старика? Но я скорее исключение, некоторые мои мысли долетают до ушей того, кто хочет их услышать. Шахматы — самое подходящее для этого время. Ну вот, я опять разговорился. Еще одна привычка, непонятная молодежи.

Уже смеркалось, когда они вышли из дома. Артенак вооружил своего спутника саблей. — У наших много мусульманского оружия. — Пояснил он. — Опытные люди говорят, сабля удобнее. А здесь часто нападают из-за угла.

Пустынные улочки были залиты лунным светом. Несколько раз они попадали под своды галерей, переброшенных поверх стен. Здесь дорогу освещали чадные факелы. Перекрестки охраняли солдаты.

— Ночью здесь неспокойно. — Пояснил Артенак. — Люди исчезают. Говорят о грабежах.

— Убивают христиан?

— Возможно, кого-то еще, но мы знаем только о наших. Потому городская стража охраняет дороги, ведущие во дворец.

Прошли еще немного, Артенак взял Франсуа за руку. — Погоди. Я хочу показать тебе город.

Они взобрались по каменным ступеням на крышу дома. Город открылся перед ними. Впереди, окутанные молочным сиянием лежали купола. Они были похожи на гигантские пузыри, будто волшебник выдул их из глубин земли.

— Там стоял когда-то храм иудейского царя Соломона. Его разрушили римляне. А мусульмане на его месте возвели свою церковь. Мечеть. Рядом, видишь, еще одна. Оттуда, они говорят, поднялся на небо их пророк Мохамед и предстал перед своим богом. Аллахом. Теперь там королевский дворец, куда мы идем. А тут рядом — Артенак повел рукой в темноту — Здесь место, где Пилат судил Иисуса. Оттуда он понес крест. — Артенак взял Франсуа за плечи и развернул его вслед за движением руки. — Там Голгофа. Гроб Господен. Пещера, откуда он вознесся. Церковь отсюда не видна, но, видишь, рядом верхушка мусульманской башни — минарета. Мусульмане поставили его рядом с храмом, когда захватили город. На том месте сидел их калиф. Наш епископ уговорил его не трогать храм, а возвести свою церковь на месте иудейских развалин. Там она теперь и стоит. Язычники любят утверждать свою веру, попирая чужую, возводя на тех самых местах свои святыни. Так что место Храма Господня спасено не иначе как по воле Божьей. А вон там. — Теперь они развернулись лицом к югу. Лунный свет, казалось, стекал с вытянутой руки Артенака. — Там, где гора Сион, армянская церковь. Рядом был дом жены твоего брата. Теперь смотри сюда. Вон там, ворота в Яффу. Оттуда ты пришел.

Франсуа стоял завороженный. Город лежал перед ним как призрак — молчаливый загадочный, погруженный в тысячелетний сон. Ничто не нарушало его покоя. Призрачный свет окутывал уносящиеся в небо тонкие линии мусульманских церквей, острые пики кипарисов, волнующиеся холмы, зубчатые линии стен, освещенные пламенем редких костров, и еще далее темный почти не видный и лишь угадываемый силуэт гор, замерший под яркой звездной россыпью.

— Идем, идем. Нас ждут. Ты еще успеешь осмотреться. А сейчас гляди внимательно, чтобы не переломать ноги. Видишь, свет впереди. Это идут во дворец. Отсюда уже недалеко. — Артенак торопил, пыхтел, но рта не закрывал. — Вообще, иноверцев с каждым днем становится все больше. Мусульмане стараются селиться ближе к своим бывшим церквям. Здесь много пустырей, они копают ямы и так живут. У нас мало сил, хоть давно нужно навести порядок. — Артенак махнул рукой куда-то в сторону. — Там иудеи. Их тоже хватает. По их вере, кости евреев должны быть здесь, когда придет Мессия. Потому здесь так много еврейских стариков. Они готовятся. Евреи безвредны, в отличие от мусульман, многие из которых не хотят смириться с потерей города и продолжают мстить. Ведь по границам Палестины идет война.

— Постой, дай передохну… Фаина принесла с базара корень, отвар которого помогает мне дышать. Но оказывает действие, которое я считаю излишним перед посещением короля. Будто выпил ведро воды. Однажды, мне пришлось несколько раз прерывать партию. В такие дни я не пользуюсь своим лекарством, но сегодня посещение вышло неожиданным…

Так вот. Мы не стали строить на пустом месте, а взяли, что было. Остатки иудейского храма, разрушенного римлянами. Мусульмане потом возвели мечеть. А до них здесь молился Христос, отсюда он изгонял торгашей. Есть мраморный отпечаток, который считают следом его ступни. Ворота с другой стороны от нас называются Золотыми. Они считаются особенными, через них Иисус впервые въехал в Иерусалим. Мусульмане, пока хозяйничали, заложили эти ворота камнем. Было сказано, что через них Спаситель явится еще раз, чтобы освободить город навсегда. Как видишь, мусульмане верят не только своему Аллаху. Наши открывают эти ворота раз в году, на Пасху, и епископ въезжает через них в город верхом на осле, подобно Христу.

Дорога стала оживленной. Слуги несли факелы впереди господ. Артенак заканчивал рассказ.

— Мы как следует укрепили стены. Старых помещений вполне достаточно, чтобы обжиться королю и его свите. Позади дворца есть большие конюшни. Наши приспособили под них подземные коридоры. А тех великое множество. Когда-то здесь были каменоломни, там иудеи добывали камень для своих гробниц. Их тысячи за городской стеной, где долина Иосафата. Раньше здесь текли подземные ручьи. По их руслам можно обойти город, не выходя на поверхность земли. Там, по слухам, прячутся разбойники. У нас не хватает людей, чтобы проверить, так ли это.

У входа стража досматривала гостей. Артенака знали и их пропустили легко. — Здесь на Востоке, — торопился досказать Артенак, — каждый воюет с каждым и отовсюду можно ждать беды. Мусульмане грызутся между собой, не меньше, чем с нами. Как ты понимаешь, нам это на руку, но нужно смотреть, чтобы пожар не перекинулся на нашу сторону. Они воспитали целую армию убийц, которые знают лишь один довод — удар кинжала. Все это придумал человек, который живет в крепости в горах. Он так и называет себя — старец горы. Оттуда он объявил себя пророком. Или посланником пророка, не знаю, как именно. Его люди нюхают гашиш — дурман, который рождает райские видения и делает человека бесстрашным. Потому они с радостью готовы отдать жизнь, чтобы выполнить любой приказ. Старец обещает им рай. Этих людей у нас зовут гашишинами, или ассаинами. Убийцы — так оно и есть. Они расправляются со своими единоверцами, обвиняя их в разных ересях. Болдуин старается изо всех сил, чтобы оставаться нейтральным в этой борьбе. Они, как ядовитые змеи, стоит проглядеть, и они начнут жалить. Ты еще услышишь о них.

— Они угрожают нам?

— Не в первую очередь. Пока, слава Богу, они охотятся за своими. Я знаю про багдадского эмира. Он верует, как они, в Магомета, и тем не менее гашишины раз за разом шлют к нему убийц. Он пытался уничтожить их и теперь прячется в своем дворце, как загнанный зверь. Нам нужна большая осторожность, но среди наших, к сожалению, горячих голов намного больше, чем тех, кто способен спокойно рассуждать.