Большой погром - Василий Сахаров

«Ладно, хватит ныть. Давай рассуждать здраво и по существу».

«Давай».

«Если уходить в степь, кто займётся делами Рарога и Зеландии?»

«С Рарогом всё просто. Довмонтов тянет гражданское управление, а войско передам Поято Ратмировичу. С Зеландией сложнее. Вождям постоянно нужно напоминать, кто в доме хозяин, пусть даже выборный, и здесь два варианта. Первый: отказаться от княжеского плаща и передать номинальную власть над островом другому человеку. Второй: оставить всё как есть, иногда появляться, тем более что есть выход на тропы Трояна, и поставить над вождями своего сотника. Наверное, Поято справится».

«Второй вариант лучше».

«Согласен. Пусть всё остаётся как есть. В конце концов, вожди привыкли, что я часто отсутствую, и бунтовать не станут. За моей спиной жрецы и великий князь. Попробуй бучу поднять – и живо голову оторвут».

«Теперь степь. Что нужно сделать в первую очередь и какими методами придётся действовать?»

«Прежде всего необходимо отправить в степь пару сотен воинов, на которых можно полностью положиться, и нанять чёрных клобуков. Одновременно с этим придётся усилить варогов в Киеве и перебросить в столицу Руси убийц Валентина Кедрина. Если Изяслав начнёт ставить палки в колёса, нужно его убрать. Пойдём по проторенному пути. Царь умирает, а рядом с его трупом лежит византийский кинжал или другая улика, которая укажет на ромеев. После чего наследник царя, с которым я хорошо знаком, должен отомстить за отца. Но это произойдёт лишь в том случае, если не будет иного выхода, ибо не хочется убирать Изяслава Мстиславича. А орда, пока на Руси замятия, сходит в Крым, возьмёт добычу, и моё имя должно получить известность. Вадима Сокола в Диком поле уже знают. Однако этого мало, и когда в орду начнут вливаться небольшие группы бродяг, которые захотят получить защиту и долю в добыче, придётся развязать войну. Только так можно быстро увеличить свою армию. Через кровь, страх и ужас. Не щадить никого, кто способен выступить против. Ломать хребет всякому, кто нарушит мой закон. Вбирать в степную формацию аилы, коши, курени, рода и племена. Ставить воинов в строй, разделять их, вводить жёсткую дисциплину и бросать в бой. Вести орду от победы к победе. Давать слово и нарушать его. Собирать вождей на курултай и вырубать несогласных. Методы старые и действенные. Чести в этом нет. Но историю напишет победитель. Иначе никак. Слишком многое на кону».

«Бачман должен умереть одним из первых».

«Конечно. А его орда станет моей ордой».

«И чёрных клобуков надо переманить на свою сторону».

«Верно».

«Учти, боги могут спросить за нечестные поступки».

«Они спросят. Обязательно. Однако, если враги уничтожат венедов, ассимилируют их и заставят сменить веру, небожители тоже с нас спросят. И этот спрос будет жёстче».

«Доброта и Рагдай обязаны помочь. Пусть денег дадут, в храмовой казне серебра и золота ещё много».

«Дадут».

«Ты в этом уверен?»

«Они сами помощь обещали. Я их за язык не тянул. Да и нет у жрецов иного выхода. Гривны и монеты от крестоносцев не спасут. Для кого тогда копить? Пора тратить».

Разговор с моим вторым Я продолжался долго. Мы спорили и вели диалог, а потом он замолчал. Значит, я иссяк. Решение было принято, и совершенно незаметно я заснул.

Летняя ночь пролетела быстро, а на следующий день я вызвал к себе Довмонтова, Свойрада, Поято и Кедрина. С каждым разговаривал отдельно, без подробностей объяснял, что предстоит сделать, и они всё поняли. После чего началась подготовка двух кораблей, «Святослава» и «Карателя», которые в конце лета должны оказаться на Днепре. Драккарам предстояло перевезти варогов, варягов и убийц, а также серебро, которое будет заплачено наёмникам и чёрным клобукам. Началась суета, пролетел ещё один день, и, не дожидаясь окончания срока, я опять оказался в Арконе.

Вожди венедов по-прежнему находились в храме Святовида, и я выдвинул свои условия. Таковых было немного. Пусть присмотрят за моими владениями в Зеландии и, если понадобится, помогут Поято Ратмировичу. Ведь я не собирался навсегда уходить в степь, а если даже сгину, мои дети не должны остаться нищими и бездомными. А ещё пусть дадут серебра. Для начала – пять тысяч гривен, это тонна драгоценного металла.

Они мои условия приняли, и я, получив благословение Доброги, всё-таки он верховный жрец, отправился в степь…

На реке Саксагань царило безмятежное спокойствие. Кочевники жили привычным укладом, пасли скотину и доили кобылиц, на праздники резали баранов и телят, варили шулюм, пили кумыс и вечерами, напевая свои протяжные песни в стиле «что вижу, о том и пою», коротали вечера возле юрт. Мой родственник Торэмен-бек и Девлет Кул-Иби распустили войско, которое тренировалось всю весну и начало осени, – пусть воины отдохнут перед походом, и я не возражал. После рейда в Крым мирных просветов не ожидалось. Начнётся война, маховик которой будет раскручиваться, и кочевники потеряют многих. Если из трёх тысяч всадников, которых может выставить моя орда в данный момент, не считая чёрных клобуков и варягов в крепости, через пару-тройку лет в строю останется хотя бы пятая часть, то это уже много. Так что, пока есть немного времени, пусть насладятся покоем и восстановят свои силы.

Приняв доклады половецких старейшин и тысячников, я отправил Юрко Сероштана вербовать чёрных клобуков. А потом вызвал Судимира Кучебича, который продолжал оставаться пленником. Выкуп за него никто платить не собирался, а отпускать его на волю по доброте душевной не было смысла.

Кучебич появился быстро. Грязный и оборванный, заросший и вонючий. Его не баловали, держали в чёрном теле. Он понимал, что позвали его не просто так, поговорить за жизнь, и бывший дружинник князя Святослава Ольговича напрягся, а я ходить вокруг да около не стал и поставил его перед выбором. Судимир может остаться рабом или возвыситься. Пусть уходит, ему вернут оружие, дадут лошадей, денег и выделят нескольких воинов, таких же пленников, как и он. А затем Кучебич должен найти кочевья байгушей, степных скитальцев, и позвать их в поход. Отряд, естественно, возглавит он, а как я отношусь к своим командирам, он знает.

Как я и думал, Судимир Кучебич моё предложение принял и спустя несколько часов скрылся в степи. Он свободен, может сбежать, но это вряд ли. Кучебич служака и будет рад встать под мои знамёна.

Тем временем вернулись разведчики, и я с ними пообщался. Информации было много, разведка уже выходит на профессиональный уровень, и я более чётко прорисовал для себя картину того, что происходило сейчас в Крыму.

Крымский полуостров считается владениями ромейского императора, а на деле Мануилу Комнину принадлежит только несколько приморских городов. Гарнизоны в них слабые, а стены невысокие. Население смешанное. Есть потомки греков и римлян, готов и скифов, осёдлые половцы и армяне, русские и грузины. Жить в тех краях опасно, но Крым есть Крым. Это благодатный климат, леса и каменоломни, удобные гавани и много рыбы, а самое главное – это торговый перевалочный пункт. Из Малой Азии и Средиземноморья идёт оружие, оливковое масло, украшения, монеты и ткани. Из степей – кожи, соль, скотина, лошади и рабы. С Кавказа металлы и керамика. А из Киева и Новгорода – меха, мёд, воск и хлеб, а с недавних пор бумага из Венедского союза и спирт.

Понятное дело, что не всегда степняки, ромеи и русичи торгуют. Часто между ними война, и тогда о торговле они не вспоминают. Но таких городов, как Сугдея, Херсонес, Корчев, и других населённых пунктов это не касалось. Наоборот, в эти моменты их значимость резко возрастала и товарооборот увеличивался в несколько раз. Торговля в Крыму моментально расцветала, и это было выгодно всем.

Впрочем, помимо торговли жители Крыма развивали ремёсла и сельское хозяйство. Имелось много садов, огородов и виноградников. Производятся вина, а в городах немало кузнецов, литейщиков, гончаров, косторезов и строителей, мореходов и рыбаков. Что примечательно, солёная и сушёная рыба из Крыма поставляется не только в Малую Азию, но и дальше, на Балканы и даже в Святую землю. О чём это говорит? О том, что объёмы производства настолько велики, что крымчане в состоянии конкурировать с рыбаками Средиземного моря.

В общем, в Крыму есть что взять, а остановить меня по большому счёту некому. Городские наместники – люди мирные и торговые. Они привыкли откупаться от налётчиков. Ведь порой это проще и дешевле, чем строить новые укрепления и содержать городских стражников. Но один противник как минимум у меня будет.

Десять лет назад император Алексей Комнин сослал в Крым знатного аристократа Константина Гавраса, человека примечательного. Его предками были армяне, принявшие подданство ромейских императоров. Он получил хорошее образование и был племянником святого Феодора (есть в истории Византии такой персоналий). Всё это, а также семейное богатство, помогло ему стать дукой Халдии и первым человеком в Трапезунде. В будущем он мог взобраться и повыше, но Константин Гаврас совершил ошибку: вместе с эмиром Ерзынки ибн Мангуджаком он отправился в поход. Союзники собирались разгромить Гюмуштекина, одного из сыновей эмира Данишменды. Однако полководцами они оказались никудышными. Гюмуштекин разгромил обоих, и Константин Гаврас оказался в плену.