Фанера Милосская - Дарья Донцова

– Скажите, Мадина, не приходила ли в Голубкино женщина по имени Светлана? – задала я главный вопрос.

– Есть такая, у колодца живет, козьим молоком торгует. Но ты к ней не обращайся. Грязная очень, и коза у нее больная. Одна дачница отравилась, хотела в милицию жаловаться.

– Я о другой даме говорю, она из коттеджного поселка, который за полем стоит.

Мадина прищурилась.

– И чего ей в Голубкине делать?

– Не знаю, – призналась я, – просто спрашиваю. Очень надо выяснить, с какой целью она сюда ездила.

Мадина ткнула рукой в окно.

– Не слышала я ничего! Стой тут, пожалуйста, приехали.

Я помогла матери вытащить детей, машинально погладила по голове вертящуюся под ногами Сухелью и пошла к соседней избе, которая смотрелась очень убого на фоне добротного кирпичного дома Мадины.

Глава 24

– Куда прешь? – заорали с покосившейся терраски, едва я шагнула за калитку. – Ну обнаглел народ! Тут частная территория.

– Простите, мне нужен кто-нибудь из хозяев, – растерялась я.

– Ну здесь я, – слегка изменила тон баба, показавшаяся под навесом. – Чего надоть?

– Я из коттеджного поселка, того, что за полем.

– За молоком хозяева послали? Я не торгую.

– Нет, нет.

– Ваще ниче не продаю, – уперла руки в боки хозяйка. – Вали вон!

– Извините, не…

– Уматывай!

– Я хотела просто спросить! Неужели трудно ответить по-человечески?

Глаза хозяйки слегка потемнели.

– Че? По-человечески? Ты чеченку на машине привезла! Не желаю с тобой разговаривать.

– Думаю, Мадинка не чеченка. – Я решила хоть как-то продолжить разговор.

– Уж не москвичка ли? – заржала во все горло баба, обнажив гнилые черные зубы.

– Нет, вероятно, осетинка или аварка, на Кавказе много национальностей. И какая разница, в конце концов?

– Вот уж верно, – злобно выплюнула бабища. – Чебуреки они все! Вали к такой-то матери, раз ты с ними заодно!

Мне стало противно находиться в захламленном дворе рядом с грязной в прямом и переносном смысле бабой, и я, не попрощавшись с ней, вышла на улицу. Разве можно делать вывод о человеке на основании его национальности? Говорят, все русские пьют. Конечно, в России немало тех, кто дружит с бутылкой, но в нашей семье алкоголиков нет, и многие мои друзья пьют вино по праздникам. Говорят, все чеченцы террористы. Да, есть боевики и те, кто им помогает. Преступников следует сажать в тюрьму. Но при чем тут остальные люди? В нашем доме живут Бероевы – великолепные врачи, в свое время убежавшие из Владикавказа, сейчас они работают в больнице, спасли много жизней. Говорят, все азербайджанцы воры. Вероятно, встречаются среди выходцев из Баку нечистые на руку люди. Но мы уже много лет покупаем овощи и фрукты у приветливого Саши, и он ни разу не обманул нас даже на копейку. И разве среди русских, поляков, итальянцев, французов не бывает уголовников? Живи я в Голубкине, то постаралась бы подружиться с хозяйственной Мадиной, дети которой небогато, но чисто одеты, а от бабы, живущей в грязном дворе, предпочла бы держаться подальше.

– Тетя! – тихонечко прозвучало снизу. – Тетя на машине!

Я прогнала печальные мысли, глянула вниз и удивилась:

– Сухелья? Мама разрешила тебе одной выйти на улицу?

Смуглая ручонка вцепилась в мои джинсы.

– Тетя, – тихо сказала девочка, – вы хорошая.

– Спасибо, ты мне тоже понравилась.

– Подвезли маму. Больше никто не хотел.

– Наверное, остальные люди направлялись в другую сторону. – Я решила не лишать ребенка иллюзий.

– Нет, тетя. Они нас обзывают чебуреками!

Я присела и обняла Сухелью.

– Не следует повторять глупости. Тебе ведь неприятно это прозвище?

Сухелья кивнула.

– Не реагируй на него, – посоветовала я. – Если одноклассники начнут дразнить, не плачь, не показывай, что тебя задели их слова. Наоборот, смейся громче всех, отвечай: «Я не чебурек, а хачапури с сыром. Вы хачапури ели? Моя мама может вас угостить! Лепешка с сулугуни вкуснее чебурека, хоть и он неплох!» Очень скоро дети прекратят к тебе приставать. Привязываются лишь к тому, кто обижается.

– Вы про тетю спрашивали, что из поселка прибегала? – округлила черные глаза Сухелья.

– Ты видела ее? – обрадовалась я.

Девочка кивнула и ткнула пальцем в сторону стоящего чуть на отшибе небольшого домика интенсивно зеленого цвета.

– Она к Коле ходила, а потом перестала. Девочки говорят, она Кольке деньги платила. Поэтому бабы Нину презирают.

– Кого?

Сухелья поправила платок, постоянно сползавший с волос.

– Мне уже восемь лет, я большая!

– Конечно, милая, ты взрослая.

– Перешла в третий класс, – солидно заметила Сухелья. – Тут все думают, что Коля Нине изменял с той тетей, а Нина ради денег все терпела. Но это не так!

– А как? – заинтересовалась я.

Сухелья хитро улыбнулась.

– У Коли из гаража есть второй выезд прямо на дальнюю дорогу, и они с той тетей сразу уезжали. Нина ничего дома им не позволяла! Мама рассказывать не захотела, она никогда про чужих не говорит. Но вам же надо?

– Спасибо!

– Вы помогли нам – я вам, – подвела итог Сухелья. – Только маме не говорите.

– Не волнуйся, я умею держать рот на замке, – пообещала я.

– Если сейчас к Николаю пойдете, то Нины нет. Она на рынок уехала, цветами торговать, раньше ужина не вернется, – деловито сообщила Сухелья и, резко повернувшись, убежала.

Я, спотыкаясь о комья засохшей глины, подошла к резной калитке, толкнула ее и очутилась в небольшом, аккуратно прибранном дворе.

С первого взгляда стало ясно: хозяйство тут ведется железной рукой. Метлы, лопаты, грабли торчали в специальных подставках, тачка и несколько ведер стояли рядом. Особенно поразил меня пластмассовый держатель для полотенец, прикрепленный к внешней стене сарая, – на нем висели половые тряпки.

Не успела я восхититься невероятной чистоплотностью женщины, превратившей двор в картинку, как моей ступни коснулось что-то мягкое. Я опустила глаза и чуть не заорала – босоножки обнюхивал здоровенный лохматый пес ростом с крупного пони.

– Хорошая собачка, – заискивающе пробормотала я, – милая…

– Вы ко мне? – спросил мужчина лет сорока, выходя на крыльцо.

Я кивнула:

– Здравствуйте, Коля.

– Привет, – ответил хозяин.

– Вот, заглянула поговорить, – сказала я осторожно.

– Валяйте, – равнодушно прозвучало в ответ.

– Можете ее убрать?

– Кого? – удивился Николай.

– Собаку, – я ткнула пальцем в сторону монстра. – Я не могу определить породу, это алабай или азиатская овчарка? Милые животные, но, насколько мне известно, они не любят чужих.

Коля зевнул.

– Эта не тронет.

– Знаете, один раз меня цапнул симпатичный эрдельтерьер, а хозяин тоже уверял, что песик ласковый.

– Машка не злобничает, – перебил меня Коля.

– Странное имя для собаки, – удивилась я.

– Нормальное. Ваще-то она овца, – пояснил Коля и засмеялся.

– Ну и дура же я! Спутать овцу с собакой! – смутилась я.

– Ничего, – продолжал веселиться хозяин, – еще не такое случается. Эй, Маня, иди погуляй.

Животное подняло морду. Я вздохнула – действительно, овечка.

– Если дачу хотите снять, – по-прежнему приветливо продолжал Коля, – то мы не сдаем, места у нас мало. Могу посоветовать обратиться к Ереминым, у них специальная избушка для москвичей отстроена.

– Спасибо за совет, но я приехала с иной проблемой.

– Какой же?

– Мне сказали про вашу дружбу со Светланой Краминовой.

Николай моргнул раз, другой, третий, потом, абсолютно не изменившись в лице, предложил:

– Заходите, чего на дворе болтать.

Проводив меня в небольшую, до блеска вычищенную кухню, Николай опустился на стул и спросил:

– Чего вы хотите?

Я огляделась. Похоже, хозяин увлекается чтением. На столе чашка с недопитым чаем и раскрытая, перевернутая вверх обложкой толстая книга «Хиромантия от Алексея Звездного. Часть I».

– Вы дружили со Светланой?

– Которой? У нас их в деревне две, – прикинулся он идиотом.

– Речь идет о жене Краминова.

– Не знаком с ним.

– Охотно верю, но с супругой его вы встречались.

Николай зевнул.

– Некогда мне с бабами ля-ля разводить, дел по горло, я работаю.

– И кем?

– Столяром.

– А Светлана вам книжные полки заказывала? – гнула я свою линию.

Хозяин стукнул себя по коленям.

– Сказано уже – не видал я такую.

– Жена Павла Львовича Краминова сгорела, – сказала я.

В глазах Николая мелькнула тень.

– И где эта ваша баба жила? – опять прикинулся он дурачком. – Может, ближе к пруду? Хотя о пожаре у нас народ мигом узнает. Вы чего-то перепутали!

Я показала рукой в сторону зеленеющего за окошком леса.

– Вы дружили с женщиной из поселка, она приходила сюда через поле. Дома говорила, что отдыхает в садовом домике, а сама вылезала через шкаф и шла в Голубкино. Если сюда по дороге ехать, то путь составит километров семь-восемь, а напрямик и одного не будет. Ведь так?