Французова бухта - Дафна дю Морье

— Без сомнения. Впрочем, Гарри осведомлен лучше меня.

— Наврон — единственное поместье в окрестностях Хелфорда. И народу вокруг вашей деревни живет немного, я правильно понимаю?

— Полагаю, что да. Но к чему вы ведете?

— Идеальное местечко для преступников. Мне даже самому захотелось податься в пираты. А если бы к тому же я знал, что хозяйка поместья лишена мужской опеки и так же хороша, как вы, Дона…

— То что, Рокингэм?

— То меня неумолимо потянуло бы вернуться в эти места.

Дона разочарованно зевнула и отбросила измятую маргаритку.

— Вы не пират, мой дорогой Рокингэм. Вы только аристократ — разодетый, весьма испорченный, имеющий склонность к женщинам и к выпивке. Так что оставим эту тему. Мне, право, скучно. — Она поднялась и неспешно направилась к дому.

— Было время, — сказал он вдогонку, — когда разговоры со мной не нагоняли на вас скуку.

— Вы переоцениваете себя.

— Нисколько. Помните тот вечер в Ваксхолле?

— Я помню множество вечеров в Ваксхолле и, в частности, тот, о котором вы, по всей вероятности, ведете речь. Тогда я выпила два стакана вина и мечтала лишь о том, чтобы улечься спать. А вы имели наглость поцеловать меня, воспользовавшись тем, что у меня не было воли сопротивляться, и возомнили себе черт знает что. С тех пор я невзлюбила вас, а себя — того больше.

Лицо его вспыхнуло, когда он встретился с ней глазами.

— Более восхитительной тирады мне не доводилось слышать, — сквозь зубы процедил он. — Видно, воздух Корнуолла влил в вас изрядное количество яда. Или это последствия лихорадки?

— Либо то, либо другое.

— А со своим верным слугой вы столь же неприветливы?

— Спросите у него об этом.

— Не премину. На месте Гарри я задал бы ему много вопросов и все — самого личного характера.

— В чем дело? О ком речь? — воскликнул Гарри, рухнув в кресло и вытирая с лица пот шелковым носовым платком. — Кого вы обсуждаете?

— Мы говорили о вашем дворецком, — с насмешливой улыбкой ответил Рокингэм. — Я выразил удивление по поводу того, что Дона не позволяла никому ухаживать за собой, когда болела, кроме дворецкого.

— Да, он подозрительный тип, Дона. И что ты в нем находишь?

— Он спокоен, рассудителен, не производит лишнего шума. Кто еще в доме может похвастаться подобными качествами? Вот почему во время болезни я и остановила на нем свой выбор.

— Чем, конечно, доставили слуге величайшее удовольствие, — заметил Рокингэм, полируя свои ногти.

— Действительно, пропади пропадом! — внезапно прозрел Гарри. — Рок совершенно прав. Ведь малый мог позволить себе черт знает какие вольности. Знаешь, Дона, твоя затея была чертовски рискованной. Ты лежишь в постели, слабая и беспомощная, а вокруг тебя вьется этот парень. Он совсем не такой, как наш предыдущий дворецкий, я ничего не знаю о нем.

— Так он недавно у вас в услужении? — поспешил спросить Рокингэм.

— Нет. Тьфу ты пропасть, Рок! Мы совсем не наезжали в Наврон, ты же знаешь. По своей лени я никак не могу запомнить всех, кто мне прислуживает. Но этого Уильяма я намерен выгнать.

— Ничего подобного ты не сделаешь, — вступилась Дона. — Уильям останется у меня в услужении до тех пор, пока не надоест мне самой.

— Хорошо, хорошо. Не будем ссориться по пустякам, — сдался Гарри, поднимая на руки Герцогиню и поглаживая ее по спине. — Но, согласись, немного странно держать у себя в горничных молодого человека. А вот и он, легок на помине. Письмо какое-то несет. Ну и вид у него — можно подумать, это с ним приключилась лихорадка.

Дона быстро обернулась и в дверях увидела Уильяма с запиской в руке. Он был бледен, в глазах угадывалась напряженность.

— Ну, что там? — свысока спросил Гарри.

— Письмо от лорда Годолфина, сэр Гарри, — ответил Уильям. — Его только что принес лакей, он ожидает ответа.

Гарри вскрыл письмо, пробежал его глазами и кинул Рокингэму, со смешком проговорив:

— Псы сбегаются на охоту, Рок. Выйдет славная потеха.

Рокингэм с улыбкой прочел записку, затем разорвал ее в клочки.

— И какой будет ответ? — поинтересовался он.

Но Гарри уже обследовал спину своего спаниеля.

— Черт возьми, еще одна язвочка, — встревоженно проворчал он. — Мазь, которую я пробовал, ни черта не помогает. Так о чем ты? Ах да — ответ Годолфину. Будь любезен, Уильям, передай ему, что ее сиятельство и я будем счастливы пригласить его сиятельство и других джентльменов сегодня к себе на ужин.

— Понятно, сэр, — поклонился Уильям.

— О каком приглашении ты толкуешь? — спросила Дона, поправляя локоны перед зеркалом. — Кого я буду счастлива принять?

— Джорджа Годолфина, Томми Эстика, Филиппа Рэшли и еще с полдюжины человек, — ответил Гарри, сгоняя с колен собаку. — Они, наконец, преисполнились решимости поймать лягушатника. И мы почтим своим присутствием его казнь.

Дона промолчала. В зеркале она увидела Рокингэма, зорко наблюдавшего за ней.

— Нас ждет забавный вечер, не правда ли? — со скрытым намеком произнес он.

— Не вижу ничего забавного, — холодно возразила Дона. — С Гарри в роли хозяина вы все к полуночи окажетесь под столом.

Она вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, и тотчас подозвала Уильяма, который не заставил себя ждать.

— Что случилось? — тревожно спросила Дона. — Вы чем-то удручены. Лорд Годолфин и его приспешники не смогут ничего сделать. «La Mouette» успеет уплыть.

— Нет, миледи, — горестно вздохнул Уильям. — Никуда она не уплывет. Я ходил в бухту, чтобы предупредить хозяина, и обнаружил, что при утреннем отливе шхуна села на мель, у нее пропорото дно. Сейчас команда пытается исправить положение. Но и через двадцать четыре часа корабль не будет готов к отплытию.

Понурив голову, он пошел прочь. Дона растерялась. Оглянувшись, она увидела в проеме открытой двери Рокингэма, игравшего кружевами на своих манжетах.

Глава 17

День длился бесконечно долго. Стрелки стенных часов, казалось, не двигались с места. Что-то зловеще-печальное слышалось в их звоне каждые полчаса. После душного полдня нависла тяжелая хмарь, какая бывает накануне грозы.

Гарри похрапывал на лужайке, прикрыв лицо носовым платком. Собаки посапывали, прижавшись к нему с обеих сторон. Рокингэм держал в руках раскрытую книгу, но редко переворачивал страницы. Всякий раз, когда Дона поворачивалась в его сторону, она встречалась с его пристальным взглядом. Конечно, он не знал ничего наверняка. Но его невероятная интуиция подсказывала ему, что за несколько недель, проведенных в Навроне, с ней произошла какая-то большая перемена. Он стал подозрителен, терялся в догадках, пытаясь объяснить ее слишком короткие и доверительные отношения с Уильямом, странную холодность по отношению к Гарри и к нему самому. Он понимал, что причиной была отнюдь не скука, а что-то более важное и опасное. Она отгородилась от них молчанием, сидела с полуопущенными глазами, вертя в пальцах стебелек травы. Рокингэму казалось, что она тайно предается каким-то своим мечтам. Он неустанно следил за ней и знал, что она чувствует его слежку. Тянулись часы, напряжение возрастало. Рокингэм представлялся Доне коварной кошкой, притаившейся за деревом и терпеливо караулящей свою добычу, которая скрывается в траве, ожидая удобной возможности уйти. И только Гарри не чувствовал накаленной обстановки, мирно подремывал на траве.