Непорочная грешница - Рексанна Бекнел

В руке у него появился небольшой бархатный мешочек Линни послушно направилась к мужу, хотя продолжала опасаться подвоха с его стороны. Но ничего подобного не произошло. Он развязал мешочек и вытряхнул на ладонь изящное золотое ожерелье.

Вещь была на диво хороша. Даже в полутемной комнате Линни сумела оценить работу ювелира. Опытная рука мастера укрепила между звеньями цепочки фигурные розетки с кроваво-красными драгоценными камнями. И эта красота предназначалась ей — невероятно! У Линни никогда не было собственных украшений, но даже в шкатулке у Беатрис не имелось ничего подобного.

Линни перевела взгляд с красивой безделушки на лицо Экстона.

— Как красиво!

— Согласен. — Глаза мужа весело блеснули. — Ну-ка подбери подол.

— Что! — Глаза Линни едва не выкатились от удивления из орбит, но потом налились яростью. — Да как ты… Как ты смеешь предлагать мне такое?! Я не шлюха и не зарабатываю себе на побрякушки подобным образом! Теперь понятно, как люди вроде тебя добиваются женской благосклонности. И даже благосклонности жен!

К ужасу Линни, Экстон разразился хохотом. Но его еще больше разозлил девушку.

— Ты — законченный негодяй! Этому, что ли, тебя учил в детстве твой отец? Он что, и с твоей матерью так обращался?

Слова Линни в одно мгновение уничтожили веселое строение Экстона. Но ее не слишком обрадовало преобразившееся лицо мужа.

— Я отучу тебя, женщина, говорить подобные гадости. Не смей больше в моем присутствии дурно отзываться моих родичах, а не то я вырву твой поганый язык!

Экстон уставился на Линни свинцовым взглядом.

— Я же сказал тебе, подними подол. Живо! Поскольку она не подчинилась — не потому, что продолжала испытывать его терпение, а просто не могла пошевелиться от ужаса, — Экстон собственной рукой задрал подол тонкой льняной рубашки. Линни приготовилась к самому худшему и зажмурилась. Пусть так, пусть он возьмет ее плоть — это позволит ей по крайней мере освободиться от постыдной физической зависимости. Она сможет ненавидеть этого человека, как прежде!

Пока она внушала себе эту мысль, Экстон получил бесрепятственный доступ к ее обнаженному снизу телу. Никаких насильственных действий при этом он, однако, не предпринимал. Она лишь почувствовала прикосновение его руки к бедру, а потом — холодную тяжесть металла у себя на коже. Подумать только, он застегивал подаренную им золотую цепочку у нее на талии!

Линни совсем растерялась. Оказывается, ему пришла блажь надеть цепочку ей на талию — и ничего больше. А ведь он подарил ей эту цепочку, — неожиданно пришло ей на ум, — а она его оскорбила! Чувство вины затопило девушку. Желая искупить свою провинность, она ласково провела рукой по его черным как смоль волосам. Экстон вскинул на нее глаза, выражение которых не предвещало ничего хорошего.

— Я… я… не знала… — начала было она оправдываться, а потом заставила себя замолчать. Этот человек оставался врагом, поэтому не стоило слишком перед ним распинаться. С другой стороны, ей не свойственна была неоправданная жестокость — даже по отношению к заклятому врагу. Уж она-то, как никто другой, знала, как это больно и обидно.

— Даже если бы мне пришло в голову изнасиловать тебя, потом расплатиться драгоценностями, ты и тогда была бы обязана подчиниться мне, Беатрис. Ты должна быть мне и женой, и шлюхой, и всем, что находится между этими двумя понятиями. Но, прежде всего, запомни: жена не смеет противоречить мужу!

С этими словами Экстон снова склонился над ее обнаженным животом, протянул вторую цепочку у нее между ногами и закрепил на талии сзади.

Линни следила за его манипуляциями с известной долей любопытства, хотя и не без смущения. Она не могла не признать, что прохладный металл, касаясь ее обнаженного тела вызывал у нее чувство легкого эротического возбуждения.

Экстон посмотрел на нее потемневшими, словно вырезанными из обсидиана, глазами.

— Ты должна носить мой подарок всегда, Беатрис. Днем и ночью. Здесь две цепочки, ну а поскольку шея у тебя только одна, я решил украсить ими не шею, а твою промежность. — Экстон с загадочным видом провел пальцем по первой цепочки, огибавшей талию, а потом — вдоль второй спускавшейся золотой змеей у нее между ног.

Пока он все это с ней проделывал, Линни стояла неподвижно, словно статуя, и боялась вздохнуть. «И когда только успел достать и пристегнуть вторую цепочку? — думала она. — И почему каждое его прикосновение отзывается в теле дрожью? Как ему удается этого добиваться?» Впрочем, эти мысли не слишком ей досаждали. Все ее существо было поглощено процессом эротического действа, которое на глазах творил Экстон. Самое главное, он у него получался, а уж как он этого добивался — не ее ума дело.

Когда Экстон наконец оставил ее в покое и поднялся опустив подол рубашки, Линни трепетала, словно осиновый лист на холодном ветру.

— Отправляйся к своему брату. Можешь переносить его куда угодно, только не в главную башню. Я не потерплю его присутствия поблизости от себя. И еще, Беатрис, — Экстон со значением на нее посмотрел, и хотя его глаза просветлели, твердостью они по-прежнему напоминали вулканическое стекло. — Я хочу, чтобы ты почаще обо мне вспоминала. Скажем, всякий раз, когда будешь чувствовать у себя между ног мой подарок. Временами он тебе будет мешать, но скорее, однако, напоминать о подаренном мною тебе наслаждении.

И снова он устремил на нее взгляд, в котором были и вызов, и чувственность, и вся мудрость мира.

«Отправляйся к своему брату» — так, кажется, сказал. Что ж, она не стала просить себя дважды. Торопливо одев платье и туфельки, она бросилась из комнаты вон. Но, оказавшись у двери, все же не выдержала и оглянулась на странного этого человека, который со вчерашнего дня стал ее мужем.

Лишь в коридоре она позволила себе вздохнуть полной грудью.

Линни оправила на себе платье и, как могла, стянула на туфельках завязки. Прическа ее была в полнейшем беспорядке, а ногах не оказалось чулок. Что и говорить, она и впрямь походила на женщину, только что поднявшуюся с супружеского ложа. Слуги, во всяком случае, смотрели на нее во все глаза, не скрывая своего любопытства. Можно было не гневаться, что ее появление сделается главной темой разговоров в людской.

Линни, впрочем, было на это наплевать. Когда она спустиласъ по лестнице, потом шла по темному залу, пересекая двор, направляясь в караульное помещение, где находился ее брат, в голове у нее занозой сидела одна-единственная мысль — о золотых цепочках, свадебном подарке Экстона, которые касались внутренней стороны ее бедер при каждом шаге.

Кто она, в самом деле, такая? Худшая из грешниц? По-димому, так оно и есть. Ведь именно ей выпала доля выйти замуж за дьявола.