Клетка (ЛП) - Коул Стиви Дж.

Я смотрю на него, вытирая пот со лба, и следую за ним через маленькую дерьмовую тюрьму. Я хочу выругать его. Ударить его. Но в этом нет смысла, этот гнев нужно направить на Хесуса.

— Нам лучше забрать моих девочек, — говорю я, когда мы выходим на улицу под ярким солнцем, дверь за нами захлопывается.

— Нам. — Габриэль направляется к Хаммеру, припаркованному сбоку от здания. Заднее окно опущено, и я вижу, как из него выходит струя дыма, прежде чем Марни опускает окно до конца.

— Как дела? — спрашивает Марни. — Тюрьма Алабамы, федеральная тюрьма, а теперь ты отсидел в мексиканской тюрьме, — усмехается он, когда я обхожу машину. Я открываю дверь сзади и сажусь рядом с Марни.

— Я не в том настроении, старик.

Он снова смеется и затягивается сигаретой. Я смотрю вперед и замечаю бледного парня на водительском сиденье. Габриэль открывает дверь со стороны пассажира и садится внутрь.

— Кто это, черт возьми? — я указываю на водителя.

— Борис номер два.

Мужчина поворачивается на сиденье, на лбу у него выступают вены.

— Алекс, — говорит он, прежде чем завести машину и выехать с парковки. Марни протягивает пачку сигарет и зажигалку. Я беру одну и зажигаю ее, глядя в окно, наблюдая, как проходит пустынный пейзаж. В животе у меня не спокойствие. Никогда в моей жизни ставки не были такими чертовски высокими. Вся моя жизнь вращалась вокруг ставок, но теперь пари — смерть тех, без кого я не могу жить.

***

Хаммер с грохотом едет по пустынному шоссе, затем сворачивает на песок и замедляется. Габриэль стучит кулаком по приборной панели.

— Какого хрена ты едешь так медленно, русский?

Алекс смотрит холодными голубыми глазами на Габриэля и ухмыляется.

— Поверьте мне, этот путь… сложен.

Габриэль стонет и включает радио, классическая музыка наполняет хаммер. Марни смотрит на меня, морщит лоб и выпускает дым изо рта.

— Что за вечно любящий…

— Flower Deut, — отвечает Габриэль, размахивая рукой в ​​воздухе, как если бы он дирижировал оркестром. Легкая улыбка расползается по его губам. — Это дает мне покой.

Машина медленно останавливается, и мы смотрим на пустыню, горы по бокам. Я смотрю на часы. Десять минут. Мое сердце колотится в груди. Моя рубашка прилипает к моей скользкой спине и груди от пота. Марни ворчит рядом со мной, заряжая пистолет и сжимая сигарету тонкими губами.

— Никогда за миллион лет я не думал, что окажусь в долбаной мексиканской пустыне с мексиканцем и русским. — Он качает головой. — Всегда думал, что умру в драке в баре. Хм. — Он хихикает про себя.

— Господи, Марни… — стону я, сжимая пистолет в руке.

Габриэль поворачивается на сиденье и смотрит на меня.

— Это… — он указывает на Алекса, — это то, что нам дал всемогущий Лорд Нарнии? Один гребаный мужчина? — Он сутулится на сиденье и ворчит. — Чертова фигня.

— Есть еще кое-что, — говорит Алекс, глядя вперед.

— Да, да, это то, что он обещает. Я их не вижу. — Габриэль указывает сквозь лобовое стекло. — Я хочу видеть их своими долбаными глазами. Мне не нравится эта подлая-подлая фигня. — Он со стоном включает радио и глубоко вздыхает.

— Вот дерьмо, — говорит Марни, приподнявшись на сиденье. — Мы на месте.

Я смотрю на красное облако пыли, клубящееся вдалеке, у меня сводит живот. Они все еще далеко, но мы видим, как они приближаются. У меня учащается пульс. Это оно. Это мой последний шанс спасти свою семью. Мы все сидим в тишине, наслаждаясь мирным звуком играющей музыки. Теперь они достаточно близко, чтобы палящее солнце отражалось от краски автомобилей.

Алекс поворачивается на своем месте и смотрит на меня.

— Не отходите от этой машины более чем на двадцать футов. — Он смотрит на Марни, затем на Габриэля, вытаскивает пистолет из консоли и взводит курок.

Я толкаю дверь, невыносимая жара пустыни доносится до машины. Габриэль встречает меня в передней части машины, и Марни и Алекс прячутся за открытыми дверями Хаммера, прицеливаясь.

Я смотрю, как приближается колонна машин. Первая замедляет свой ход, за ней следует вторая. Задняя дверь второй машины открывается, и Хесус выходит с винтовкой через плечо. Я прицеливаюсь из пистолета, мой палец касается спускового крючка, когда он тянется обратно внутрь и вытаскивает кого-то, связанного и с завязанным ртом. Тор. Улыбаясь, он хватает ее длинные светлые волосы и тянет к себе. Я опускаю пистолет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Джуд Пирсон! Corredor de apuestas, — кричит он. — Я привел твою женщину посмотреть, как ты умираешь! — Бровь Тор морщится от боли, и она вырывается из его хватки.

Я иду к ним.

— Джуд, не уходи более чем на двадцать футов! — говорит Алекс с легким рычанием.

Еще одна машина проезжает по пустыне — бум — взрывается огромный огненный шар. Черный дым поднимается в небо, повсюду летят куски металла и резины.

Хесус пригибается к стороне машины, используя открытую дверь и тело Тор, чтобы защитить себя. Тор поворачивается лицом в сторону, чтобы защитить себя от огня, который явно исходит от взрыва.

— Святое дерьмо, ese, — говорит Габриэль, заглядывая за открытую дверь.

Один из парней Хесуса выскакивает из машины. Вдалеке раздается небольшой хлопок, и парень падает на землю, песок летит вокруг него, а из его головы сочится кровь. Хесус кричит, и остальные стреляют в нас. Пули стучат по машинам, они носятся по песку. Я прицеливаюсь и стреляю в одного из мужчин, и он падает. Еще один взрыв сотрясает землю, за ним быстро следует еще один, дым поднимается от земли. Я смотрю, как один человек бежит по песку, а затем земля взрывается, тело мужчины разрывает на куски, когда вокруг нас сыплются куски кожи и костей.

Алекс берет телефон и рычит в трубку что-то по-русски, направляя пистолет на Хесуса.

— Не стреляй, блять, в него! — кричу я. — Не стреляй, блять, в него!

Тор все еще горбится у края машины, зажатая между ног Хесуса, чтобы служить живым щитом. Внезапно ее тело дергается, и я замираю. Стрельба, взрывы, шум — все отходит на задний план, а красное пятно кровоточит по ее белому платью. Ее голова опускается вперед, и она обмякает, Хесус ловит ее, прежде чем она полностью падает на песок.

— Нет! — кричу я, паника охватывает мое горло: — Блядь, нет!

Хесус кричит на своих людей, когда встает и тащит Тор за собой. Я делаю несколько быстрых шагов к ним, и кто-то хватает меня, рывком тянет вниз. Я падаю на землю, горячий песок жалит мою плоть. Я борюсь с хваткой удерживающего меня человека. Кричу и пытаюсь вырваться.

— Ты умрешь, ese, — говорит Габриэль. — Тут гребаные мины.

Мне удается оттолкнуть его от себя и, спотыкаясь, встать на ноги, прежде чем я чувствую, как его рука касается моей шеи, сжимая. Я хватаю его, цепляюсь пальцами за его кожу и резко дергаю в его хватке.

— Бля, Гейб! — Я толкаю его локтем под ребра. Вздрагиваю, как гребаный бронко, пытающийся его сбить.

— Прекрати. Тебе, блядь, не спасти ее.

Но я не могу сидеть здесь и сдаться. Я все время пытаюсь высвободить его руку, но все, что он делает, это сжимает сильнее, пока я не перестаю дышать. Я падаю на колени, рука Габриэля все еще сжимает мое горло, как тиски. Все, что я могу сделать, это смотреть, как Хесус затаскивает Тор в машину, за ее спиной течет кровь.

У меня звенит в ушах, зрение сужается, и машина Хесуса разворачивается, ускоряясь над пересеченной пустынной местностью. Габриэль отпускает меня, и я сажусь на ноги, наблюдая, как облако пыли исчезает. Моя грудь вздымается. Я пытаюсь отдышаться. Тор мертва. И, насколько я знаю, Кайла тоже мертва. Все кончено. Все кончено…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эпилог

— Ясно, сэр, — говорит Донован через окно машины. После того, как американец застрелил Бориса, Донован стал моей правой рукой. Он открывает дверь, и я выхожу, проводя рукой по передней части костюма. Я не люблю эту страну. Здесь пыльно, грязно и жарко.

Прохожу мимо металлических ворот, свисающих с петель. Мертвецы валяются на земле, как мусор, разбросанный по тротуару. Я перешагиваю через тела, стараясь не испачкать мои туфли Версаче кровью. Мои люди расходятся в военном строю. Люди Хесуса даже не ожидали этого. В конце концов, ты не можешь сражаться с тем, чего не видишь, а снайперов невозможно заметить за полмили. Когда вы идете на войну, побеждает скрытность. И зачем тратить людей впустую, если я и так легко могу победить?