Охота на ведьму - Алёна Харитонова

Отсюда таверна выглядела несколько иначе, во всяком случае, питейный зал казался больше. Волшебник усмехнулся, увидев под стойкой несколько одинаковых бутылей с жидкостью разной прозрачности. Стало быть, хозяйка заведения не брезговала кое-какими хитростями и иногда под видом хорошего вина продавала изрядно подвыпившим завсегдатаям некачественную сивуху. Кроме того, возле Клотильды Торой заметил початую бутыль хорошего рома. Слишком хорошего и дорогого, чтобы продавать его в таком заведении. Видимо владелица «Перевёрнутой подковы» любила хлопнуть стаканчик-другой для бодрости.

Обойдя необъятную мадам, чародей, без каких бы то ни было угрызений совести, присвоил себе полупустую бутыль и покинул зал. Пройдя через занавешенную тростниковой шторой арку, маг очутился на кухне. Здесь оказалось далеко не так чисто, но всё же достаточно прилично. Настолько прилично, чтобы не вызвать брезгливость. У стены в огромной деревянной бадье была сложена грязная посуда, залитая до верху мутной мыльной водой. Рядом на длинном столе поверх чистого, хотя и не белоснежного полотенца, донышками вверх сушились чистые пивные кружки. Ну, а в углу кухни, как водится, высилась огромная плита, заставленная кастрюлями и сковородами самых впечатляющих размеров.

Ведьма уже открыла топку и шуровала в золе кочергой, откапывая из-под слоя остывшего пепла ещё горячие угли. Рядом с плитой, в деревянном ящике была сложена аккуратная горка сухих дров. Торой взял парочку хороших поленьев и отдал их Люции, которая усердно раздувала огонь. Ведьма, стоящая на коленях перед плитой, благодарно кивнула и чихнула — в лицо ей взметнулось облако золы, зато в печи дружно вспыхнула горка щепок, которые колдунья уже набросала на тлеющие угли.

Маг огляделся. Помимо стеллажей с утварью, стены были увешаны гирляндами лука, чеснока, стручками острого перца, венчиками сушёного укропа и прочей ерундой. Однако всё это совершенно не занимало низложенного волшебника. Нимало не интересуясь деталями убогой обстановки, Торой занялся подробным осмотром содержимого чугунков, кастрюль и котелков, стоящих на плите. В глубоком глиняном горшке обнаружилось остывшее мясное рагу. Вооружившись неуклюжей деревянной ложкой, волшебник принялся за трапезу. Ведьме предлагать не стал — та была всецело поглощена приготовлением своего зелья.

Чародей сосредоточенно жевал, изредка бросая на Люцию косые взгляды. Чудная она была — худенькая, неуклюжая (то и дело что-нибудь роняла или задевала локтями), с осунувшимся лицом и длинными, взмокшими от пота, растрепавшимися каштановыми волосами. Фальшивая смуглость, как и новый цвет, а также длина волос, придавала девушке своеобразную прелесть, даже зелёно-голубые глаза, казалось, стали ярче. Конечно, красавицей, ровно как и смазливенькой, юную ведьму по-прежнему нельзя было назвать, но определённое обаяние…

— Что это ты так на меня уставился? — настороженно, даже враждебно поинтересовалась от плиты колдунья.

Волшебник усмехнулся и сказал:

— Думаю, можно ли назвать тебя красивой?

— Ну и как, знаток красоты? — поинтересовалась ведьма. — Можно?

Торою показалось, что помимо язвительности он услышал в её голосе ещё и надежду на ложь, а потому весьма мстительно и искренне ответил:

— Нет.

Высокие брови Люции поднялись ещё выше и в глазах блеснули слёзы. Девушка поспешно отвернулась к закипающему котелку и стала, шепча какие-то труднопроизносимые слова, бросать в варево травки. Волшебник наблюдал за ней со стороны и раскаивался в сказанном — от обиженной ведьмы почти наверняка жди какой-нибудь гадости. Однако хотя Люция и насупилась, вид у неё был вовсе не зловредный. Да и опыт последнего общения ясно показал — к категории гадких, злопамятных и гнусных ведьм она не относится. Хотя и доверять этой наивной провинциалке всё-таки тоже не стоит… Прав был Алех, сказавший как-то Торою, что серьёзная женщина обманывает серьёзно, а легкомысленная — легкомысленно.

Тем временем Люция готовила не что иное, как Зелье против собственного Гриба. В последний момент, когда отвар, сделанный на четырнадцати различных травах и сдобренный недюжинной порцией заклинаний был почти готов, девушка хитро усмехнулась: «Значит, голубчик, я для тебя недостаточно красива? Посмотрим, как ты после этого запоёшь. Действует медленно, но верно…» Усмехнувшись, ведьма скосила взгляд на сидящего в стороне волшебника.

Права была бабушка, говорящая, что большинство мужчин, как дети — глупы и доверчивы. Колдунья криво улыбнулась и аккуратно, не сводя при этом глаз с Тороя, который был всецело поглощён уписыванием мясного рагу, бросила в варево ещё один — очень важный ингредиент, превращающий лечебное зелье в нечто большее. «От яда моего Гриба ты, конечно, вылечишься, — подумала девушка, — но заболеешь кое-чем посерьёзнее». Ведьма не без труда подавила рвущийся наружу смешок. Взяв со стола огромные шерстяные прихватки, Люция сняла с плиты кипящий горшочек и вылила его содержимое в глиняную пиалу:

— Вот, — сверкнув милой улыбкой, колдунья протянула чародею зелье, — Пей. Оно, пока горячее, быстрее действует.

Торой с подозрением посмотрел на ведьму:

— Рога у меня после этого не вырастут?

Она хмыкнула:

— Твоя личная жизнь, волшебник, не в моей власти, так что по поводу рогов ничего обещать не могу.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Торой проигнорировал её иронию, — Итак, этот твой отвар не причинит мне вреда?

Люция в сердцах бросила об пол поварёшку, которой помешивала до этого зелье:

— Если не хочешь пить, я тебя не уговариваю, вылей. — Девушка отвернулась.

Торой поднялся на ноги и совершенно чужим, лишённым всяческих эмоций голосом, отчеканил:

— Тебе прекрасно известно, что маг не может почувствовать колдовство ведьмы, поскольку оно имеет другую природу. Так что высказывать свои опасения я имею полное право. Пей первая. И учти, если сейчас хоть капля прольётся мимо миски, я развею тебя в пыль на этом самом месте.

Девушка повернулась, зло зашипела и поднесла миску к губам. На секунду колдунка замешкалась, а потом, обжигаясь, сделала несколько глотков. Волшебник удовлетворённо кивнул. Только сейчас Люция увидела его истинное лицо — не расслабленного ироничного скептика, а жестокого чернокнижника, в своё время рассорившегося с Великим Магическим Советом. Глотая горьковатое зелье, колдунья впервые почувствовала исходящую от этого человека Силу. Да если он, хоть на секунду, увидит в ней не слабую деревенскую простушку, а личного врага…