Вейн (СИ) - Марина Суржевская

      — Может, мне тебя еще поблагодарить за это? — он наклонился к ней, сцепил руки в замок. Возможно, чтобы не вцепиться ей в горло? — За тот нож?

      — Ну, насколько я вижу, ты вполне удачно переродился, — хмыкнула она, заставляя себя не отводить глаз. — Насколько я понимаю, на тебе был Камень Познания… И ты сумел выторговать у Тьмы свою жизнь. Что ж, она дама привередливая, что попало, не берет.

      — Ты называешь это жизнью? — сипло сказал он. Серебряный обруч сжался на горле девушке, и она надрывно вздохнула, глотая воздух искусанными губами. В его глазах было столько темноты, что ей стало действительно страшно… — Ты называешь это жизнью, Вейни? За Изломом у меня было все: дело, в которое я верил, семья, которой дорожил, мечты, будущее! Думаешь, мне нравится жить так? Я стал тем, кого ненавидел всей душой, тем, против кого боролся, проклятым Темным… Да это хуже смерти!

      — Так подыхал бы, — прохрипела Путница. Она не сдержалась, вцепилась в удавку.

       Ксандр хрипло и страшно рассмеялся.

      — А не получилось. Тьма решила, что может неплохо позабавиться за мой счет. Вы с ней чем-то похожи, Вейни…

       Он легко встал, выдернул ее из кресла, сжал, почти с улыбкой наблюдая, как она пытается вдохнуть.

      — Знаешь, меня ведь даже похоронили. Уложили в гроб и устроили в семейном склепе. И все это время я слышал стенания тети Руты и Ленара, разговоры и проклятия, что они призывали на твою голову. Наверное, они и сейчас приходят туда, не подозревая, что меня давно нет в месте успокоения. Тьма решила меня вернуть…

      — И что Тьма взяла взамен? — тихо спросила она, уже зная ответ.

      — О, я сам отдал. С большим удовольствием. И это единственное, за что я ей искренне благодарен.

       Ксандр усмехнулся, и Вейн поняла, что действительно сильно сглупила. Ничего не осталось от того человека, которого она знала, потому что не осталось того, что делало его человеком. Конечно, он хотел освободиться от того, что мешало, от того, что болело… От чувств. Именно они горят в наших душах, наполняют счастьем или жалят каленым железом...

      — Да… — выдохнул он ей в губы почти нежно, — ты такая догадливая, моя Вейни.

      — Отпусти, — беспомощно сказала она, чувствуя себя бесполезной тряпичной куклой. Все ее навыки охотницы сейчас были бесполезны, сил не было, да и желания — тоже.

      — А теперь открывай воспоминания, — хрипло приказал Ксандр.

      — Нет.

      — Открывай! — Темнота вокруг него растекалась, заворачивалась в вихри. — Открывай, иначе я за себя не ручаюсь.

      Путница вздохнула.

      — Нет, — тихо повторила она.

             Тьма ужалила тело тысячей рассерженных ос, она вскрикнула от боли и усмехнулась грустно, потому что комната в башне пропала, и теперь она стояла босыми ногами на ледяных камнях подземелья. Здесь не было окон и дверей, только сырой каменный мешок с гнилым тюфяком в углу и тусклой зеленой плесенью, слабо освещающей темницу.

      — Чем быстрее ты научишься слушаться меня, тем дольше проживешь, — глухо сказал Ксандр, отходя от нее.

      — Слушаться тебя? — с усмешкой повторила Вейн. — Тебе придется долго ждать, — она рассмеялась.

       Он постоял, рассматривая улыбающуюся девушку, а потом просто исчез, растаял туманом. Вейн резко прекратила смеяться и закрыла лицо ладонями. Сжала кулаки. Легла на тюфяк, подтянув коленки и безуспешно пытаясь укрыть платьем замерзшие ноги. « Ну, хоть посплю…» — устало пробормотала Путница и закрыла глаза.

       Серый туман вполз клочьями, растекся по темнице. У тумана нет глаз, он видит лишь суть, а не оболочку, а Ксандр хотел смотреть на тело, на ее закрытые глаза, на губы, на тонкую фигурку, чуть дрожащую во сне. Темнота подземелья не мешала ему, в ней он видел лучше, чем днем, ведь темнота давно стала его сутью.

       Он не знал, зачем стоит здесь и смотрит на нее, но и уйти не мог.

      ***

      Далькотт.

      Она бежала по коридору, подобрав юбки и пытаясь сдержать душившие ее слезы. Но спрятаться в темном углу, как хотела, не успела. Сильные руки подхватили ее и прижали к мужской груди.

      — Вейни…Ну куда ты так несешься?

      — Отпусти меня!

      Она забилась, пытаясь вырваться. Александр крепко держал ее за руки. Чуть отстранился, заглянул в лицо.

      — Вейн! Да послушай же меня! Ты ведешь себя, как ребенок! Вот тьма…

      — Нам совершенно не о чем с вами разговаривать, дер Александр! — задыхалась Вейн. — И отпустите меня! Нас могут … неправильно понять…

      Он поморщился.

      — Да плевать мне, как нас поймут. Ты можешь меня просто выслушать?

      — То, что вам на все наплевать, я уже поняла! На приличия, нормы, чувства других людей и всех вокруг! Отпустите же!

      — Не отпущу! — он встряхнул ее, но тут же прижал к себе. — Вейн, это все ошибка, какая-то глупая нелепость, понимаешь?

      — Ошибка, что вы стоите сейчас здесь, а не рядом… со своей невестой! — прошептала девушка.

      — Я понимаю, что сейчас в тебе говорит обида, но ты можешь перестать говорить глупости и подумать? — вздохнул он. — Хотя бы о том, почему я здесь и пытаюсь что-то объяснить тебе, а не принимаю поздравления в гостиной? Можешь?

      Он мягко обхватил ее лицо и сжал в ладонях, глядя в глаза.

      — И почему же? — тихо спросила она.

      — Разве ты еще не поняла, моя маленькая Вейни? — так же тихо ответил он.

      Сзади хлопнула дверь, и громкий голос мистрис Алесс разорвал тишину.

      — … нет, это просто немыслимо…

      — О, две свадьбы одновременно, как прекрасно! Матушка мальчиков была бы так счастлива… Жаль, не дожили до такой радости…

      — Куда ушла Вейн? Что с ней? — встревожено вопрошал Леран.

      Голоса приближались. Александр сжал руку девушки и на миг прижал к губам, а затем отпустил со словами:

      — Вейни, все будет хорошо, верь мне. Я все… улажу, — она молча смотрела на него, но руку не отобрала. — Иди к себе, поговорим чуть позже. Мне надо пообщаться с твоей сестрой.