Записки озабоченного - Александр Ермак

Ермак Александр Николаевич! Флотский товарищ! Грудь! Бицепс! Мозга! Сможет работать у станка даже вовремя семибального шторма. Даже по горло в воде он не выключит станок. Даже под водой он сможет точить, точить и точить свою деталь, столь необходимую производству лучших в мире микросхем для лучших в мире ракет. Да, мы надеемся на тебя, Александр! Посмотри в глаза этим девушкам. Они ждут от тебя высокой производительности. Не подкачай и не допускай простоев ценного оборудования…»

«1313,

FF,1001, 91, 2, 65

nn, 555, L, 8, 14, 42, 2, 03, =

$, 2, 13, 2, 12, 44, 1001, FF

11»

«СЛУШАЛИ: доклад представителя заводской администрации Ф.Ф.Кентаврика „О роли трудового коллектива в обогащении собственников предприятия“

ВЫСТУПИЛИ: Начальник отдела технического контроля Зосим Петрович Учкудук, работница Зоя Кудрявая и рабочий Кузьма Подбоченя.

ДУМАЛИ: токарь Ермак…

ПОСТАНОВИЛИ:…»

«Хорошо потрудился в этом квартале 8-й цех. Особенно следует отметить участок, на котором трудится золотая и дубовая молодежь.

Как на красную тряпку, как на голую девку, горят на работу глаза у вчерашних мальчишек – нынешних микросхемных специалистов. Одним и тем же жестом начинает и заканчивает свой трудовой день новый участник трудового забега – Александр Ермак. Ловко и красноречиво демонстрирует он всем свой лучший мускул. (Между прочим, это еще один ученик славно штампующей заводских кадров Т.Т. Кобридзе – нашего признанного гогапеда.)»

«Здесь я сливал в ночную сменуГорячую струю и пену…»

«О, сколько дней проводим мы в столь откровенном помещеньи,Приковано к дыре срамной усталого желудка мщением…»

«Как я хочу Вас – Катя, но не здесь,А впрочем, если на бачок залезть…»

«Такой вот кучи в жизни не видал.Кто был здесь? Сам Геракл седал?»

«Какие мысли в голову приходят тут.В течение двух-трех-пяти-семи минут.Готов взорвать весь мир идеей,Когда не каплешь гонореей…»

«В этот день я, как никто иной, горд тем, что принадлежу к славной когорте тех, кто как бы со мной. Мы можем и мы должны. Мы здесь сегодня и здесь будем завтра. Более того, мы здесь будем послезавтра. И еще более – мы здесь будем всегда. На том у нас стоял и стоять будет пролетарий. Это пусть себе все зарубят на носу. Пусть вышьют черным по белому, самым большим крестиком самыми большими буквами.

Да здравствует День Трудового Человека!

Да не повысится норма дневная!

Да не сократится отпуск годовой!

Да не забудется имя твое в платежной ведомости!

Да минет тебя профессиональная травма и сокращение!

Да получишь ты к пенсии ценный подарок!

Да станут дети твои начальниками!

Ура!..»

«Ермак А.Н. поступил в тяжелой депрессии. Отчасти пьян, отчасти глаза на выкат.

Бредил неразборчиво: «… тоже мне, королева,… да не ты,… где она,… убью гада,… прости,… ты одна,… только ты…»

Применена мозговая купо-детонация.

Выписан по утру с подозрением на полно-частичное выздоровление под поручительство известной Фаины Козленочкиной…»

«Зачислить А.Н.Ермака в сборную завода по следующим видам спорта:

1. Покер

2. Городки

3. Ссалочки…»

«Объявляется выговор Ермаку А.Н. за порчу имущества, выразившейся в нанесении на станину токарно-винторезного станка „ТВ-4“ непредусмотренной маркировки „Вера“…»

«Объявляется замечание А. Ермаку за пренебрежение к использованию смазки в рабочем процессе…»

«Объявить благодарность А. Ермаку за помощь в подготовке и проведении вечера заводской молодежи „Здравствуй, милая взрослая жизнь!“

«Объявить А.Н.Ермаку о недопустимости сочетания работы на НПЗ и сочинении эпиграмм в адрес администрации…»

«Уволить Ермака А.Н. по его собственному желанию заниматься литературной деятельностью…»

Из характеристики, выданной профсоюзом НПЗ для поступления в высшее учебное заведение:

«Александр Николаевич Ермак проработал на нашем заводе четыре с половиной месяца. Однако, за это время сумел зарекомендовать себя как настоящий токарь, верный товарищ и надежный собутыльник.

На работу опаздывал редко. Деталь точил точно. Шпиндель держал гордо.

Принимал посильное участие в профсоюзных и общественных делах. Писал заметки о славной трудовой участи наших рабочих в заводскую газету «Местный авторитет». Продергивал разгильдяев и раздолбаев. Нередко и откровенно по существу передергивал.

В коллективе пользовался авторитетом и носовым платочком.

Вне завода был нескромен, несдержан, несерьезен, но вдумчив. Не по росту непрост. В спину посмотришь – пролетарий. А с передка: ни дать, ни взять – интеллигент одним словом. Все ему еще чего-то надо. Туда ему и дорога…»

Утром ранним просыпайся.К заводской спеши ты проходной.Токарям всем улыбайся.Норме радуйся телом и душой.

Припев:Твой станок самый лучший на свете.У него столько есть скоростей.Лампа точно на шпиндель твой светит.Стружка брызжет до самых дверей.

Подводи свой резец очень точно.Очень плавно вгрызайся в металл.Завершай свою точку досрочно,Чтобы мастер от счастья скакал.

Закругляй свою смену по плану:Смажь станок и до блеска протри,Прими душ и горячую ванну,Съешь борща, выпей стопочки три…

Ученье – свет, а высшее – свят-свят

«Принимая во внимание странное количество и безумное качество предоставленных А.Н. Ермаком прозаических произведений, а также положительные оценки, полученные им на приемных экзаменах, и пр.:

принять данного пряника в Литературный институт имени Графа Мана без конкурса со среднестатистической стипендией (категория – впроголодь)…

«Мы, молодые писатели, вступая на тяжелую литературную стезю, даем страшную Клятву Графа Мана: писать всегда, писать везде, писать о всем и ни о чем, писать, не покладая рук, писать, не покладая ног, писать для всех и для себя, ни для кого, писать, когда вокруг темно, писать, когда не хочется писать, а вовсе и наоборот, писать, сжав зубы, стиснув пальцы, писать, превзнемогая боль и нужды – малые и прочь, писать, и никаких блядей, писать на стенах и на спинах, писать на радость и на грех, писать в словах, писать без слов, писать, писать не уставая. Писанье – все, а воздержанье – грех…»

«В целом ночная обстановка характеризуется сильным храпом и легким попердыванием. В основных помещениях свет не горит в связи с его предварительным погашением выключателями и свертыванием лампочек.

В комнате Ермака горели свечи и глаза человекообразных. Кроме студентов нашего высшего учебного заведения Ермака и его соседа по комнате на полу, подоконнике и на люстре сидели не пришей к институту люди. В основном певички и композиторы Ермака по ресторанам.

Они бухали коньяки, резались в покер и пели нечто замысловатое. На замечания реагировали скупо, в основном нецензурной бранью, намекали на то, что могут втянуть в интимные отношения.

В связи с эдаким предложением прошу предоставить сторожевую собаку Семенова с кобурой и пистолетом, а также комплект наручников, кожаных ремней, плеток и корсетов…»

«Дорогая Тамара Тимофеевна,

Вы в очередной раз оказались правы: учиться в институте – это необычайно весело и приятно во многих местах. Узнаешь так много о своем внешнем и внутреннем строении, о своих не всегда своевременных позывах и многой прочей полезной чепухе и не только.

Учу английский, латынь, философь, литературу всех мастей… Не учу (!) химию, высшую математику(!), программирование (!)…

Хожу по театрам и циркам еженедельно, как культурный. С превеликим любопытством и удовольствием посетил также дельфинарий, планетарий, колумбарий и вагинарий.