Место полного исчезновения: Эндекит - Лев Златкин

— Теперь неделю будут кормить «рыбкиным» супом! — вздохнул Пан. — Пока весь улов не съедим. Потом капуста поспеет, перейдем на овощные супы, диетические.

Он довольно засмеялся.

Не хочешь опять пойти на картошку? — предложил он. — Запишу?

— Полковник пригласил поиграть с ним в шахматы! — вспомнил Игорь. — Наверное, было бы ошибкой отказаться? Как ты думаешь?

— Если это было бы возможно! — вздохнул Пан. — Не по душе мне такая «дружба». Напоминает игру кошки с мышкой перед тем, как кошка съест мышку. На «интерес» только не играй. Полковник, я слышал, мастер на все игры: обштопает в шахматы, в карты, в лото. Во все игры играет. Но самая его любимая игра: это — игра в жизнь и смерть.

— Что это за игра? — не понял Игорь, думавший о другом: как выйдет из «пикового» положения Дарзиньш.

— А ты сам подумай, не маленький! — отрезал обиженный Пан, понявший, что Игорь не слушает его наставлений.

— На «интерес» я с ним не буду играть даже под страхом смертной казни! — ответил Игорь, показывая, что все-таки слушал друга. — Мне кажется, что ему просто скучно с другими людьми. Он считает себя настолько выше остальных, что я для него просто свежий глоток воздуха.

— Не только! — вздохнул Пан. — Мне кажется, что он все же задумал сделать из тебя «птичку певчую». «Канареечку», а может, и «дятла».

— У меня к секретным бумагам доступа нет! — сказал Игорь.

Но тут же вспомнил, что бумага, в которой он прочитал о создании женской колонии, была с грифом секретно.

«Парижские тайны! — вздохнул он. — Что за люди, что за человеки? Все друг друга подставляют, подсиживают, делают друг другу подлянки. Интересно, как бы выходил из положения Дарзиньш, если бы ему как снег на голову свалился этап не бритых, как мы, а только стриженных? Триста человек в административный корпус не загнать. Пришлось бы нам спать „валетом“, спихивая друг друга по ночам. Представляю, что бы тогда творилось в зоне».

Он усмехнулся, представив себе такую «веселую» картину.

Пан воспринял его ухмылку на свой счет.

— Ты не ухмыляйся, а слушай, что старшие говорят! — заявил он обиженно. — Я тебе добра желаю. Здесь в одиночку пропадешь.

— Знаю! — сразу согласился Игорь. — Я — твой друг! «Мы с тобой одной крови, ты и я!»

— Тоже мне — «Маугли»! — довольно улыбнулся Пан.

Но Игорь сразу увидел, что ему было очень приятно услышать такое признание именно от него.

— Я, на всякий случай, буду рядом с тобой, твоим секундантом! — предложил Пан. — Иначе не соглашайся играть. И не заметишь, как облапошат. А при мне постесняются. Я все их уловки знаю. В должниках ходить — опасно для здоровья! «На счетчик поставят» — еще дороже. Считай — пропал. Рабом сделают, либо «опустят». Придется «хозяину» тебя спасать, переводить в другую зону, но и туда, если карточку тебе не сменят, придет скоро весточка с предписанием: убрать или «опустить», или в рабы записать. Тогда веселого будет мало.

— На «интерес» я играть не буду! — улыбнулся горячности Пана Игорь. — Жопу жалко, как-никак одна она у меня.

— Вот и напомни Полковнику о том, что вы на «интерес» не играете! — не унимался Пан. — До игры, а не после, когда из игры уже нельзя будет выйти.

— Подожди! — спохватился вдруг Игорь. — Полковник как раз мне и сказал, что на деньги играть не будем, только на «интерес». Значит, хотел меня обмануть?

— Наконец-то стал соображать! — довольно улыбнулся Пан. — Одни и те же слова люди понимают по-разному: на воле одно значение, в зоне — другое. А ты мне толкуешь: «свежий глоток воздуха»… Полковник и свежий воздух ненавидит. Его знаешь как называют? «Гений зла»! У него башка варит только ядовитую пищу, отравляющую все вокруг на километр. Раздавить такого, как ты, для него одно удовольствие. Держи ухо востро!

— Спасибо! — искренно поблагодарил Пана Игорь. — Я — твой должник!

— Свои люди — сочтемся! — ответил Пан фразой из Островского, хотя, если бы ему сказали об этом, он очень бы удивился.

Но Островский тоже делал свои высказывания, зная жизнь народной гущи.

В бараке к Игорю сразу же подвалил подручный Полковника.

— Полковник заждался уже тебя, Студент! — сказал он почти подобострастно.

Но Игорь знал цену этой подобострастности. Она усыпляла бдительность и делала легкой добычей намеченную жертву.

— Со мной пойдет и Пан! — заявил он категорично.

Его тон и вид ясно говорили о том, что уступать он не собирается.

Подручный Полковника отправился к хозяину, чтобы обрисовать ситуацию, вскоре вернулся и согласился с требованием Игоря.

Игорь с Паном отправились в ту часть барака, на которую большинство зеков даже боялись смотреть, она для них не существовала, а когда их туда вызывали, молились, чтобы «пронес Господь и в живых оставил».

Полковник уже расставил шахматы, вырезанные, очевидно, тем же умельцем, что и кресла, виденные Игорем у обоих «хозяев». Изумительная ручная работа делала шахматы настоящим произведением искусства: и белые фигуры, вырезанные из липы, и черные фигуры из мореного дуба были не абстрактными, а полностью отвечали своим названиям, короли и королевы, офицеры и кони, ладьи — маленькие крепостцы с торчащими пушками из бойниц, пешки — солдаты. Белые фигуры символизировали царскую Россию, а черные явно смахивали на комиссаров времен гражданской. Вот такие политические шахматы увидел перед собой Игорь Васильев, очень удивился и долго рассматривал их, прежде чем вступить в игру.

— Как мы с тобой договорились? — спросил Полковник. — На деньги не играем, а играем на «интерес»?

— Пока что мы с тобой ни о чем не договорились! — спокойно отказался Игорь. — На «интерес» в зоне я не играю. Если мы будем играть, то лишь из спортивного интереса. Я «интерес» понимаю только так!

Полковник испытующе посмотрел на Игоря, недовольно поморщился, хотел сказать что-то грубое, но в последнюю секунду передумал и махнул рукой.

— Что с тобой поделаешь! — согласился он. — Все равно не с кем играть, а играть хочется. Будешь моим спарринг-партнером. Но давай договоримся: играть в полную силу, без поддавков и авантюрных заскоков.

— Я играл за сборную института! — сообщил Игорь.

— Гроссмейстер? — ехидно сказал Полковник. — Поскольку ты — мой гость, то тебе ходить белыми.

Игорь пошел как привык: е2—е4.

— «Гроссмейстер чувствовал себя бодро и твердо знал, что первый ход е2—е4 не грозит ему никакими осложнениями!» — пошутил Полковник цитатой из «Двенадцати стульев» и сделал ответный ход.

Игорь внимательно всмотрелся в Полковника.

«А этот Беднаркин-Полковник не так прост, как хочет казаться».

Игорь играл значительно лучше Остапа Бендера в его злополучном, но в материальном плане удачном сеансе одновременной игры в пресловутых Васюках.

А Полковник, оценивая ходы, сделанные Игорем, делал ответные, не переставая наизусть цитировать Ильфа и Петрова:

«Один за другим любители хватались за волосы и погружались в лихорадочные рассуждения»… «На третьем ходу выяснилось, что гроссмейстер играет восемнадцать испанских партий. В остальных двенадцати черные применили хотя и устаревшую, но довольно верную защиту Филидора. Если б Остап узнал, что он играет такие мудреные партии и сталкивается с такой испытанной защитой, он крайне бы удивился…»

Его цитаты мешали Игорю сосредоточиться, а потому первую партию он быстро продул.

Полковник презрительно щелкнул белого короля по лбу и сбил его с доски.

— Все, Николашка! — сказал он торжествующе. — «И никто не узнает, где могилка твоя».

— Давай, еще одну партийку сыграем! — предложил Игорь. — Только, прошу тебя, не цитируй больше из «Двенадцати стульев».

— Кроме меня, ты один знаешь, что я цитировал! — улыбнулся Полковник. — Сыграем, сыграем! Ты неплохо играешь, только реагируешь на внешние раздражители и потому совершаешь ошибки.

Он вдруг заметил вошедшего в барак Горбаня.

— А почему это «сладенький» в нашем бараке ошивается? К «Дуням» его! — завопил он злобно.

— Вася приказал его здесь оставить! — шепнул Полковнику его ближайший подручный. — Там нет мест. Забит барак «Дунь» под завязку.

— Тогда тебе придется не спать эту ночь! — спокойно заявил Полковник. — Эти «опущенные» иногда просто бешеные. Может, у него еще одна заточка припрятана?

Его опасения не были голословны. Игорь тут же вспомнил мелькнувший в глазах Горбаня дьявольский огонь, сразу преобразивший его взор.

— Ну и не посплю! — согласился добродушно адъютант Полковника. — Где наша не пропадала!

— Баня сломался! — высказал предположение Пан. — Уже не встанет!

— Встанет… раком! — рассмеялся Полковник. — Теперь это у него будет самое удобное положение на весь срок. Да и срок-то у него ерундовый: пять лет каких-то. Тьфу, а не срок! Ладно. Глохните! Мы с гроссмейстером играть будем.