Проект «Геката» (СИ) - "Токацин"

Манипуляторами управляли двое в белых скафандрах; как и опасался Гедимин, это был их первый опыт по сборке активной зоны — и тем более они не имели раньше дела с составными цилиндрическими стержнями. Работа шла медленно и предельно осторожно — минут пятнадцать прошло, прежде чем первая пара «ирренций-плутоний» была прикреплена к хвостовику. Дальше сарматы освоились, и дело пошло немного быстрее, но Гедимин приказал им не разгоняться. Он следил за тем, как на стержень надеваются новые слои, и вокруг них схлопывается защитное поле, разделяя затравку и заражаемый металл; когда последний слой был закреплён, и манипуляторы сжали стержень с двух концов, проверяя на прочность, Гедимин жестом приказал отправить готовую конструкцию на хранение, расправил помятые перила и, повернувшись к Хильде, одобрительно кивнул.

— Так сойдёт.

Под мостками замигали красные светодиоды, взвыла и тут же замолчала сирена. Манипулятор перегрузочной машины остановился у края бассейна. Стержень завис над водой. Гедимин вскинулся, быстро осмотрел зал, — никаких причин для остановки он не видел, всё было исправно.

— Что? — он в растерянности оглянулся на Хильду; взгляд мимоходом упал на силуэт за её плечом, и Гедимин, хоть ему было и не до мелочей, невольно удивился — трое охранников всё это время следовали за ним неотступно, и сейчас они не отходили далеко.

Хильда щелчком откинула крышку наручного передатчика, бросила взгляд на экран и усмехнулась.

— Тебя ждут. Ты должен подержать стержень в руках. Он первый.

— Что?! — сармат изумлённо мигнул. Самка не шутила и на этот раз — и выдержала его недовольный взгляд, не дрогнув.

— Иди-иди, — она похлопала его по локтю. — Без тебя работа встанет.

— Айзек что, тоже тут? — проворчал Гедимин, высматривая среди операторов знакомые лица — но сверху было плохо видно.

— Где-то в блоке, — Хильда неопределённо махнула рукой. — В столовой появляется… Атомщик, ты спустился бы уже, а?

В отсеке стояла мёртвая тишина, когда Гедимин спускался с галереи и медленно и осторожно проводил рукой по защитному полю, прикрывающему стержень. Ладонь была полностью закрыта от внешних воздействий, единственная брешь для сигма-лучей оставалась на висках — там ипроновые пластины были сдвинуты — но тепло растеклось по пальцам и поползло вверх по предплечью. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Кто придумал этот ритуал? Он знает, что ирренций — живой? Должен знать…»

Сирена взвыла снова; под потолком зелёные светодиоды вывели слово «HETA», и манипулятор перегрузочной машины пошёл вниз, к подводной ячейке. Стержень медленно опустился на дно, и «клешня» разжалась, выпустив хвостовик. Гедимин проследил, как холодный зелёный свет постепенно смешивается с синевато-белесым, и пошёл к лестнице.

— Конец смены, — сказала Хильда, облегчённо вздохнув. — Хорошо, что тебя прислали. Теперь работа пойдёт.

— Что? Уже всё? — Гедимин покосился на большое табло, вывешенное в зале; кроме всего прочего — температуры, влажности, радиационного фона, состава воздуха — там указывалось и время.

— Пол-одиннадцатого. Пора, — самка, посмотрев вниз, на идущих к санпропускнику рабочих, снова похлопала сармата по локтю. — Хватит работать, атомщик. У нас десять дней впереди.

…Охрана пошла за ним и в санпропускник — но всё же свернула куда-то вбок.

— Экзоскелеты моют там, — махнула рукой Хильда. — А ты иди туда.

Он ненадолго встал под душ; респиратор не пропускал запах, но по цвету сармат понял, что на скафандр льётся слабый раствор меи. Сарматы, работавшие с ирренцием, подошли к нему, остальные встали под брызги прозрачного раствора. Гедимин пронаблюдал, как розовеют скафандры, политые меей, — вещества в воде было немного, но этого хватило, — и вспомнил, что в розовой спецодежде никто из рабочих Ядерного блока ему на глаза не попадался. «Научились отмывать? Интересно…»

В следующий отсек пришлось идти без скафандра и оставить в ящике комбинезон, — новый выдавали на выходе. Сармат с удивлением посмотрел на приспособление для промывки носоглотки, — с этим устройством он не встречался давно, с тех пор, как ушёл из кассетного цеха. Промывочный раствор на вкус (и по ощущениям после процедуры) был гораздо приятнее того, что использовали в Ураниум-Сити, — видимо, постарался Химический блок. Остальные моющие вещества не отличались от ураниумских.

— Что ты там высматриваешь? — Хильда, подкравшись незаметно, ткнула его в бок. Гедимин снова окинул взглядом все слишком широкие щели на стыках стен и потолка, не нашёл того, что искал, и опустил голову.

— Тут этого нет, — буркнул он. «Естественно. Кумала здесь не работает. А вот Ассархаддон… У него, наверное, повсюду камеры.»

На дезактивацию и мытьё отводилось полчаса, но большая часть сарматов прошла санпропускник быстрее; Гедимин немного задержался и всё равно вышел раньше срока. Он один выбрался наружу в скафандре, остальные сменили рабочую форму на обычные комбинезоны — белые с чёрными нашивками. К Вертикали, рядом с которой дежурил угрюмый Стивен, не приближался никто — все проходили мимо, к чёрно-жёлтому люку со схематичным изображением птицы.

— Вертикаль — для ядра, — пояснила Хильда. — Или для крайних случаев. А мы добираемся дрезиной.

— Иди сюда, — буркнул Стивен, поднимая «руку» экзоскелета. Гедимин не сразу понял, что обращаются к нему.

— Ладно, поднимайся, — Хильда кивнула на Вертикаль. — Меня ждут, тебя, наверное, тоже.

Её и вправду ждали — люк был открыт, и сармат в белом комбинезоне стоял на пороге, призывно подняв руку.

— Вверх, — Стивен протянул «клешню» к плечу Гедимина, но тот перехватил её и отодвинул в сторону.

— Я просил так не делать, — мирно напомнил он. — А ты обещал инструктаж.

Глаза охранника сошлись в тёмные щёлки — так резко, будто Гедимин ударил его. Тот удивлённо посмотрел на отодвинутую «руку» — это воздействие никак не могло причинить сармату боль, разве что у того нервы были выведены прямо на броню.

…В столовой, кроме столов, были ещё и стулья, — к удивлению Гедимина, рассчитанные на вес сармата в тяжёлой броне. Над окошками выдачи был прикреплён считыватель, и ремонтник нехотя снял шлем. Прибор пискнул, и в лоток выпало три контейнера — стандартный паёк из воды и Би-плазмы и порция вкусовых таблеток в скирлиновой банке.

— Атомщик! — Линкен налетел на него, едва не сбив с ног, и потащил к столу. Там уже сидели трое в чёрных скафандрах — к ядру присоединился кто-то ещё, и Гедимин, уже простившийся с надеждой увидеть физиков Саргона, сразу оживился.

— Кто с вами? — спросил он по дороге к столу.

— Киаксар Хагав, — ответил без тени улыбки Линкен. — Хольгер с ним работает. Называй его Исгельтом — он уже привык.

— Тот самый адмирал Саргона? — Гедимин вспомнил, как впервые увидел Киаксара, и как за ним прислали «Косатку». На чёрной броне Исгельта не было никакого оружия — вообще никаких отличительных знаков. Один из атомщиков Маркуса, неотличимый от остальных…

— Гедимин! — Хольгер поднялся навстречу и крепко сжал плечо сармата. — Как там твой реактор?

— Скоро заработает, — ответил ремонтник, глядя на Исгельта. Тот спокойно встретил его взгляд и усмехнулся в ответ. У него были странные глаза — такой цвет Гедимин встречал только у людей; их практически можно было назвать карими.

— Гедимин Кет? — Исгельт протянул ремонтнику руку. — Хольгер только о тебе и говорил. Кажется, Маркус получил-таки настоящего учёного и изобретателя…

— Хольгер — настоящий изобретатель. А я просто умею работать, — отозвался Гедимин, крепко сжав протянутую ладонь. — Чем вы заняты? Излучением, синтезом, проколами?

— Пока что — теорией, — ответил Хольгер, вскрывая контейнер с водой. — Но это рассказ на полночи. Помнишь, мы смеялись, что на орбите Сатурна, не иначе, портал — и оттуда выпал корабль с ирренцием? Так вот… Там действительно портал. И там уже побывала не одна экспедиция. И там целая планета из ирренциевой руды. То, что мы подозревали насчёт заражения всей планеты ирренцием, помнишь? С этой планетой это случилось. До сих пор неясно, почему, но, по-видимому, давно.