Из жизни снобов (сборник) - Френсис Фицджеральд

– Спроси у нее. Наверное, она просто безответственная!

И вдруг, когда Бетти потянулась, чтобы забрать у Амалии тарелку, за окном сверкнула молния, и в доме погас свет.

– Что случилось? – раздался в темноте испуганный голос Амалии.

– Просто дурацкая гроза!

– Не думаю, что мне бы хотелось здесь жить!

– Неужели? А мне кажется, что тебе тут было бы очень хорошо! Подожди немного, сейчас принесут свечи. Тебе нравится, когда зажигают свечи?

– Мне не нравится, когда темно! – продолжала упрямиться девочка.

– Но ведь это глупо! Тебе, наверное, какая-нибудь бабка сказала, что темнота страшная? Давай-ка руку, пойдем искать фонарик.

Амалия прильнула к Бетти, пока она искала фонарь. Гроза бушевала прямо над домом, но и среди шума Бетти слышала голос женщины – кажется, та вышла в холл, и голос стало лучше слышно.

– …конечно, поеду! Я очень люблю такую погоду, ты ведь знаешь. Да, я уверена, что он легко найдет дорогу; я и сама тут каждый дюйм знаю, если что.

Затем, когда в холл вплыли, подрагивая, огоньки двух свечей, раздался равнодушный и холодный голос Бена Драгонета:

– Но вы вполне могли бы остаться здесь на ночь.

– Здесь? – В голосе прозвенело презрение. – Остаться здесь меня может вынудить разве что ураган, а ведь ты совсем не ураган – правда, Бен?

Где-то на полминуты опять включился электрический свет, и через дверь спальни Бетти мельком увидела высокую, красивую женщину, стоявшую в холле лицом к Драгонету. Женщина продолжала говорить:

– …так что, ты заберешь Амалию?

– О ней позаботятся, но твои дети никогда не будут жить в этом доме!

Бетти молниеносно захлопнула дверь спальни, с тревогой пытаясь определить, успела ли Амалия что-нибудь расслышать. К ее облегчению, девочка лишь тихо спросила:

– А что ответил папа? Я не расслышала…

– Милая, он сказал, что с радостью о тебе позаботится!

Через минуту захрустел под отъезжающей машиной мокрый гравий аллеи; тут же снова зажегся свет – гроза кончилась.

– Теперь тебе не страшно, правда? – спросила Бетти у Амалии.

– Нет, свет же горит.

– И больше не выключится! А теперь иди в библиотеку и ужинай. Видишь, Джейн принесла на всякий случай пару свечей. Наверное, она с тобой посидит.

– А вы куда? – неуверенно спросила Амалия.

– А мне нужно поговорить с твоим папой. Я скоро вернусь.

Бен был в большой гостиной – в другом, дальнем, флигеле; он устало растянулся на диване, но встал, как только вошла она.

– Прошу прощения за эту суматоху, – сказал он. – Думаю, что до вас наверняка что-то донеслось. Моя жена обладает яркой индивидуальностью, для которой иногда тесны стены обычного дома…

– Я хотела бы поговорить о вашей дочери.

Он с раздражением отмахнулся, услышав о дочери:

– Ах, Амалия… Она – совсем другая. Амалия всегда была робкой и слабой. Когда ей было шесть лет, я попробовал научить ее кататься верхом, но она подняла такой шум, что мне стало все равно… А вот ее мать не боится ничего, что движется!

В Бетти вскипело раздражение:

– Ваша дочь – очень впечатлительный ребенок!

Он устало пожал плечами, и Бетти продолжила, чувствуя еще большее раздражение:

– Я не знаю, какие отношения между вами и вашей женой, но лично у вас достаточно ума и доброты, чтобы понять, каково при всем этом вашему ребенку!

Она умолкла, потому что вошла Джейн, держа за руку Амалию:

– Мисс Уивер, вам опять звонят. – Она бросила встревоженный взгляд на Бена Драгонета: – Я привела Амалию, потому что она не хотела оставаться одна.

Бетти подошла к телефону. Звонил доктор Говард Карни.

– Я уже в Уорренбурге! – объявил он.

– Что?

– Милая, я же тебе сказал, что приеду!

– Была такая гроза, что я ничего не расслышала!

– А мне показалось, что ты ответила «приезжай»? Я думал, ты ненадолго отпросишься и мы сможем увидеться.

Она быстро все обдумала и сказала:

– Возьми такси; спроси, кто знает дорогу в имение Драгонетов, и приезжай. Я себя здесь так странно чувствую – «не в своей тарелке» – и не знаю, что мне делать! Возможно, если ты приедешь, я смогу во всем разобраться, – с сомнением в голосе добавила она.

Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что Бен Драгонет, Амалия и Джейн сидят на расставленных по комнате стульях; казалось, они не шевелились, не улыбались и не произносили ни единого слова с того самого мига, как она ушла. Она почувствовала себя такой беспомощной! Что можно сделать с прошлым, повисшим на них на всех неподъемным грузом?

Внезапно Бетти собралась с мыслями и попросила Джейн увести Амалию из гостиной. Когда они ушли, она сказала:

– Мистер Драгонет, я решила. Я уезжаю!

– Вы… что???

– Это выше моих сил. Последней каплей стало ваше отношение к Амалии.

Он нахмурился:

– А мне казалось, что вы начали относиться ко мне с симпатией…

– Да, так и было. Но этот случай вновь вернул нас туда, откуда мы начали! Я изо всех сил старалась себя уговорить, потому что мне вовсе не хочется бросать своего последнего пациента, но… Ничего не поделаешь; у меня ничего не вышло. Сейчас приедет мой жених и заберет меня.

– Ну, а мне-то что делать?

– Найдете себе другую сиделку, с нервами покрепче!

Ему ничего не оставалось, кроме как сказать:

– Очень жаль. Я сейчас выпишу вам чек. – Затем он негромко добавил: – Я был бы крайне вам признателен, если бы в качестве ответной любезности вы прямо сейчас передали мне ключ от серванта.

Бетти ушла к себе в комнату, переоделась и собрала вещи. Когда приехал Говард, она торопливо его обняла и пошла в гостиную, чтобы попрощаться с Беном Драгонетом; он тоже услышал звонок в дверь и вышел в холл.

Она представила вставших друг перед другом мужчин и оглядела их: Говард – молодой, уравновешенный и деятельный, олицетворение спокойствия и здоровья; Бен Драгонет – мрачный и беспокойный, олицетворявший собой боль, саморазрушение и войну. Ах, да что тут выбирать, какие могут быть сомнения?

– Прошу, не торопитесь; проходите, пожалуйста! – пригласил Драгонет; к ее удивлению, Говард не стал отказываться от приглашения.

Они принялись мирно и ровно беседовать; через несколько минут слуга-негр объявил, что ужин готов.

– Доктор, я прошу вас остаться на ужин; пожалуйста, не отказывайтесь! – настоял Драгонет. – Приличной еды в этих местах вам не найти, разве что в Вашингтоне, а ваша невеста мне так помогла, что я не могу допустить, чтобы в дороге она умерла от голода!

Бетти почти смирилась, но тут вошла Амалия, сделала реверанс и встала, неуверенно переминаясь с ноги на ногу; взглянув на нее, Бетти вновь ожесточилась.

Бен, поймав ее взгляд, все понял – и тут же элегантно и окончательно капитулировал.

– Теперь здесь появилась и маленькая хозяйка, – сказал он, положив руку на плечо Амалии, – и я этому очень рад, потому что уверен, что она станет истинным украшением этого дома! Амалия, будь так любезна, предложи доктору Карни руку и веди нас ужинать!

После ужина, оставшись наедине с Говардом, Бетти поведала ему слегка видоизмененную по цензурным соображениям историю своих приключений; выслушав, Говард стал настаивать, чтобы она осталась.

– …потому что, милая моя, весь следующий месяц я буду сильно занят. Я ведь прямо сегодня должен ехать в Нью-Йорк! И, раз уж ты взялась за этот случай, подумай: бросать пациента – непрофессионально!

– Я сделаю так, как ты мне скажешь!

Он взял ее за локоть.

– Девочка моя, – сказал он, – я знаю, что могу тебе доверять. – «А зачем же ты тогда сюда примчался, а?» – Ты ведь дала мне обещание, и я знаю, что ты его сдержишь! Поэтому я уезжаю, и я уверен: ты думаешь лишь обо мне, как и я – о тебе! Я приложу все усилия, чтобы мы с тобой как можно скорее смогли быть вместе!

– Ах, да знаю я, знаю… Знаю, как много ты работаешь, и все это ради меня! И ты знаешь, что я тебя люблю!

– Я знаю, что любишь. Я в этом совершенно уверен – вот почему я считаю, что ты можешь здесь остаться и помочь этому пациенту выздороветь.

Она на некоторое время задумалась.

– Хорошо, Говард.

Он поцеловал ее на прощание – слишком долго длился этот поцелуй, подумала она. Когда вновь появился Бен Драгонет, доктор Карни пожал ему руку и сказал:

– Уверен, что мисс Уивер будет очень… очень…

Бетти так захотелось, чтобы он больше ничего не говорил, – и он больше ничего не сказал. Напоследок он мимоходом легко пожал ее руку и уехал, а она пошла и переоделась в медицинский халат.

Она вернулась в гостиную. Ее пациент сидел, посадив к себе на колени Амалию.

– А у меня будет пони? – спрашивала девочка.

– Он у тебя уже есть, только это не пони – для пони ты уже слишком большая. Тебе нужна небольшая лошадка. У нас как раз есть одна подходящая. Я ее тебе завтра утром покажу.

Увидев Бетти, он тут же попытался вежливо встать, но так и замер, пока Амалия не соскользнула с его коленей на пол.