История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг. - Джузеппе Боффа

Как указывает один из советских статистических источников, к концу 1941 г. число активных партизан доходило до 90 тысяч, а партизанских отрядов — более 2 тыс.[47] Уже одни эти цифры показывают, что отряды были весьма немногочисленны: в каждом насчитывалось лишь несколько десятков человек. Из-за отсутствия должной организации зима 1941/42 г. сделалась для движения самым критическим периодом. Партизанские отряды, особенно действовавшие в наиболее отдаленных от фронта районах, не имели связи и снабжения, нужного снаряжения и приспособленных к зиме укрытий, а также соответствующей подготовки к методам ведения партизанской войны. Все это повлекло за собой распад некоторых отрядов, бойцы которых оказались в плену. Острой была нехватка оружия, но еще более острой — боеприпасов. Не было возможности оказывать помощь раненым[48]. Ряды вооруженного сопротивления поредели, но оно все же не угасло. По данным самой советской статистики (к которым следует относиться с осторожностью в силу их, по-видимому, неизбежной неточности, ибо порою встречаются противоречия между разными ее источниками), к середине 1942 г. численность партизанского движения составляла, несмотря ни на что, 65 тысяч человек[49]. Можно утверждать, следовательно, что движение это, даже будучи ослабленным, уже пустило весьма глубокие корни.

Начальные трудности партизанских отрядов породили новые сомнения и колебания в высшем советском руководстве. Партизанская война представлялась пока главным образом в виде саботажа и диверсионных актов. Среди штабных работников возникла малореалистическая идея засылать в немецкий тыл целые соединения — пехотные или кавалерийские дивизии — из состава регулярной армии. Но предложение это не было одобрено. Нарком внутренних дел Берия выражал скептицизм по поводу эффективности партизанских действий и утверждал, что лучше довериться прошедшей особую подготовку агентуре его спецслужб. Его доводы в течение некоторого времени оказывали влияние на Сталина и большинство других руководителей. Лишь в конце мая 1942 г. такие проекты были сняты с повестки дня, ибо стало ясным политическое значение борьбы в немецком тылу. Именно тогда было решено придать партизанскому движению ту организационную структуру, отсутствие которой оно /111/ так остро ощущало в первые месяцы и которой добивались все непосредственные участники партизанской борьбы[50].

При Верховном Главнокомандовании был создан Центральный штаб партизанского движения, во главе которого был поставлен белорус Пономаренко. Партизанские штабы были созданы и в областях. Объединение под началом централизованного руководства принесло движению ценную помощь двоякого рода: связь и снабжение. По приказу командования авиация сбрасывала отрядам во вражеском тылу людей и технические средства (особенно интенсивно такая поддержка оказывалась начиная с 1943 г.)[51]. Снабжение осуществлялось и через неприкрытые участки немецкого фронта, которые постоянно имелись из-за его большой протяженности. Первостепенное значение имела доставка партизанам переносных раций, позволявших им устанавливать регулярную связь с другими отрядами и с «Большой землей», как они называли теперь остальную часть Советского Союза, со столицей и находящимся там руководством страны. Летом 1942 г. в штаб-квартире в Москве состоялось несколько совещаний с наиболее крупными из вожаков партизанского движения. Плодом этих совещаний явились новые директивы, подписанные Сталиным 5 сентября. Был даже назначен «главнокомандующий» партизанским движением в лице Ворошилова, однако это решение, носившее скорее символический, нежели реальный смысл, несколько недель спустя было аннулировано[52].

Благодаря этим мерам в сочетании с огромной силы моральным импульсом от победы под Сталинградом вооруженная борьба во вражеском тылу совершила качественный скачок как в смысле массовости, так и с точки зрения ее оперативного эффекта. Эта борьба стала перерастать в ту народную войну, которая и явилась одной из самых характерных черт всей второй мировой войны. В 1943 г. по ту сторону фронта под командованием центрального штаба сражались 250 тыс. вооруженных партизан. В целом за все время войны в партизанских отрядах побывало, по архивным данным, приводимым советскими историками, от 800 до 900 тыс. человек[53].

Тактика и результаты партизанской войны

Для успеха партизанских действий требуются определенные природные условия. В других европейских странах наиболее удобной для партизанской борьбы местностью были горы. В СССР их роль выполняли леса и в меньшей мере — заболоченные зоны. Самым партизанским районом был район центрального лесного массива, тот самый, где дольше всего по времени проходила постоянная линия фронта. Напротив, открытые южные степи, где к тому же и сами военные операции регулярных армий носили характер непрерывного маневрирования, куда меньше годились для ведения партизанской борьбы (предметом споров до сих пор остается вопрос, до какой степени причиной неудач партизанского движения в южных районах /112/ Украины были эти неблагоприятные природные условия, а до какой — наложившиеся на них политические факторы).

Самой известной партизанской зоной были Брянские леса. Они служили как бы базой и связующим звеном с другими, более отдаленными зонами. Здесь не только располагались наиболее крупные соединения, но и находили укрытие другие отряды, которым нужна была передышка, чтобы привести свои ряды в порядок после особенно тяжелых рейдов и кровопролитных боев. На Украине партизанская война получила развитие особенно в северных районах республики, где большие пространства заняты лесами. Наконец, сплошь партизанской стала земля Белоруссии: Движение здесь было более длительным и массовым, чем в любой другой части оккупированной территории СССР. В 1944 г. в одной только этой республике действовало 374 тыс. партизан. Ленинградская область, как и весь Северо-Запад, представляла собой еще один район интенсивной партизанской деятельности: здесь был образован первый областной штаб партизанского движения, по образцу которого потом создавались другие[54]. Гораздо скромнее были масштабы подпольных операций в Прибалтийских республиках. Нельзя сказать, чтобы здесь вовсе не было партизанской борьбы, хотя развитие ее, несомненно, отставило от других районов. В общем, каким бы организованным и введенным в официальные рамки ни было партизанское движение, оно всегда зависело от инициативы и боеспособности на местах. Вот почему оно до самого конца несло в себе неискоренимый элемент стихийности, о чем можно судить хотя бы по тому, что некоторые отряды так и не попали в сферу руководящей деятельности Центрального штаба партизанского движения[55].

Личный состав партизанских отрядов пополнялся из двух источников. Первым была «Большая земля», откуда прибывал наиболее квалифицированный персонал: кадровые военные и политработники, радисты, подрывники, разведчики, как правило, подготовленные к выполнению предстоящих задач на курсах ускоренной подготовки. Вторым, в численном отношении несравненно более важным источником было местное население. Речь шла о рабочих и студентах, покидавших города, в которых невозможно было больше жить; о крестьянах, предпочитавших лес родной деревне, где гитлеровцы отнимали у них скот и имущество; о молодых, да и не очень молодых людях, спасавшихся от угона в Германию, — одним словом, о всех, кто так или иначе решил с оружием в руках подняться на борьбу с оккупантами. К партизанам переходили и люди, которые пошли на первых порах на службу к немцам. Самым известным случаем такого рода был переход к ним некоего Гиль-Радионова со своим отрядом. Вначале он с особой жестокостью участвовал в подавлении партизанского движения в Белоруссии, но в августе 1943 г. согласился перейти на другую сторону и, по правде говоря, сражался с немцами с такой же отчаянной решимостью, как и прежде[56]. В общем и целом, однако, партизанское движение, как это было подмечено уже /113/ тогда одним из иностранных наблюдателей, носило скорее городской, нежели сельский характер. Это подтверждают и статистические данные, обнародованные до сего дня советскими источниками. В начале 1944 г. партизанские отряды состояли на 41% из крестьян, на 30 — из рабочих и еще на 29% из «служащих», то есть кадровых военных, партийных работников, интеллигенции. Более тщательный анализ по областям показывает, что доля сельских тружеников колебалась в пределах от 31 до 47 %, между тем как районы, где действовали отряды, имели в составе населения абсолютное преобладание деревни над городом[57]. Следует помнить, однако, что у местного населения, то есть прежде всего у крестьянства, партизаны находили не только пополнение для своих рядов, но также ту моральную и материальную поддержку, и в частности продовольствие, информацию о противнике, спасительные укрытия и т. п., без которых они не смогли бы долго продержаться.